– И правильно! Нечего игроману потакать!
– Ну, да. И Алекс понимает, что Гейб не шутит. Конечно, кредиторов бояться ему нечего, сама понимаешь, им его не достать. Но для него страшнее другое – попасть в чёрный список и не иметь доступа в казино. Так что он проигрывает только то, что имеет, может вовремя остановиться, в долги не залазит. Видимо, и в тот раз проиграл своё жильё, и ему нужно было дождаться очередного перевода денег на карточку.
– И он приехал к тебе?
– Да. У меня же был свой дом, Гейб купил мне на время учёбы. Общежитие – не вариант, сама понимаешь. Если бы на более долгий срок – Алекс поджал бы хвост и притащился бы в Долину. Такое уже случалось, и не однажды. Но в этот раз он явился ко мне. И зачем я его только пустил?
– Может, потому, что он – твой отец?
– Да, ты права. Где-то в глубине души у меня ещё оставалась надежда, что в нём вдруг проснулись отцовские чувства. Наивный! Да скорее ад замёрзнет!
Кристиан в раздражении несколько раз стукнул кулаком по ступеньке, на которой сидел. Я положила ладонь на его стиснутую руку, останавливая, пока он не навредил себе.
– И что же произошло дальше?
– Он встретил Пенни. Она зашла ко мне позаниматься на моем компьютере, потому что её ноутбук сломался, а ей срочно нужно было дописать реферат. Я предлагал купить ей новый, но она отказалась. Я потом часто думал – если бы её ноут не сломался, если бы она согласилась принять другой в подарок, если бы так не торопилась доделать реферат... Столько этих «если бы», из-за которых она могла бы не прийти в тот день ко мне домой и не встретить Алекса. Но это произошло.
– Ты их познакомил?
– Да. Пришлось назвать его своим братом, как ты понимаешь, сходство говорило само за себя, откреститься от родственничка не получилось бы. Если бы я только знал...
– О чем?
– Что Алекс захочет её. Как новую игрушку. Флиртовать для него – как дышать, он очаровывает женщин одной улыбкой, да и не женщин тоже. Он начал заигрывать с Пенни, вначале, видимо, чисто автоматически, по привычке, и его весьма задело то, что она не поддалась на его шарм. А я очень ею гордился – ещё бы, противостоять обаянию Алекса дано далеко не каждому. Я же не знал, что соблазнить её станет теперь для него делом чести. Хотя, что я говорю, какая честь? Алекс и честь – понятия несовместимые.
– Но если она не поддалась его чарам?..
– Не чарам, Рэнди, обаянию. У Алекса врождённая способность очаровывать, у него невероятно мощная харизма. Большинство окружающие, тех, кто его не знал, чуть пообщавшись с ним, уже считают, что он едва ли ни ангел небесный. И остаются при своём мнении даже когда его больше нет рядом. Но поддаются не все. Пенни не поддалась.
– Я тоже. Алекс пытался и на мне испытать своё очарование, но у него не получилось. Кстати, он почему-то сказал, что такое с ним впервые, что раньше осечек не было. А ты говоришь, что было, и не раз.
– Рэнди, да ты, похоже, не просто на его обаяние не купилась, – Кристиан взглянул на меня с уважением. – А его дару не поддалась! Это просто невероятно!
– А разве это не одно и то же?
– Нет. Очаровывает он, как дышит. И те, кто попался на эту удочку, уверены, что он на самом деле милашка. А вот для тех, на кого его шарм почему-то не подействовал, у Алекса есть оружие посильнее, и применяет он его сознательно. Это чем-то схоже с приворотным зельем или гипнозом. И такому воздействию люди сопротивляться не в силах. И Пенни тоже не смогла.
– Вот козёл!
– Да. Однажды я пришёл домой раньше времени – забыл нужный конспект и решил сбегать за ним на перемене, – и застал их вместе, в постели.
– Какой ужас!.. И что ты сделал?
– Выгнал его, разумеется. Конечно, вытолкать его я не смог бы, слишком разные у нас «весовые категории», но я пригрозил ему позвать Гейба, если он не уберётся из моего дома немедленно. Гейб – единственный, кого Алекс боится. И не только из-за страха лишиться денег. Гейб гораздо сильнее Алекса физически.
– Уже не единственный, – пробормотала я и, встретив непонимающий взгляд, уточнила: – Меня он теперь тоже боится. Я ведь тоже сильнее него. Эх, – в бессильном раздражении я хлопнула ладонью по колену, напугав Лаки. – А я этого козла ещё и накормила! Если б знала...
– Откуда? Об этом никто не знает, только Томас. Мне нужно было хоть кому-то рассказать. Ты – вторая...
Теперь мне стали понятны те взгляды, которыми обменялись братья, узнав о приезде отца. Качая головой, я, похлопав по ноге, призвала Лаки лечь обратно и снова стала почёсывать его за ухом.
– Думаю, ты всё же должен рассказать про это Гейбу. Мне кажется, он догадывается, что в твоих отношениях с отцом не всё гладко. Просто не знает, что именно произошло. Расскажи ему, я уверена, что он переживает за тебя. В конце концов, он же тебя вырастил.
– Если бы ты знала, как я порой завидую Адаму! У него есть отец, которым он может гордиться, которого он может любить. А я своего лишь стыжусь и ненавижу.
– Мне жаль. Но ты же тоже можешь любить Гейба и гордиться им. Мне кажется, он тебе больший отец, чем Алекс.
– Да, – печально улыбнулся Кристиан. – Когда-то я звал его папой. А потом вырос, и это стало невозможным. Люди могли бы задаться неудобными вопросами, а это уже небезопасно.
– Я слышала, как Адам называл Гейба отцом. Думаю, порой это можно делать, особенно здесь, в Долине, где не нужно ни от кого скрываться. Просто попробуй…
– Знаешь, Рэнди, с тобой поговоришь – и никакой психотерапевт не нужен. Думаю, я всё же поговорю с Гейбом. Почему я должен скрывать, что натворил этот козел?
– Кстати, я не поняла... Ты говорил, что Пенни покончила с собой. Неужели потому, что он её бросил? Или потому, что ты не простил её?
– Я простил её, Рэнди. Даже не так – прощают, когда виноват, а её вины тут не было. Она была жертвой. То, что сотворил с ней Алекс, было равносильно изнасилованию.
– Ну, тогда я вообще ничего не понимаю!
– Дело в том, что она сама не смогла себя простить! Понимаешь, если Алекс просто задействует своё природное обаяние – люди приходят от него в восторг, и мнения своего не меняют. Когда же он применяет свой дар... После того, как он перестаёт сознательно воздействовать на жертву, морок спадает. И Пенни прекрасно понимала, что натворила, не осознавая, почему это сделала. Она не знала, что не контролировала себя, что была одурманена. Она понимала лишь, что переспала с едва знакомым человеком, что отдала ему свою девственность в моем доме, что предала не только себя, но и меня! Я думаю, она любила меня, Рэнди, и не смогла жить с тем, что натворила. В тот же вечер она покончила с собой, перерезав себе вены.
– Господи... – только и смогла прошептать я, чувствуя, как по моим щекам текут слёзы.
– Если бы я только знал, что она задумала, – Кристиан уронил голову на руки, его голос звучал глухо. – Если бы я только знал, я бы не отпустил её. Но она сказала, что ей нужно побыть одной, подумать...
– Ты ведь действительно не знал. Не вини себя!
– Она оставила записку, в которой просила у меня прощения. За то, что изменила… Было разбирательство, но меня никто не винил. Но это была моя вина – я же их познакомил. Я тогда едва с ума не сошёл. Забросил занятия, закрылся в доме, никого не хотел видеть. Потом приехал Гейб и вправил мне мозги.
– Ты же говорил, что он не знает...
– А он и не знает. Только то, что моя девушка мне изменила с кем-то другим, а потом тот её бросил, и она покончила с собой. Но не про Алекса. Мне было стыдно, это ведь я пустил его в дом.
– Это ему должно быть стыдно, а не тебе! Ты же не предполагал, что он так поступит!
– Нет, конечно нет! Но...
– Что – «но»? Виноват Алекс, не ты. И никаких «но»! Прости себя, ты ни в чём не виноват.
– Я постараюсь. Знаешь, этот случай сильно меня изменил. Я уже не был тем славным мальчиком, который считал, что для близости нужны чувства. Зачем? Чувства причиняют боль. Лучше просто брать, что предлагают, дарить в ответ наслаждение, а сердце спрятать в сейф и убрать ключ подальше. И я стал тем, кем меня до этого считали.
