— Не знаю, — ответила Бейкер. — Я не понимаю, как это может быть убийством, но... — она вздохнула, поправив выбившийся из прически локон, — администрация хотела, чтобы я показала все, так что... Хотите взглянуть на тело?

«Она спрашивает, хочу ли я увидеть труп толстяка», — с недовольством подумала Патриция. Стиснув зубы, она ответила:

— Да, пожалуйста.

«Что бы это ни было, оно не может выглядеть более странным, чем изображение на фотографии Дуэйна», — надеялась она.

Патриция жестоко ошибалась и вскоре узнала об этом. Она проследовала за привлекательным коронером через дверь с надписью «Секционная № 1 — НЕ ВХОДИТЬ». Резкий запах сразу же ударил в ноздри.

— Это формалин, вы скоро привыкнете, — заверила Бейкер. — Универсальный консервант.

Свет люминесцентных ламп создавал в комнате зловещую атмосферу. Скорее всего, это была игра воображения, ведь Патриция впервые находилась в морге, но каким-то образом из-за этой атмосферы она чувствовала себя невероятно близко к смерти. На стеллажах стояли большие стеклянные бутыли: «Солевой раствор», «Раствор Ценкера», «20% Фенол». На подносе располагалось несколько бутылок с йодом и сульфатом меди. На стене висела большая раковина и термосваривающий аппарат. Комнату можно было принять за обыкновенную лабораторию средней школы, если бы не одно но — человеческий труп на металлическом столе.

От увиденного у Патриции скрутило живот. Белый свет ламп отражался в складках черной полиэтиленовой простыни, превращая ее в предмет современного абстрактного искусства.

Бейкер небрежно стянула простыню со стола.

«Мать честная!» — выкрикнула про себя Патриция.

Труп лежал на столе из нержавеющей стали, который был оснащен съемной дренажной системой, желобами для слива органики и моторизованной регулировкой высоты.

Вид тела шокировал, словно резкий неожиданный крик в темноте.

— А вот и он, — объявила Бейкер с резким южным акцентом. — Роберт Джуниор Коудилл.

Патриция не могла смотреть на него прямо, потому ее взгляд прошел по телу как бы вскользь. Бледная кожа напоминала о водяных каштанах, которые Байрон использовал для приготовления домашней румаки; неиспользованные орехи залеживались в холодильнике и коричневели. Джуниор Коудилл был крупным мужчиной — и пухлым, — большая часть подкожного жира осела вниз и растеклась по столу, как сырое сало. Бросив очередной взгляд на тело, Патриция ненароком заметила его член. Синюшно-фиолетовый, сморщенный, похожий на шляпку гриба в птичьем гнезде.

«Боже мой, я смотрю на труп», — не могла она поверить.

Патриция закрыла глаза и почувствовала, как пары формалина жгут слизистую. Мертвое лицо застыло перед ее глазами. Детство оставило о Джуниоре смутные воспоминания. Трудный ребенок, который рано бросил школу. Видела ли она его и его брата на похоронах Дуэйна? Возможно, но какое ей до этого было дело? Даже на его смерть ей было наплевать. По крайней мере, тело еще не вскрыли. Смогла ли Бейкер установить причину смерти без полного вскрытия?

Наконец Патриция перевела дух и задала вопрос:

— Что... что в нем странного? Обычный труп.

Бейкер щелкнула выключателем и подошла к включившейся световой панели.

— Вот рентгеновский снимок Дуэйна Паркера, — проговорила она, прикрепляя большой лист. Мрачные тени и формы на снимке, казалось, были живыми.

— Тут все в порядке. — Палец скользнул по белесым очертаниям костей. — Нормальный желудочно-кишечный тракт, сердце, легкие, печень, мочевой пузырь, селезенка. Все, что должно быть, на месте.

— Кроме головы, — заметила Патриция, когда ее взгляд остановился у границы снимка, совпадавшей с ровной линией плеч.

— Да, но дело не в голове Дуэйна Паркера. Речь идет о Роберте Коудилле. — Коронер достала другой снимок и прикрепила его рядом.

Патриция мгновенно уловила разницу. Если у Дуэйна все органы были на месте, то у Джуниора... их не было.

— Где внутренние органы? — резко спросила Патриция. — Вы же еще не вскрыли тело? Я не заметила никаких разрезов.

— Потому что их нет. Я еще не проводила вскрытие. Сделала только несколько предварительных тестов. — Бейкер села, как будто не выдержав волнения. — Единственное объяснение, которое приходит мне на ум, заключается в том, что, возможно, усопший подвергся воздействию бактерий, питающихся плотью, может быть, он умер от пищеварительного вируса.

Тогда Патриция задала самый странный вопрос, когда-либо срывавшийся с ее губ:

— То есть его органы растворились?

Бейкер пожала плечами.

— Я не знаю. Может быть. Указывающих на что-либо другое признаков в этом случае нет. Например, известно, что кишечная палочка разжижает некоторые части пищеварительной системы, а затем эта жижа вытекает из ректального канала.

Патриция обрадовалась, что так и не успела сегодня позавтракать.

— Но нет никаких доказательств, что из прямой кишки что-либо вытекало. Я тщательно все проверила, — настаивала Бейкер, как будто на кону стояла ее профессиональная репутация.

Патриция снова прикрыла глаза: «У этой женщины паршивая работа».

Открыв их, она принялась бесцельно рассматривать комнату, стараясь избегать взглядом труп. В голове роились вопросы. Вдруг нечто на рабочем столе в другой части комнаты привлекло ее внимание.

Два прозрачных пластиковых пакета: один побольше, другой поменьше.

— А что в тех пакетах?

Бейкер глянула на них без особо интереса.

— А, эти вещи принесли парамедики. То ли из его карманов, то ли валялись рядом. Я определила их как улики.

Патриция подошла к столу. Сомнений в том, что лежало в большом пакете, почти не осталось.

— Но что там?

— То, что в маленьком пакете, похоже на метамфетамин, и...

— В другом пакете конверт?

— Да.

Патриция склонилась над большим пакетом. Действительно — конверт. На нем грубым почерком были написаны имя и адрес Джуниора Коудилла.

— Пакеты не трогайте, — предупредила Бейкер. — Не стоит оставлять отпечатки пальцев на полицейских уликах.

Нет, конечно, нет.

Патриция вернулась к коронеру.

— Что было в конверте?

— Обыкновенный листок бумаги с непонятным словом, — ответила Бейкер. — Венд... что-то. Я не уверена.

«Как и в письме Дуэйну», — вспомнила Патриция.

— Итак, — продолжила коронер, раздраженно выдыхая. — В принципе, я могу показать вам то, что мне уже известно.

Она сняла лабораторный халат, надела прорезиненный фартук и перчатки.

«Коронер поставлена в тупик так же, как и я, и это сводит ее с ума», — догадалась Патриция.

Бейкер надела защитную маску и подошла к трупу. Она не глядя взяла серебристое устройство, похожее на металлическую крышку от банки, прикрепленную к верхней части электрической зубной щетки. На корпусе инструмента можно было разглядеть торговую марку STRYKER, и через мгновение Патриция почувствовала, как по венам разливается адреналин: в руках Бейкер была пила для вскрытия.

— О нет, правда, вам вовсе не обязательно показывать мне... — но ее просьба слегка запоздала.

Кожа Патриции покрылась мурашками, а голова вжалась в плечи, когда необычайно утонченная и привлекательная женщина запустила пилу и сделала разрез от лобковой кости Джуниора Коудилла до основания его грудины. Под неприятный вой лезвия вылетали капли свернувшейся крови и забрызгивали фартук и защитную маску коронера. Пила ползла вверх. Бледная кожа тошнотворно подрагивала.

«Я должна выбраться отсюда, я должна...» — крутилась в голове мысль.

Патриция почувствовала слабость. Она не должна была там находиться. Патриция всегда считала себя реалисткой, но, столкнувшись с неприкрытой реальностью лицом к лицу, она поняла, что не справляется. Вскрытие трупа? Увольте, это уже перебор!

Как только она решилась покинуть прозекторскую, вой пилы тут же стих.

Стало очевидно, что растерянность коронера и ее ярость в связи с непониманием аномалий копились внутри и сдерживались лишь самообладанием, которое теперь таяло на глазах: коронер бросила пилу на стойку, подняла защитный экран и хлопнула руками по трупу. С влажным чавканьем разрез пропустил внутрь тела кисти коронера. Бейкер остервенело начала копаться в животе Джуниора, будто пытаясь найти случайно оброненные внутрь трупа ключи.