С того дня, когда я узнала о смерти моей семьи, у меня не было времени побыть наедине со своим горем. Динамичность происходящих вслед за этим событий если не вытеснила, то сильно притупила боль утраты. Все чаще и чаще перед моими глазами вставала картина из уже далекого прошлого. Мы с братом в гостиной играем в шахматы, а мама с папой наши болельщики. Они то напряженно следили за нашими рокировками, то громко нас подбадривали. Игра почти никогда не доходила до конца, потому что мы с братом начинали дурачиться. Он был моей частью. Его звали Пенни. Да…

Сейчас, больше всего на свете я боюсь, что их лица сотрутся из моей памяти, и лишь старые фото будут напоминать о том, что они были. Самое страшное, что система не щадит никого, и ты либо в ней, либо против, а с теми, кто против у власти разговор короткий. До меня дошло, что винить надо не Кейна, а систему. Пусть он и монарх, но такой же заложник тех норм и устоев, которые сложились задолго до нашего появления на свет. Он должен подчиняться ей, быть тем кем должен быть. Жестоким ублюдком, способным отдать приказ об убийстве. Таков он, таков его отец, и вся монархия.

Система не вернет мне семью, но она дала мне новую жизнь, человека, который всей душой за меня, но самое главное, что оно мне дала — это шанс. Шанс если не развалить, то хотя бы пошатнуть ее. Родители пытались сделать это снаружи, я попробую изнутри. Знаю, что еще не раз буду наказана, избита, а может и убита, но это несомненно стоит попытки.

Почему? Просто потому, что не должно быть произвола, казней, комендантского часа, наказаний за то, что ты косо смотришь, или просто оказалась не в то время не в том месте. Я не хочу возглавлять открытое сопротивление, но тайно и скрытно, изнутри попытаться хоть что — то изменить в этом городе, иначе смерть моей семьи была напрасной, и я не заслуживаю жить.

Мне кажется, что целеполагание — самая, что ни на есть движущая сила. Не иметь цели в жизни, ни к чему не стремиться, просто быть, и жить сегодняшним днем большая ошибка. Пусть цель будет маленькая, но четкая, и за ней последуют большие, грандиозные. Так и только так возможно развитие личности. Оставаться овощем, плывущим по течению я не хочу, и пока живу, буду пытаться что — то изменить. Я попробовала жить, подчиняясь приказам, и мне не понравилось. Не иметь свободы выбора, шанса на ошибку очень жестоко.

На утро, на пороге лазарета появился парень. Он, как и все был одет в камуфляжные штаны, и футболку. Как и все он был высок и строен, приятное, улыбающееся лицо, и милые ямочки на щеках.

— Эй! — позвал он и порога. Это был Маус, я сразу узнала его голос.

— Привет! — вяло, но радостно поздоровалась я.

— Выглядишь, как после бомбежки!

— И чувствую себя так же, — я улыбнулась, очень уж хотелось, — но обезболивающее у них отличное.

— Это я вижу, ты как под кайфом! — Маус подошел к постели и сел рядом на стульчик.

— Что я пропустила? Рассказывай, — я и правда не знала, чем закончилась операция со складом.

— Мы накрыли их, все благодаря тебе, — Маус легонько похлопал меня по руке.

— Я ничего не сделала, только, мне кажется, прибавила хлопот всем вам.

— Не мели чепухи! Ты услышала, где они прячутся, уложила главаря, он быстро раскололся, где прячут динамит, и мы со всем справились!

— Так это был главарь? — удивилась я.

— Он самый, бедный, все не мог понять, как его уложила девчонка! — Маус расхохотался, — но ты у нас не простая, верно?

— Не знаю, — честно призналась я. Ответ на этот вопрос я сама ищу.

— Парни сказали, что ты наш талисман!

— Очень приятно, — впервые за долгое время, я улыбнулась совершенно искренне.

— Как только поправишься, будешь с нами во всех рейдах!

— Что?! — в ужасе воскликнула я, натягивая одеяло на голову.

— Да да!

— Радость какая!

— Ладно, выздоравливай! Всем хочется повидаться с тобой!

— Постараюсь, — я выползла из — под одеяла и пожала его протянутую руку.

Маус ушел, а я думала, как очень быстро из изгоя стала талисманом. Может было бы лучше, если бы я была незаметной? В любом случае это уже неважно, а команда расчитывает на меня, так как теперь знает, что я не никчемная слабачка, а чем — то могу быть полезна.

Весь следующий день я пролежала одна, если не считать медсестра, которая приходила менять капельницы с антибиотиками и перевязывала рану. Под рукой не было ни книги, ни журнала, ничего, что могло бы занять мой мозг. Вечером следующего дня я готова была лезть на стену от скуки.

Лазарет погрузился во мрак, и я с ужасом представила эту пугающую тишину, которая буквально звенит в воздухе, и заполняет каждый угол помещения.

— Пугающая тишина, верно? — раздался голос монарха Кейна.

— Да, — тихо ответила я, зная, что он услышит. Говорить громче я попросту боялась. Не доверяла своему голосу. Кейн слишком долго занимал мои мысли в последнее время.

— Решил помочь тебе, думаю, ты будешь довольна, — послышались мягкие, но уверенные шаги по гладкому кафелю.

Я молчала, замерев в ожидании, пока он подойдет. Хотелось видеть лицо Кейна, так можно хотя бы предположить, что происходит у него внутри. Стул скрипнул, и я почувствовала запах духов монарха. Они были похожи на прохладный осенний ветер, который предвещает ветра зимы еще более холодные. Если задуматься, то они как нельзя лучше подходят его личности, характеру и ауре, которая его окружает.

— Зажечь лампу? — спросил Кейн.

— Нет, глаза очень болят, а к темноте я привыкла, — я старалась, чтобы мой голос был твердым, но осознание близости Кейна заставляло дрожать что — то глубоко внутри.

— Я принес тебе это, — найдя мою ладонь, он вложил в нее нечто маленькое и гладкое с парой проводов.

— Не может быть, — голос мой все же дрогнул, — это музыкальный плеер?

— Он самый, дарю тебе его, наслаждайся музыкой. Я позволил себе загрузить в него свои любимые композиции.

— Спасибо, господин! — я сжала его руку, действительно польщенная и довольная! Музыка! Это ведь то что надо!

— Я пожалуй, пойду, — стул скрипнул, но помимо воли, я не выпустила его руки.

— Еще на минуту останьтесь, просто посидите со мной, — попросила я.

— Тебе одиноко? Как же капитан Голд? — мне показалось, или в его голосе проскользнула нотка ревности?

— Он занят на службе, — спокойно ответила, — и с чего бы ему быть здесь?

— С того, что вы любовники, — я прямо таки чувствую, как холодная маска ложится на красивое лицо монарха.

— Не понимаю, о чем вы, — я уже тысячу раз пожалела, что попросила его остаться.

— Ты…, — Кейн явно удержался от грубости.

— Даже если это так, то это не ваше дело, — парировала я, пока монарху не пришла в голову очередная колкость, но он странным образом молчал.

— Как же ты не понимаешь, что я…

— Что? — с вызовом спросила я, жалея, что не могу заглянуть в его глаза, потому что как бы не скрывал он своих чувств и эмоций под маской безразличия, его глаза всегда выражали правду, которую он пытался прикрыть.

— Дура, — бросил он, и на секунду воцарилось молчание.

В следующий момент он крепко стиснув мое лицо ладонями поцеловал меня. Настойчиво, неотступно, словно кроме этого поцелуя ничего на свете не было. Если иногда мне казалось, что весь он словно из камня, без чувств и малейшей ласки к миру и людям, то сейчас он был словно ртуть. Что — то внутри щелкнуло, и я ответила на поцелуй. И…это было приятно. Слабые пальцы погрузились в его густые волосы, и слегка потянули их. С губ монарха сорвался тяжелый стон, словно ему было больно.

— Глупая, глупая девчонка, — горячо прошептал он и выпустил меня.

На секунду мне показалось, что я падаю в темную пропасть, и инстинктивно, я протянула руки и обхватила шею Кейна. Он мягко высвободился, и включил плеер. Резкий свет озарил лицо Кейна, и…лучше бы я его не видела…Искаженное словно от боли оно внимательно изучало плейлист.