Он не стал добавлять, что не получив доказательств того, что Лотэсса Линсар шпионит на Ильда, они не имели так же веских опровержений ее неблагонадежности. Правда, за все время пребывания эньи Линсар в Ортейне людьми Торна и Нолана, приставленными следить за ней, не было перехвачено ни одного послания. Да и в поведении девушки не было ничего подозрительного. Однако это не повод полностью сбрасывать со счетов вполне естественные подозрения. Если уж такая недалекая особа как Мирис пришла к тем же выводам…

— Я бы еще поняла, если бы она выделяла хоть кого-то из поклонников, — продолжала меж тем маркиза, — но она держит их всех подле себя, не выделяя никого. Значит, они нужны ей все. Какой же может из этого следовать вывод? Либо Лотэсса Линсар — эларская шпионка, либо — чрезвычайно развращенная женщина.

— И это говорите вы? — Валтор не мог сдержать иронию, да и не хотел.

— А что такого? — взвилась в ответ Мирис.

Очевидно роль королевской любовницы считается столь почетной, что фаворитки мнят себя выше законов морали. Однако вряд ли сейчас подходящий момент, чтоб разъяснять маркизе Винелл, что ее статус, по сути, лишает ее права рассуждать о добродетели других женщин.

Тут герольд наконец торжественно объявил послов Сантэра. Валтор вздохнул с облегчением. Теперь не меньше получаса он сможет думать о своем, пока старший посол будет зачитывать приветственную речь, полную лживых заверений в вечной дружбе.

Рассматривая послов, король привычно дивился их нелепым беретам, обилию чересчур крупных драгоценных камней и тесьмы, украшавших камзолы странного покроя. Все-таки сантэрская мода столь же уродлива, как принцессы этой страны.

Старший посол, как и ожидалось, распинался, стараясь доказать расположение своего монарха к Дайрии, хотя и последнему идиоту ясно, что выступи против них Элар, сантэрский король поддержит извечного союзника. Единственный способ хоть как-то изменить расклад — жениться на страшной как шаэла принцессе Аглаис. Еще пару месяцев назад такая мысль казалась Валтору Дайрийскому дикой, но сейчас он смотрел на это с другой стороны. Возможно, брак с уродиной — не самая высокая плата за нейтралитет Сантэра, если придется одновременно воевать с Эларом и Имторией. Об этом стоит подумать, если угроза эларского вторжения станет очевидной.

При мысли о браке король невольно отыскал глазами Лотэссу Линсар. А ведь прошлой весной он всерьез рассматривал ее в качестве будущей королевы Дайрии. Какая злая ирония, взять в жены самую уродливую принцессу Доэйи вместо самой красивой. Валтор почти пожалел, что не выполнил тогда своего намерения. Теперь он бы не стоял перед столь неприятным выбором. А Лотэсса стояла бы рядом, а не кокетничала с половиной дайрийского двора.

Сердце короля наполнилось гневом, хотя сложно сказать, что эларка подавала к тому достаточно поводов. В окружении поклонников она, как и тогда на балу, выглядела грустной и усталой. Редкие улыбки казались скорее вымученными. Хотя, может, он просто видит то, что хочет видеть? Валтор осознавал, что ему неприятно думать о Лотэссе так, как думала о ней Мирис Винелл, и скорее всего, не она одна.

В данный момент девушка говорила о чем-то с Шелом Ноланом. Щеки у нее подозрительно пылали, но на лице читался скорее гнев, чем удовольствие от комплиментов. Лотэсса резко отвернулась и отошла от собеседника. Правда, место младшего Нолана возле нее тут же заняли Тьерн и неизменный Табрэ.

Валтор со злостью отвернулся и перевел взгляд на Торна. Тот весь вечер словно нарочно старался не встречаться с королем глазами. Конечно, Элвир злится, что друг оставил без ответа его просьбы, оборвав столь важный разговор. Хотя на самом деле, у Торна нет права на обиду. Это он поставил Валтора в ужасное положение. И дело даже не в том, что в нем боролись король и друг. Куда сложнее было понять, в чем состоит долг друга. Что предпочесть для Элвира — счастье или безопасность. Сам Элвир, похоже, не колебался принимая решение. Но откуда ему знать, что пережил король в те месяцы, когда считал его погибшим. Эта боль слишком мучительна, чтобы пережить ее снова.

Нудная насквозь фальшивая речь послов наконец подошла к концу, и Валтор Дайрийский в свою очередь выразил притворную радость по поводу гармонии в отношениях между Дайрией и Сантэром. Затем то же самое, но более пафосно и пространно высказал в ответной речи верховный канцлер Табрэ.

Оставшееся время приема тянулось мучительно долго, но наконец подошло к концу. Послы покинули зал, и хотя придворные по своему обыкновению собирались веселиться до утра, король не собирался следовать их примеру.

Собравшись уходить, Валтор велел сопровождающим из свиты остаться на приеме. Сейчас ему не хотелось никого видеть, даже безмолвных гвардейцев и пажей.

Еще меньше ему хотелось видеть Мирис Винелл, но их желания явно не совпадали. Фаворитка догнала его чуть ли не у дверей и остановила лукавым вопросом, не может ли она составить компанию его величеству.

— Я, кажется, ясно дал понять, что предпочту одиночество, — не сдерживая раздражения ответил он. — Хорошего вечера, эна Мирис.

Валтор ощущал почти физическую потребность в тишине и одиночестве, но тут его снова остановили. На этот раз Элвир.

— Ты обещал, что мы сможем договорить после приема, — он говорил тихо, чтоб не привлечь внимание окружающих.

— Я ничего не обещал, — резко ответил король. — И я хочу остаться один!

— Как будет угодно вашему величеству, — Элвир отступил, не скрывая горечи в голосе.

Обернувшись, Валтор со злорадством отметил, до чего похожи в этот миг выражения лиц его лучшего друга и отставной любовницы.

Стоило королю покинуть зал, как Лотэсса поспешила последовать его примеру. И не потому, что так жаждала находиться в обществе Дайрийца, а потому, что опасалась нарушить его волю, уйдя раньше. Если уж его величество послал личное приглашение, то пусть видит ее присутствие на этом приеме. Но теперь, когда он ушел, она свободна поступать, как захочет.

И, конечно, Тэсса захотела уйти. Ее уже просто тошнило от общества назойливых поклонников, совершенно не смущавшихся торжественными речами сначала послов, а затем верховного канцлера и короля. Хорошо еще, что Эрнан А'Хэсс с Мораном Тьерном находились в ссоре и хотя бы не одолевали ее одновременно.

Зато от Шела Нолана удалось избавиться навсегда. Негодяй посмел оскорбить ее, предложив стать его любовницей. Тэсс с трудом удержалась от того, чтоб не надавать ему пощечин на глазах всего дайрийского двора.

Так вот какого мнения о ней все эти мужчины, осыпающие ее знаками внимания. Впрочем, Тьерн и А'Хэсс хотя бы предлагали руку и сердце. А вот Табрэ, связанный узами брака, без сомнения жаждет того же, что и Нолан, просто не решается столь открыто заявить о своих намерениях. Должно быть, ждет пока Тэсс сама падет к нему в объятия, сраженная его стихами.

До чего это все отвратительно! В Эларе она тоже была окружена поклонниками, но ни один из них не посмел бы даже подумать о чем-то подобном, даже в те времена, когда она не была невестой принца. Почтение к крови Линсаров, текущей в ее жилах, надежно защищало девушку от любого проявления непочтительности. А здесь, при дворе короля Валтора она — никто. Все-таки решение явиться в Тиарис было ошибкой. Валтору нет до нее дела, а остальные и вовсе ни во что не ставят. Впрочем, что ей до них?

Покинув Небесный зал, Тэсс оказалась в просторной приемной, где ее дожилась верная графиня Фиделл. После приторных, порой двусмысленных, любезностей дайрийских кавалеров девушка искренне обрадовалась обществу почтенной фрейлины. Даже ее ворчание по поводу лживых сантэрцев казалось глотком свежего воздуха. Но больше всего Лотэсса мечтала остаться в одиночестве, отдаться своим грустным мыслям и просто выплакаться.

После яркого света, отраженного стеклянным куполом Небесного зала, глаза отдыхали в полумраке коридоров, где темноту разгонял лишь тусклый свет факелов. Тэсса, уже довольно хорошо изучившая дворец решила немного сократить путь, пройдя по открытой галерее, несмотря на промозглый холод и протесты спутницы.