— Наследным принцем, — холодная уверенность братца вызывала в короле просто бешеную ненависть.

— Зато я — король! Думаешь, я не могу отправить наследного принца в ссылку куда-нибудь на границу с Сантэром?

— Не сомневаюсь, что сможешь. Ты волен даже казнить меня при большом желании. Не уверен, правда, что это сыграет на руку твоей нынешней популярности, но можешь попробовать.

— Тебе что все равно? — изумился Йеланд.

До угрозы казнью он пока не дошел, придерживая ее в качестве аргумента на крайний случай. А принц с таким безразличием рассуждает о собственной смерти, будто речь идет о какой-то безделице.

— Ты прав. Мне все равно. Ты ради собственной прихоти лишил меня надежды на счастье и выставил ничтожеством в глазах любимой женщины. Теперь я знаю, что ты способен на любую подлость, и родственные чувства уж точно не станут тому преградой. Хочешь убить меня — убивай. Вряд ли это будет хуже того, что ты со мной уже сделал.

— Убирайся, — сквозь зубы процедил король. — Я позже решу, что с тобой делать. Но можешь быть уверен, предательства я не прощаю.

— Как и я, — не глядя на брата, бросил принц.

Пока Нейри был рядом, изрекая дерзости и отказываясь повиноваться, Йеланд пылал гневом, но оставшись один, он почувствовал беспомощность и бесконечную жалость к себе. Он так рассчитывал на Нейри! Так верил, что брат будет верен ему и короне, невзирая на мелочные личные счеты. Нейри — холодный бездушный кусок камня, если его не волнует судьба Тэссы, оказавшейся во власти Дайрийца.

Самого Йеланда от этих мыслей просто тошнило. Не потому что он боялся, что Малтэйр причинит девушке зло. Лучше бы уж в самом деле причинил, чтоб эта сумасшедшая раскаялась в том, что сбежала от своего счастья. Нет, Йеланд страшился не того, что Дайриец обидит Тэссу, а того, что он ей понравится. Малтэйр прославился своей красотой, заслужив прозвище «Смазливый король». А еще он почти на десять лет моложе Йеланда. Как много женщин пали жертвами его чар! Так стоит ли надеяться, что Лотэсса не прельстится неотразимостью Дайрийца? Лучше бы она умерла, чем сделаться любовницей Валтора Дайрийского. Хуже может быть только одно — если она станет его женой. Увы, в нынешнем положении идеальное сочетание красоты и знатности Лотэссы Линсар из преимущества становится страшной опасностью. Малтэйр вполне может, не роняя королевского достоинства, взять Тэссу в жены, одним махом, получив прекрасную королеву, и возможность насолить извечному сопернику.

Какой смысл быть великим королем и полководцем, если ты не в силах даже удержать любимую женщину? Тэссу надо вернуть любой ценой. Разумеется, самому за ней отправляться в Тиарис — это просто выставить себя на посмешище. Нейри подошел бы куда лучше, но силой его не отправишь к Дайрийцу. А если и отправишь, то толку не будет. Самое заинтересованное лицо — герцог Линсар. Отец девушки во всех смыслах подходил на роль посла и все же вызывал у Йеланда определенные опасения. А вдруг Лотэсса начнет взывать к отцовской жалости и сумеет убедить Оро, что в Дайрии ей лучше? Отец — не влюбленный мужчина, для него благо дочери может оказаться превыше желания держать ее при себе. Ах, если бы Нейри поверил, что король готов вернуть ему невесту, вот тогда бы он принялся за дело с особым рвением. Можно, конечно, попробовать привлечь Рейлора Таскилла, посулив ему руку Тэссы в качестве награды за успешно выполненную миссию.

Но даже если герцог Линсар и герцог Таскилл лично явятся в Тиарис с требованием вернуть Лотэссу, что помешает Малтэйру просто отмахнуться от них? Да и стоит ли выступать просителем перед тем, чьи войска еще недавно вышвырнул из своей страны? Почему он вообще спустил Дайрийцу с рук дерзкое вторжение? Почему ограничился тем, что выгнал его из Элара, вместо того, чтоб пойти дальше и в ответ захватить ослабленную Дайрию? Но разве с тех пор Дайрия стала сильнее? Как раз напротив. Растерявший остатки ума и возомнивший себя императором Айшел Имторийский неплохо потрепал Дайрийцу бока. Хорошо бы, он и дальше продолжал в том же духе.

И надо быть дураком, чтоб не воспользоваться ситуацией, имея за плечами такую поддержку. Уж тут-то Дэймор не откажет в помощи. Неожиданная затея Йеланда наверняка придется по вкусу Изгою.

— Наш король — чудовище, и мы не можем дальше спокойно жить с этим знанием, — Рейлор обвел глазами присутствующих.

Мать, как всегда, прямая и строгая. Младший братишка, который повзрослел за несколько месяцев. И лучший друг, нашедший убежище в их замке. Покинув Норту и умудрившись тайно вернуться в столицу, Эдан явился не в родной дом, а к Таскиллам, ища защиты от королевского гнева. История, поведанная Эданом со слов Лотэссы была совершенно невероятна, и все-таки Рейлор верил каждому слову. И мать с Ланом тоже не усомнились. Скорее всего, дело в том, что Лотэсса не имела причин выдумывать такую чудовищную ложь, а Рейлору легче было поверить в реальность Маритэ, пробуждение Изгоя и время, завязанное узлом, чем в безумие любимой девушки. И Эдан думает так же. Излагая рассказ Тэссы, он ни капли не сомневался в правдивости сестры.

— Разумеется, не можем, — кивнула мать, и Рейлор поймал себя на том, что ему крайне важно ее одобрение. — Но что вы думаете делать, дети мои?

Обращение касалось всех, включая Эдана, поскольку эна Таскилл относилась к лучшему другу Рейлора почти как к собственным сыновьям.

— Йеланд Ильд не имеет права занимать престол Эдара после того, что он сделал. Ему нет оправдания! — Эдан вскочил, он не мог сидеть без движения, когда волновался.

— Я и собираюсь его оправдывать, — мать говорила так спокойно, будто речь шла о какой-то мелочи. — Я хочу знать, как именно вы собираетесь освободить престол Элара от Йеланда Ильда. Поднимете восстание?

— Это нереально. Если верить Тэссе, они с Ланом уже пытались, — Рейлор с восхищением взглянул на брата. — И ничего не вышло. А ведь тогда они задумали свергнуть узурпатора, а не законного короля.

— Рада, что вы это понимаете. Даже если бы удалось убедить кого-нибудь в правдивости Лотэссы, восстание против монарха из древней династии, недавно одержавшего победу над захватчиками, никогда не найдет достаточной поддержки. Вы должны понимать, что нам не на кого рассчитывать, только на самих себя.

— Так и есть, — мрачно согласился Эдан. — Думаю, у нас нет иного пути лишить Йеланда короны, кроме как лишив его жизни.

Страшные слова были сказаны. Должно быть, каждый из четверых, собравшихся в этой комнате, понимал, что другого пути нет, но сколько нужно мужества, чтобы первым произнести это вслух.

— И как вы собираетесь это осуществить? — мать вместо того, чтобы ужасаться самой идее, как обычно, озаботилась практической стороной ее воплощения.

— Как, как, — пробормотал в ответ Рейлор, отводя глаза. — Кинжал в сердце или яд.

— Ты много смыслишь в ядах, сын мой? У тебя есть возможность проникнуть на кухню, где готовятся блюда для короля?

— Куда проще подсыпать яд в тарелку или кубок короля во время трапезы, чем в процессе приготовления. И тем самым исключить риск случайно отравить кого-нибудь еще, — вмешался Лан. — В конце концов, мы всегда сидим подле его величества.

— На глазах у всех, — добавила мать. — Имейте в виду, у нас только одна попытка. И еще, — она обвела мужчин глазами. — Мы не можем прибегнуть к чужой помощи. Во-первых, потому что довериться кому-либо — огромная опасность. Даже собственным слугам. Пусть мой покойный муж и отбирал с особым тщанием самых верных людей. Я знаю, многие из них готовы жизнь отдать за Таскиллов, но мы не вправе ставить их перед таким страшным выбором — верность своим господам или своему королю. О том, чтобы возложить эту миссию на человека постороннего не может быть и речи. Во-первых, Лан прав в том, что нет практически никого, кто стоит к Йеланду ближе, чем мы. Во-вторых, потому что Таскиллы и Линсары никогда не унизятся до того, чтоб лишить своего короля жизни, прибегнув к помощи наемного убийцы. Каким бы чудовищем не был Йеланд, он — король Элара и имеет право умереть от руки человека благородной крови. И по той же причине яд представляется мне недостойным оружием.