— Теперь ты можешь звать его Пирсом. Ты же член семьи, — напомнил Хью.

Сама эта мысль подвела его к опасной черте: ему захотелось снова поцеловать Джорджи. Но поскольку сейчас они все сидели на сцене, а снизу на них взирало добрых человек двадцать аристократов, которые глазели на сидевших на подмостках как на театральное зрелище, то он сдержался.

В стороне от зала раздались хлопки, и сцену, и зрительный зал стали обходить лакеи, предлагая бокалы, наполненные до краев шампанским.

Маркиз Финчли встал.

— Могу я предложить последний тост за мою жену, в честь которой мы все здесь собрались?

Хью и так уже употребил намного больше шампанского, чем стоило бы, и вообще он предпочитал хороший портвейн, а не эту дамскую шипучку. Впрочем, так или иначе — выпил.

Вдобавок Джорджина молча подняла свой бокал: не за Кэролайн, а в его честь.

— За что? — наклоняясь ближе, прошептал Хью.

— За тебя, — ответила Джорджина.

Что-то защемило в груди, и он залпом прикончил шампанское, подумав, какой же он все-таки счастливчик. Лакей сразу же снова наполнил их бокалы.

В этот момент на сцену прошествовал мистер Лир. На нем был костюм из желтого бархата, вокруг головы нечто, смутно смахивающее на нимб. Только если нимбы сбиваются пьяно на бок и свисают с уха.

— Так вот они, только что обрученные! — воскликнул он, одаривая непристойной улыбкой сидевшие на краю сцены четыре пары.

— Двое из которых уже женаты, — весело поправила Кэролайн.

— А, леди Финчли. — Лир наклонился так низко, что нимб опасно накренился. Лир тут же выпрямился, подхватив его рукой. — Со всем глубочайшим уважением я выражаю вам соболезнования от всей моей труппы.

На секунду воцарилось молчание. Кажется, Пирс чуть было что-то не сказал, когда Лир поправил себя:

— Поздравления! Нет, не соболезнования! Поздравления! — Он продолжил: — Мы крайне счастливы представить вам веселую трагедию «Пирам и Фисба», часто игранную перед королевским семейством и горячо обожаемую публикой. Действующие лица — я сам, в лице Луны, свирепый лев и два нежных любовника, прелестница Фисба и красавчик Пирам.

— Превосходно, — вновь захлопав в ладоши, воскликнула Кэролайн. — Надеюсь, вы не будете возражать, если я говорю это вслух. Чувствовать себя на сцене — совершенно не то, что сидеть внизу.

— Мы приветствуем реплики любого сорта, — заверил Лир. — Хотя самыми подходящими к случаю находим аплодисменты.

Когда Лир удалился, все послушно захлопали. Секундой позже он появился опять, держа в руке фонарь. За ним по пятам следовала юная девушка, обернутая в фиолетовую мантию, которая была почти на фут длиннее, чем следовало. Девушка прошла, встала в центре сцены и приняла позу.

— Вот могила старого шута. Где… моя любовь?

И немедленно стало ясно, что, увы, Фисба отнюдь не великая актриса.

Появился рыча лев. По крайней мере, Хью подумал, что это лев, поскольку с виду все такое мохнатое и хрипло рычащее существо 062ca0.

— Ой! — взвизгнула Фисба, убегая со сцены.

Хью окинул взглядом кружок. Все в ужасе уставились на сцену. Костюмы были чудовищны, а игра и того хуже. Джорджина с мольбой взирала на Хью. Он должен что-то предпринять.

— Хорошо рычал, Лев! — провозгласил он и, подняв бокал, отсалютовал актерам. Потом подтолкнул локтем Джорджину, которая вздрогнула и выпалила:

— О! Отменно бегаешь, Фисба!

Хью снова обвел взглядом круг. Все выглядели смущенными, кроме Кэролайн, которая лучезарно улыбалась. Подняв очередной бокал шампанского, она заявила немного пьяным голосом:

— Отлично сияла, Луна. — И взглянула на мужа. — Правда-правда, Луна очень милая. — Потом повернулась к сидевшей по другую сторону от нее Гвендолин. — Луна ведь милая, как вы думаете?

— Нет, — подала голос Кейт с другого конца сцены.

Капитан Оукс прикрыл ей рот ладонью.

Лев ухватил пастью мантию Фисбы, с воодушевлением стал трясти, а потом, топая, убрался со сцены.

— Амбарный кот не мог бы постараться лучше, — заметила Кейт.

Ее нареченный послал ей одобрительный взгляд.

Из-за кулис выступил горделивой походкой Пирам. Великолепный кудрявый парик делал его похожим на пуделя.

— Милая Луна, благодарю тебя за твои солнечные лучи, — продекламировал герой. — Благодарю тебя, Луна, за то, что сияешь так ярко. — Отдав дань любезности, он принял позу. — Ибо твоими милосердными золотыми сияющими проблесками я… я… — На лице отразилось мучительное выражение. — О грациозная утка! О дорогая!

Гвендолин повернулась к Алексу:

— Откуда появилась утка?

— Утки здесь нет, — решительно заявила Кейт.

Оукс начал было смеяться, но тут Пирам схватил мантию и упал на колени.

— Запятнано кровью, — оповестил он зрителей. — Я сокрушен, я кончен и подавлен! — Последовала пауза, и все постарались вникнуть, о чем же он говорит. — Фисба, должно быть, умерла, — сообщил он публике еле-еле ворочая языком.

— О-о-ох, — подхватила Кэролайн, приканчивая бокал. — Фисба умерла. Ужасно. Бедная Фисба.

— Бедная утка, — сухо добавила Кейт.

— Бедные мы, — вставил Алекс.

— Приди же, смерть, твой истинный я друг, — проревел Пирам, явно стараясь заглушить ропот публики.

— Не можешь ли прийти да поскорей, — последовала реплика капитана Оукса.

— А мне вот жалко утку, — вставила Гвендолин. — Бедная.

Джорджина наклонилась к уху Хью и зашептала:

— С каких это пор Гвендолин стала такой острячкой? Мне всегда казалось, что она слишком стеснительная, чтобы проронить хоть слово.

Кэролайн, повернувшись к Гвендолин, совершенно сбитая с толку спросила:

— Какая еще утка? Не вижу никакой утки!

Ее муж жестом приказал принести еще шампанского.

— Не беспокойся, милая. Если хочешь утку, позже я тебе ее достану.

Кэролайн просияла от радости.

Пирам оторвался от созерцания плаща Фисбы и вытащил кинжал.

— Придите, слезы, принеся погибель, — вещал он. — Наружу, нож, и рань ты слева грудь Пирама. О, ту слева грудь, где сердце делает прыжок.

И пронзил себя. Вообще-то он заколол себя не единожды, от чего, кажется, заволновалась Джорджина, тогда Хью, пользуясь моментом притянул ее поближе и прошептал:

— Люблю я грудь, где скачет твое сердце. И другую грудь тоже.

— Итак, я умер, вот так, и так, и так, — возопил Пирам, падая мешком, разметав конечности.

Хью с видом знатока по части добротных сцен смерти кивнул Алексу. Мальчишками они регулярно устраивали драки один на один, и тот же Алекс мог растянуть свою смерть по крайней мере минут на пять.

Пирам явно знал толк в затяжной смерти. Он приподнялся с пола и выкрикнул:

— Ужель теперь мне смерть? — прежде чем снова свалиться.

— Мы видим это, — сказал Хью на ушко Джорджине.

Но Пирам еще не закончил.

— Вот улетаю я. Душа моя на небесах. Луна, прими, вот твой летун.

Луна, как оказалось, отвлеклась, так как мистер Лир не шевельнулся, пока Пирам пристально на него не взглянул. Наконец, мистер Лир поспешно удалился со сцены, а Пирам приподнялся, чтобы выдать заключительную речь.

— Вот умираю, умираю, умираю, умираю, умираю!

На сцену примчалась Фисба и тотчас же заметила фигуру Пирама, хотя трудно было его пропустить, учитывая торчавший прямо из подмышки нож.

— Ты спишь, любовь моя? — Она опустилась на колено и потрясла Пирама. — Что, умер, голубок мой?

— Разве это не напоминает «Ромео и Джульетту»? — спросила Кэролайн у Гвендолин.

— Сама я предпочитаю истории со счастливым концом, — ответила та.

— Я тоже! — подхватила Кэролайн и захлопала в ладоши. — А нельзя ли устроить для нас счастливый конец? Пожалуйста.

На мгновение на подмостках воцарилось молчание.

— Я что, сказал, что плащ запятнан кровью? — вскричал, садясь, Пирам. — Должно быть, Фисба принесла с собой кувшин вина. О, Фисба, дай испить глоток!

Фисба проворно вскочила, любезно пнула кинжал так, что тот отлетел за кулисы, и подняла Пирама на ноги.