Всё это было крайне досадно, а ещё и Пирс чуть раньше невозмутимо сказал:

— Оставь Хью в покое. Он сам себе кого-нибудь найдёт.

Кэролайн поймала себя на том, что грызёт ноготь.

— Я очень сердита на Хью. Он всё своё время проводит на конюшнях. С тем же успехом мог бы остаться у себя в поместье и объезжать этого бестолкового коня там. Он почти не участвует в дневных играх, а вчера, когда пришёл на ужин — могу в этом поклясться! — принёс лошадиную вонь на подошвах своих ботинок.

— По-моему, — заметил Пирс, — ни одна женщина из твоего списка его не интересует.

— Вот и прекрасно, — парировала Кэролайн. — Потому что обе обрели мужей раньше, чем Хью решился пойти дальше приветственных поцелуев рук.

— Думаю, он хочет Джорджину, — бросил Пирс и, конечно же, сразу же выпорхнул из комнаты, не дав супруге сказать, что и у неё возникли такие же подозрения. Очень по-мужски!

Но заинтересована ли Джорджина в Хью?

От этой мысли у Кэролайн всякий раз замирало сердце. Даже когда она кружила среди гостей, слушала их болтовню и, улыбаясь, то тут, то там бросала реплики, волнение её не оставляло. Насколько ей помнилось, Джорджи не оказывала Хью ни малейшего предпочтения.

Да и с чего бы ей? Кэролайн сморщила носик и напомнила себе, что смотрит на Хью как младшая сестрёнка 062ca0. Если же глядеть правде в глаза… Она первая, вперёд всех, заявит, что её брат — принц среди мужчин… иногда. Он силён, благороден и предельно честен.

Но вот чего ему не хватает, так это элегантности. А Джорджина? Кэройлайн знала лучшую подругу как свои пять пальцев. Джорджи могла часами разглядывать переливчатую ткань или переплетения великолепного индийского шёлка. Даже Кэролайн была не в силах с ней тягаться. А она считала себя страшной модницей.

В то время как Хью…

Кэролайн точно знала, что у него есть камердинер, но случайный прохожий в том скорее всего усомнится. Не говоря уже, что нынче Хью заставлял великосветских матрон охать и ахать, тренируя эту свою лошадь без рубашки. Что в высшей степени скандально. Мало того, что брату не хватает элегантности, большую часть времени он вообще не одет. Самые строгие мамаши и близко не подпускают своих дочерей к конюшням из страха, что те увидят его грудь.

Вздохнув, Кэролайн заметила, что Джорджина в гостиной ещё не показалась. Нет, союзу сему не суждено случиться. Джорджина, вероятно, привлекала Хью красотой и утончённостью, но вот ему её нечем привлечь. Джорджи не станет довольствоваться мужчиной, чьи ботинки порой заляпаны навозом, а появления в столовой редки и всегда позже должного.

Кэролайн остановилась рядом с мисс Пэссмор и Чартерсом. К её удивлению, оба они благосклонно улыбались Октавии Дарлингтон, стоявшей гораздо ближе к Аллену Гловеру, чем можно ожидать от случайных знакомых. Однако бедняга Аллен не из тех, кто в силах сделать предложение без поощрения, и Октавия определённо желала Аллена поощрить.

— Узнаю этот взгляд, — шепнул голос на ушко.

Пирс.

— Я просто подумала, — тихо отозвалась Кэролайн, — что некоторые молодые пары нужно лишь чуть-чуть подтолкнуть…

— Больше не втягивай меня в эти дурацкие игры, — простонал Пирс. — Умоляю тебя, Кэролайн!

— Я почти ничего от тебя и не требовала, — возмутилась она. — Ты каждое утро гоняешься за куропатками, а я всего-то и прошу выделить немного времени днём. убыцшу Пирс, ты только посмотри, как чудесно всё складывается! Готова поклясться, Купидон свил гнездышко в нашем доме.

— Только больше не втягивай меня в игры, — вновь проворчал Финчли. Но Кэролайн знала, что вовсе он и не раздражён.

— Можно устроить неразбериху с рассадкой за ужином, — задумчиво произнесла она.

— Ты опасная женщина, — беря жену за руку, сказал Пирс. — Приказать, чтобы звонили к ужину?

— О нет, пока рано. Хью ещё не пришёл, что в общем-то неважно, так как он часто запаздывает. Но Джорджина тоже пока не спустилась. Дам ей ещё несколько минут.

За время, минувшее со дня смерти её мужа Ричарда, леди Джорджина Соррелл успела привыкнуть к одиночеству. Хотя, если быть честной, ей и до того тоже было одиноко. Бедный Ричард болел весь последний год их брака, но ещё раньше они, казалось, позабыли, что значит говорить друг с другом.

И чувство одиночества лишь обострилось при виде той страсти, с которой капитан Оукс поцеловал свою Кейт. Они даже не заметили невольных зрителей! Что ж, подобная картина омрачит настроение любого.

Конечно, сие никоим образом не связано с тем, что в начале Кэролайн задумала сосватать за капитана именно Джорджину. Хотя стоит признать, ей всегда нравились такие мужчины — крупные, с этакой характерной грубой мужественностью…

Джорджи тут же постаралась выбросить из головы эти мысли. Ведь до чего нелепо! Как может леди восхищаться грубой мужественностью!

Ричард был совершенно другим. Всегда изящен и элегантен, чисто выбрит и немного надушен.

И скучён.

Вот оно. Наконец-то она признала правду о собственном браке. Ричард был скучным, а потом он заразился этой ужасной болезнью и угас за год. Но, несмотря на все страдания, он ни разу не пожаловался. Ангел, право слово.

Тяжело жить с памятью об ангеле.

Ричард никогда не целовал ее так крепко, что ей пришлось бы отклониться назад, как вышло, когда Оукс поцеловал Кейт. И не смотрел на нее, как граф Чартерс на Гвендолин, словно хочет облизать ее от самой макушки до пальчиков ног.

И теперь, когда все эти счастливые пары собрались в гостиной и не могут отвести друг от друга глаз, Джорджи не могла… просто не могла.

Её новое вечернее платье было сшито из роскошного шёлка коньячно-жёлтого оттенка, настолько тяжелого, что ткань ложилась чудесными складками. Декольте отличалось смелостью, какую себе могла позволить только зрелая женщина.

Но даже в новом платье с маленькими кокетливыми рукавами и плавными линиями Джорджина не чувствовала себя желанной. Да и счастливой тоже.

Ведя пальцами по перилам, она спустилась по лестнице. После смерти Ричарда Джорджи решила никогда больше не выходить замуж. Но даже когда она напоминала себе, какое удовольствие завтракать в одиночестве, или не слышать больше, как мужчина стучится в дверь твоей спальни, или никогда не бояться, что тот, кто тебе дорог, может умереть на следующее утро….

Но даже тогда она чувствовала лишь зависть. Яростную и болезненную зависть. Ей хотелось быть настолько желанной, чтобы мужчина выглядел почти помешанным от страсти. Ей хотелось, чтобы её целовали, пока губы не покраснеют и глаза не засияют.

Мысли эти стали последней каплей. Спустившись, Джорджина не свернула к гостиной, откуда доносились пронзительные возгласы гостей, а пошла прямо. Лакей бросился вперёд, распахнул перед ней дверь, и она вышла на свежий воздух.

Следом заспешил дворецкий с шалью, но Джорджи отправила его в дом. Всего семь часов вечера, и на улице было ещё тепло. Под ясным в преддверии сумерек жемчужно-голубым небом она направилась в розовый сад, прислушиваясь к тихому жужжанию пчёл, которые собирали последние глотки пыльцы из согретых на солнце роз.

Конюшни располагались за садами, и к ним можно было попасть, пройдя под небольшой каменной аркой и дальше по мощёной тропинке. По всем правилам Хью должен сейчас сидеть в гостиной и болтать с дебютантками.

Хью пришлось вычеркнуть первую в его списке леди по вине лучшего друга, а вторую — из-за капитана Оукса. Ему следовало бы находиться рядом с сестрой, выспрашивая имя третьей кандидатки. Но всю прошедшую неделю Хью появлялся за столом через пять минут после сигнала к началу ужина.

Когда Джорджина вышла из сада, её встретил совсем другой воздух 062ca0. Резким контрастом женственности и приторности роз стал земляной запах тёплой грязи и навоза. Она зашагала к скаковому кругу, примыкающему к конюшням. На заднюю часть круга лился свет из окна конюшни, но большая часть тренировочной площадки пряталась в глубокой тени.