Несколько остудил его переживания Рюон.

В тот день предстояло голосование, следует ли сходить с трассы, предложенной меритцами, и Вэр сразу после обеда прошел в кают-компанию. Как он и ожидал, никто еще не подошел, лишь Рюон в одиночестве музицировал в углу за синтезатором.

— Мне не дает покоя один вопрос, — сказал он, поворачиваясь к Вэру. — Что увидел в меритской общине Лонренок такого, на что мы не обратили внимания?

— А разве он может что-то видеть?

— Вэр, не горячись. Я понимаю, он тебе неприятен, но все же постарайся быть объективным. Лонренок — ученый с мировым именем. Причина, заставившая его настоять на своем и ради этого раскрыть свою принадлежность к КЗЧ, должна быть весьма веской.

Вэр досадливо махнул рукой:

— Мне неприятно это обсуждать.

— И все же надо, чтобы не было впоследствии мучительно стыдно за недобросовестно выполненную работу. Запомни одно правило: когда заходит речь о какой-либо властной структуре — хотя бы о КЗЧ — следует немедленно отмести все эмоции. Опираться только на холодный разум. Эти организации стоят исключительно на рационализме, голом расчете. И то, что Лонренок походя нанес тебе оскорбление, говорит лишь об одном: он просчитал твою последующую реакцию и ждет, что ты будешь на него дуться.

— Да зачем это ему?

— Не знаю. Ого, наш Илвин сегодня в новом наряде.

В кают-компанию величественно вплыл Илвин Ли в мундире старшего офицера Межзвездного Флота, обильно украшенном золотом и многими красивыми значками.

— Илвин, да ты никак адмирал? Почему наш капитан не бежит следом, поддерживая твою мантию?

— Я всего лишь Пятый Лидер Флота. Это почетное, а не командное звание, — Илвин не шутил серьезными вещами, — данное мне в признание былых моих заслуг. Астаройт, наш капитан, — Седьмой Лидер, но мне не подчинен ни в оперативном, ни в каком-либо ином плане. Тем более что в данное время он сотрудник Инспекции. О чем вы здесь говорили?

— О том, что ты недостаточно прозорлив и пропустил какую-то очень важную деталь, изучая меритскую общину.

— Да-а? — удивленно протянул Илвин. Ему было явно не до инспекционных проблем. — Это какую же?

— Я не один день ломаю над этим голову.

— Так, может, отложим этот разговор? Сейчас есть дела поважнее…

— Не хочешь говорить — не мешай нам. Мы с Вэром все равно ничего не понимаем в твоих навигациях и обсуждать их не намерены.

— Хорошо-хорошо, я слушаю.

— Я еще раз предельно внимательно просмотрел все материалы, полученные мною на Элефантиде. Перебрал массу гипотез. Единственный «сухой остаток» моих усилий — одно невероятное предположение. Не знаю, стоит ли его озвучивать.

— Говори-говори, — Илвин принял прежний задиристый вид.

— Вспомни желаник, наш обед с Марком, отбор информации по полезности…

— Дальше!

— Словом, меритские маги научились управлять Случайностью. Я поясню свою мысль. Одним из фундаментальных свойств микромира мы считаем то, что в одних и тех же условиях со своей вероятностью могут наступить совершенно разные события. Неустранима неопределенность и на бытовом уровне, в макромире — мы не можем ничего измерить с абсолютной точностью, не можем создать абсолютно одни и те же условия еще хотя бы один раз. Типичный пример — бросание игральных костей: невозможно заранее точно угадать выброшенное число. Более сложный пример — текущая струя воды из крана: кто скажет, когда в ней возникнут и какими будут завихрения и прочие турбулентности? Я полагаю, что магам подвластна Случайность именно такого рода.

— Рюон, мне не нравится, когда всуе задеваются серьезные вещи. То, о чем ты говоришь — неотъемлемый атрибут нашего мироздания, и любое воздействие на него я, например, воспринимаю как… как перестройку фундамента дома, в котором живешь. А мысль о возможности какого-либо управления этими явлениями просто смешна.

— И все же умение целенаправленного манипулирования Случайностью налицо.

— Каким образом? Может, Вы откроете нам и механизм управления? Посредством чего? Я имею в виду, конечно, не руки, голову или какие-нибудь приспособления, а физические силы, — Илвин вальяжно развалился на диване.

— Не знаю. У меня, видите ли, гуманитарное образование…

— Оно и видно…

— …но, помнится, Марк упоминал о каких-то абсолютных силах. Может, это то, что вам требуется?

Илвин скривился:

— Рюон, пожалуйста, не трави душу, не поднимай естественнонаучные темы. Тебя это портит.

— Ладно, не буду. Я не знаю, на какие физические законы опираются маги, управляя Случайностью. А об используемом при этом приспособлении догадываюсь. Это — человеческий мозг, структура исключительной сложности. Из-за этой сложности, как я себе представляю, твой Институт психодинамики до сих пор не может похвастать никакими достижениями.

— Не тронь мой институт.

— Хорошо, не буду.

— Мне кажется, что сегодня вообще не время обсуждать столь абстрактные темы. Сегодня мы должны решить…

— Первым делом я должен позаботиться о чистоте своей совести!

Илвин смешался. Вэр решил, что пора и ему вступить в разговор:

— На досуге я тоже несколько раз просмотрел собранные на Элефантиде материалы и обнаружил несколько фактов, на которые первоначально не обратил внимания. Например, вы заметили, что все маги в той или иной степени родственники? Марий — родной дядя Марка. Легендарный Моар — отец Мария. Умерший Мерк, по-моему, — троюродный брат Марка. Месенн, двоюродный брат Лары, — также какой-то дальний родственник Марка.

— Ну и что? — оживился Илвин. — Меритцев мало, и они успели породниться между собой. В конце концов, все люди родственники, ибо происходят от Адама и Евы.

— Если я начал говорить о наличии сильных родственных связей среди магов, это означает, что никакой случайностью объяснить подобную кровную близость нельзя, — отрезал Вэр. — Поверьте, что в математической статистике я разбираюсь.

— Я не подвергал сомнению твою компетентность, — примирительно сказал Илвин, заерзав. — Продолжай, пожалуйста.

— Так вот. В свете того, что все маги родственники, совершенно по-другому смотрится роль в меритском обществе Ушедших, главная функция которых — сватовство молодых и оформление браков.

— Ты хочешь сказать…

— Да. Вероятно, меритцы осуществляют целенаправленный отбор кандидатур, способных стать родителями будущих магов.

Илвин застыл с остекленевшими глазами. Руки его сами по себе стали бегать по карманам. Ничего не найдя, застыли у подбородка. Губы что-то шептали — Вэру послышалось «земле». Испугаться за товарища он не успел — взгляд Илвина вновь стал осмысленным.

— М-да, — после продолжительной паузы сказал Рюон. — Мне кажется, нам и в самом деле пора заканчивать этот разговор — смотрите, сколько народа столпилось у входа.

— Почему они не проходят?

— Из уважения к твоей мантии, дорогой Илвин.

Илвин вскочил и по привычному засуетился, приглашая вошедших занять свои места. Вскоре появился Астаройт и, по всем правилам отдав честь Илвину, открыл общее собрание. На повестке дня был один вопрос: сходить или нет с меритской трассы. Капитан кратко сообщил, что Центр принципиально не возражает против внесения изменений в режим полета, и предоставил слово Илвину.

Выслушав краткую, но убедительную и эмоционально зажигательную речь Илвина, Вэр понял, почему тот был руководителем многих гигантских проектов: ни у кого не оказалось ни одного вопроса, кроме единодушного «что же мы медлим?». Последовавший опрос, впрочем, принес-таки неожиданность: Рюон отказался высказывать свое мнение. Все остальные, конечно, поддержали Илвина.

Покидая кают-компанию, Рюон шепнул Вэру:

— Не так просты меритцы, как полагает наш адмирал. Но ладно, будь что будет. Сейчас следует позаботиться о том, чтобы с максимальной пользой провести часы надпространственного прыжка.

— Что значит «с пользой»?

— Порой ты меня удивляешь своими невинными вопросами.

— И все же?

— Подмечено, что в надпространстве психика человека оказывается чрезвычайно лабильной, восприимчивой ко всем воздействиям. Астронавты давно пользуются этим для совершенствования своих талантов и навыков. Кстати, Илвин, перейдя на работу в Институт психодинамики, занимается как раз этим — ставит аутотренинг в надпространстве на научную основу. Ты что, не знал этого?