Осознание своей обособленности и малости породило причудливые традиции и обычаи. Чуть ли не обязательным пунктом школьной программы стало, например, правило, согласно которому до выпускного бала каждый должен был выбрать себе супруга. К соседу, к коллеге по работе обращались, как к ближайшему родственнику, случайный попутчик мгновенно становился другом, на которого можно было положиться во всем, но признаком дурного тона считался даже вызов по видеосвязи без особой, чрезвычайно важной причины незнакомца. Человек, не нашедший своего места в кругу сверстников, школьных товарищей, становился изгоем всего общества.

Это и произошло с Вэром, когда ему, еще старшекласснику, выпал жребий практиковаться в Высшей школе экономики на Ценодва. Практика затянулась на многие годы, и в результате молодому, оригинально мыслящему экономисту предложили ответственный пост в Бюро статистики. Так Вэр стал сотрудником центральных органов Содружества. Вскоре поступило новое предложение — совмещать основные обязанности с преподавательской деятельностью. Возглавив кафедру валют в университете, он в качестве дополнительной нагрузки приобрел обязанность оказывать консультации Инспекторской службе Содружества. Приглашение лично участвовать в работе инспекторской группы сопровождалось пояснением, что проводится набор особо квалифицированных специалистов для изучения новой общины меритцев. Он не мог не ответить согласием. Так Вэр и очутился на Элефантиде.

Появление Лары отодвинуло все те маленькие и теперь ненужные мысли, что мешали ему и от которых Вэр никак не мог отвлечься. Он понял, что не давало ему покоя: проводя церемонию встречи, меритцы потребовали безоговорочного согласия на равноправное членство их общины в Содружестве и, одновременно, воспользовавшись нарушением Рюоном дипломатического этикета, не дали должного определения статусу их группы. Открытым, в частности, остался вопрос о сроке их пребывания на Элефантиде. Поэтому меритцы в любой момент могли выдворить их и потребовать от Высшей юридической комиссии утверждения любого выгодного им документа, определяющего права их общины в Содружестве.

Может быть, вследствие своей безысходности мысль о такой мрачной перспективе ранее тревожила, но подсознательно отбрасывалась. Сейчас, после встречи с Ларой, Вэр принял как само собой разумеющееся, что ее народ никогда не совершит неблаговидный поступок.

В присутствии Лары у Рюона пропали вопросы к Марку. Весь предыдущий разговор перестал казаться исключительно важным. И даже тот факт, что меритцы каким-то образом скрытно провели их доскональное медицинское обследование, не воспринимался как из ряда вон выходящий.

Илвин, впрочем, остался при особом мнении и, сославшись на плохое самочувствие, тихо исчез.

Лара, почувствовав неловкость, тоже куда-то заторопилась. В результате было решено, учитывая приближающиеся сумерки, разойтись на отдых.

Вэр ушел к себе, унося в душе тепло улыбки женщины Мериты.

Обустройство на новом месте не заняло много времени. Стереорепродукцию картины Диснева, свою вечную спутницу, Вэр приклеил над столом. Это был его рабочий фетиш — многолетние упражнения выработали привычку сосредотачиваться даже при мимолетном взгляде на нее. Спальню он украсил голографическим изображением заброшенного парка — такой вид открывался ему из окна школьного интерната, а на фоноре у изголовья кровати набрал шифры запаха мокрой хвои и звучания леса после недавнего дождя. Вот и все.

Несмотря на трудный день, Вэр не чувствовал усталости. Захватив пижаму, он прошел в душевую.

Лара. Ее образ постоянно перед внутренним взором. Вот она улыбается чему-то, с интересом, чуть прищурив глаза слушает… Он увидит ее только завтра вечером. А до этого предстоит заняться составлением рабочих каталогов здешнего Информатория. Черновая и малоинтересная работа, для которой его квалификация координатора высшего класса не понадобится. Настоящие проблемы, такие, которые он может решать так, как очень немного других людей в Содружестве, возникнут, вероятно, позже. Вечер в обществе Лары представляется как награда за томительный труд, не приносящий настоящего удовлетворения. Итак, до завтрашнего вечера.

Еще раз вспомнив тонкие пальцы Лары, скользнувшие по волосам Марка, Вэр не ощутил неловкости. Ее поступки и чувства, вне зависимости от конкретной формы их проявления, должны вызывать только восторг и восхищение у окружающих, как совершенное произведение искусства.

Завтра, кстати, его первый настоящий рабочий день как инспектора. Прав Рюон, утверждая, что их Служба — совершенно особый род деятельности.

Человечество расплескалось в безграничном космосе, выискивая пригодные для освоения миры, как жемчужины в океане. Слабость коммуникаций при огромных расстояниях, не подвластных никакому, даже самому изощренному воображению, различие условий существования на колонизируемых планетах способствовали дроблению когда-то единой цивилизации. Оторвавшись от своей колыбели — Земли — человечество разбилось на великое множество общин. Каждая из них пользовалась почти неограниченной самостоятельностью во внутренней жизни и обычно прилагала массу усилий по отстаиванию своей внешнеполитической независимости.

Однако наряду с центробежными тенденциями существовали и силы консолидации. Они не поддерживались, как ранее, общностью территории, хозяйственной деятельности или наличием какой-либо внешней опасности. По официальной версии, основу взаимосвязей между ячейками человечества составляли необходимость координации научной и технической деятельности, обмен достижениями культуры и оказание взаимопомощи. Центральные органы Галактического Содружества представляли собой пестрый конгломерат постоянных и временных институтов от Бюро футурологии, призванного предсказывать будущие тенденции развития человечества, до вооруженных формирований, опираясь на которые Галактический Совет проводил в жизнь свои постановления.

Несколько особняком стояли две службы: Комитет Защиты Человечества, сокращенно КЗЧ, и Инспекция. Предназначение КЗЧ — выявить и по возможности своими силами пресечь любые попытки враждебной в целом Содружеству и отдельным общинам в частности деятельности. Методы работы сугубо тайные, основная масса сотрудников глубоко законспирирована. Ранее подобные службы назывались контрразведкой. За агентами КЗЧ закрепилось прозвище «козач», и довольно часто это слово использовалось как ругательство. Тень секретности всегда порождает недоверие.

Да, козач. По строго соблюдаемому правилу в их инспекторской группе должен быть один козач. Кто? Если б Вэра заставили отвечать, он сказал бы: Рюон. С другой стороны, до него доходило столько слухов об исключительной конспирации агентов КЗЧ, что иногда ему казалось, что из Комитета может быть любой другой, кроме Рюона. Одно он знал точно: сам он никогда козачем не был и не будет. Медицинская комиссия, которую он в свое время проходил при поступлении на службу в центральные органы Содружества, вынесла вердикт: к конспиративной работе не годен.

В отличие от КЗЧ, Инспекция действует совершенно открыто. Ее служащие имеют дипломатическое положение. Основная задача — вырабатывать для Совета проекты постановлений по определению статуса отдельных общин. Для этого недостаточно рассчитать количественные коэффициенты, которые следует приписать мнению данной общины при принятии решений, касающихся всего человечества, но и найти индексы хозяйственной и культурной жизни, задать параметры информационного и торгового режимов, и прочее и прочее. Словом, определить огромную гамму показателей, необходимую для представления общины как ячейки Галактического Содружества. Именно эту работу призвана выполнить здесь их группа.

Действуют они абсолютно открыто, это так. Но применяемые ими методы анализа настолько сложны и специфичны, что для подавляющего большинства остаются тайной за семью печатями. Вэр давно понял, что Комитет и Инспекция — две крайности, сливающиеся друг с другом в порыве обладания особой властью. Чего стоит, например, неукоснительно выполняемое правило после согласия на включение в инспекторскую группу не вступать в контакт ни с одним посторонним человеком до прилета на точку.