Тропики, однако, не лучшее место для проживания человека, родившегося за полярным кругом. Илин никак не мог привыкнуть к влажной жаре. Раньше спасали кондиционеры. Сейчас их почти не включают, экономя электроэнергию. Предполагалось, что «Роза» будет черпать энергию ветра. С этим возобновляемым, экологически чистым источником, помнится, связывали большие надежды. Но оказалось, что и он не бесконечен. Если «забрать» много дуновений здесь, у западно-африканских берегов, то воздушные массы не смогут разогнаться над океаном, и без энергии окажется вся Южная Америка, а то нарушится и глобальная циркуляция атмосферы. Вот потому-то из более чем тысячи ветряков, размещенных по периметру «Розы», в лучшем случае работает с десяток.

Определением предельно допустимых квот на использование ветра занято специальное подразделение Метеорологической службы, но и без сложных расчетов Илин, как физик, чувствовал порочность самой идеи опоры на ветряные электростанции. Ясно ведь, что ветер зарождается из-за неравномерности нагрева солнцем земной поверхности — а разве может быть эффективным с точки зрения термодинамики преобразователь тепла в электричество?

Неподалеку от его жилища обосновался один из некинов, древний, заросший седыми волосами старик с черной, испещренной морскими ветрами и многими годами кожей. Илин как-то узнал его имя — Алнор — и порой перебрасывался с ним приветственными жестами через стекла оранжереи. Старик любил, застыв на много часов, разглядывать цветы. Как и все некины, Алнор довольствовался минимумом вещей — куском материи и переносным компьютерным пультом. Один из легендарных основателей их движения — утверждали, что, звали его Диогеном — пользовался туникой и плошкой для еды. Жилище ему заменяла бочка. Сейчас бочка не нужна — на «Розе» множество незанятых укромных местечек. Посуда тоже не нужна — всю пищу можно есть прямо из термосов. А без выхода в компьютерную сеть не проживешь.

Проходя мимо, Илин церемонно приподнял головной убор, получив взамен поклон Алнора. Интересно, сколько еще лет старый некин, смакуя каждое мгновение своей жизни, просидит здесь, выискивая невидимую линию горизонта, эту границу грязной воды и запыленного воздуха? Потребности у него минимальны, детей не заводил — Извещение может вообще обойти его стороной. Что, если он и есть тот символ будущего, означающий отказ от всех материальных благ?

— Очень рад приглашению, — сказал Илин, расположившись в маленькой комнатушке Меримера, — но хотелось бы знать причину столь необычного приглашения.

— Я получил Извещение и решил устроить прощальный ужин. Распить бутылку вина, простоявшую у меня лет эдак сорок, не меньше.

— Знаешь, я тоже сегодня получил Извещение. Но это не повод для гульбы. Как я слышал, еще где-то месяц — не меньше — дается для завершения всех дел…

— Месяц? Не думаю. Ты что, новости вообще не смотришь? Я же рекомендовал тебе хотя бы раз в неделю переключаться на общий информационный канал. Горят угольные пласты Восточной Сибири — последнего стратегического резерва углеводородов. Новая экологическая катастрофа глобального масштаба.

— Как их смогли поджечь-то?

— Да кто их знает? Смогли — сдуру сделаешь и не такое. Так что никакого месяца у тебя нет. Я советую, не откладывая в долгий ящик, попрощаться с детьми, подумать о последнем желании.

— Я уже говорил с координатором. Еще удивился, помню, что так быстро он до меня добрался.

— Вот как? И что ты ему сказал?

Илин вкратце передал свой разговор с Ребом Еловым.

— Мысли у дураков сходятся, — сказал Меример, внимательно выслушав. — Я тоже имел разговор с этим молодым человеком. И высказал в общем-то аналогичную просьбу. Только, в отличие от тебя, у меня нет надежды, что главный результат моих научных изысканий будет надлежащим образом донесен до широкой общественности. Поэтому я попросил устроить мне встречу с Ортовером.

— Это еще кто такой?

— Я его вычислил. Это духовный наставник одной из религиозных сект, провозгласившей своей главной задачей поиск пути спасения человечества. Заметь: не само спасение, а только определение способа, как это сделать. Ортовер — псевдоним, настоящее его имя не известно. Мне удалось раскопать, что руководимая им организация обладает огромной мощью, но еще не знает, куда направить свою силу. Помаленьку балуется, впрочем, в правильном направлении — евгеника, парапсихология.

— Ты полагаешь, что сможешь его убедить?

— Да, надеюсь. У меня просто нет иного выбора. Официальные власти никогда не решатся на тот эксперимент, который я предлагаю.

— Ты имеешь в виду свою идею насчет сверхчеловека? Но ведь это потребует столько времени! При наилучшем отборе поколений десять-пятнадцать. Постоянный контроль… Нет, одной группке людей такое не под силу.

— Речь идет не о группке, а достаточно большой организации, сплоченной одной идеологией.

— Что ж, прости, но буду предельно откровенен. Я не верю, что ты сможешь его убедить. Даже у меня, твоего, я надеюсь, достаточно близкого товарища, проработавшего с тобой многие годы и, поверь, преклоняющегося перед твоим умом, даже у меня остаются сомнения. Затевать такой многолетний эксперимент, втягивать в него тысячи людей — для этого необходима полная убежденность.

— Или понимание, что иного не дано.

— Почему не дано? Если подтвердится моя теория, то человечество сможет освоить практически неисчерпаемый источник энергии, научится преодолевать галактические пространства. Получит возможность обосноваться на миллионах новых планет. Что еще нужно-то?

— По крайней мере успеть до надвигающегося хаоса собрать в кучку оставшиеся ресурсы и внедрить в практику твои теоретические изыски. Я поясню свою мысль, а пока давай выпьем, потому как разговор у нас предстоит долгий.

Судя по тому, как была запечатана бутылка, возраст вина был гораздо больше, чем предполагал Меример. Штопора, естественно, не оказалось, и они вдвоем потратили много времени, расковыривая пробку лазерной указкой. Пьянея от одного запаха, разлили вино в пластмассовые стаканчики и просмаковали первые капли.

— Чудо, — сказал Илин. — Не помню, пил ли я хотя бы раз в жизни подобный напиток. Но начинай свой разговор. Я готов слушать тебя до бесконечности. Вернее, до тех пор, пока не закончится этот божественный нектар.

— Хочу обратить твое внимание на то, что у нас разный менталитет. Ты — физик до кончиков ногтей, я — законченный математик. Мы по-разному воспринимаем действительность. Вот, ты употребил слово «бесконечность», вкладывая в него смысл «долго». Так долго, что я либо успею высказать все, что хочу, либо устану и просто-напросто усну. Так?

— Ты как всегда прав.

— А для меня бесконечность есть нечто недостижимое, и я никогда не использую его в другом значении. Различное отношение к подобным терминам является всего лишь одним из многих подтверждений качественной разницы между твоим и моим мышлением. Типичная схема твоих умозаключений следующая. Ты строишь физическую модель, определяешь параметры одного порядка и начинаешь каким-либо образом оперировать ими. Кроме рассматриваемых ты, как говорится, держишь в уме множество других величин — гораздо меньших, влиянием которых ты пренебрегаешь, и много больших, которые задают тебе внешние условия или нечто такое, что лежит вне поля твоего зрения. Иными словами, ты мыслишь только строго ограниченными понятиями. Так?

— Очень грубо, но можно согласиться.

— Я выделяю суть. Так вот, любая ограниченная в чем-то мысль таит неточность. Пусть твоя теория верна — если откровенно, она, скорее всего, действительно правильная. Ты как физик говоришь: вот вам новые способы получения энергии, вот вам возможность добраться до звезд — берите, и о будущем можно не беспокоиться. Я же, как математик, говорю: благодарю, я воспользуюсь твоим подарком для того, чтобы, наконец-то, задуматься о будущем. Чтобы было понятнее, я позволю себе нарисовать образную картинку. Кстати, говорят, что один из моих далеких предков был известным писателем, так что у меня должно получиться неплохо.