Илвин только хмыкнул и отключился, пожелав спокойной ночи.

— Кстати, — спросил Вэр, — подтвердился ли диагноз Марка насчет печени Илвина? И что за лекарство ему предложили?

— Я на полевой аппаратуре провел обследование, но никакой патологии не обнаружил, — ответил Лонренок, до того сидевший с безучастным видом. — А лекарство Илвин спрятал в акон, не дав провести анализ. Спокойной ночи.

Акон — это контейнер со сверхмощной, почти «абсолютной» защитой. Переносной, очень надежный сейф. Что ж, та коробочка, видимо, готова выступить как важное вещественное доказательство.

— Какое тут может быть спокойствие? — простился и Рюон риторическим вопросом.

Вэр глянул на часы. Оказывается, он проработал без перерыва почти восемнадцать часов. Усталость чувствовалась, но он решил продолжить занятия. Тем самым он шел на некоторое нарушение правил инспекторской службы, предписывающих придерживаться строгих норм работы и отдыха. Каждый вопрос, анализируемый инспектором, был по-своему важен, и, как пилот, он был обязан постоянно поддерживать себя в состоянии максимальной работоспособности. Никаких излишеств — вдруг последующая минута потребует все умения, все знания, весь опыт?

В достижении каких целей видят меритцы смысл функционирования столь совершенного экономического аппарата? В чем особенности их социальных программ? Где тот тайный стержень, что отличает эту общину от всех других? Усредненные показатели не дают ключа, почти не отличаются от принятых в Содружестве нормативных. И все же есть печать какого-то своеобразия… Вэр никак не мог добиться осмысления целостной картины. Сделал небольшой перерыв, чтобы поесть. Потом еще один для специальной зарядки, восстанавливающей работоспособность.

Может, главное отличие меритской экономики от тех, с которыми привык иметь дело Вэр, кроется в ее чрезмерном тяготении к разнообразным космическим программам? Ядро звездного флота Мериты составляли четыре суперзвездолета с массой покоя около пятисот миллионов тонн каждый. Вэр вволю налюбовался этими гигантами длиной почти четыре километра. Каждый из них мог запрятать в своем чреве всех меритцев от мала до велика. Кроме этих линкоров, в портовой реестр были внесены восемь поисковых звездолетов, находящихся в данный момент в полете, скромный бот «Колар-1», используя который меритцы восстановили контакты с Галактическим Содружеством, и уникальная по своим размерам космобаржа «Элефантида», не способная совершать свободный полет. На приколе застыл дедушка всего этого внушительного флота — легендарный «Призрак», доставивший сюда триста лет назад остатки народа Мериты.

К чему такое изобилие, недоумевал Вэр. Излишки производственных мощностей еще как-то можно объяснить желанием обладать резервами на черный день. Но звездолет не технологическая линия. Это не только колоссальный труд, вложенный в его изготовление, но и приличные эксплуатационные издержки на содержание. Как правило, в Содружестве небольшие общины имели в своем распоряжении один-два звездолета, и лишь очень немногие развитые сообщества позволяли себе роскошь одновременно эксплуатировать большее число звездных кораблей. Какой разительный контраст с меритцами!

Мощный звездный флот создавался явно не для установления прочных связей между населенными планетами. Каждый обитаемый мир, все сколько-нибудь крупные космические объекты меритцев были соединены нуль-туннелями, что принципиально решало все транспортные проблемы. Остановиться на объяснении, что причиной строительства звездолетов является страстная любовь меритцев к космическим исследованиям, показалось Вэру неразумным. Любой космический полет — это тяжелый труд, унылые будни пребывания в надоевших отсеках корабля, и заставить нормального человека отправиться в космос могут только весомые для него обстоятельства.

Ранее, когда происходило освоение человечеством единственной обитаемой планеты, были эпохи географических открытий. Целые поколения бредили путешествиями, поисками новых земель. Но ведь тогда открытия коренным образом изменяли существование первопроходцев. Сейчас же астронавт, посвятивший свою жизнь изучению иных планет, видевший великолепие и убожество многих миров, возвращается обратно, в свой дом, заново привыкает к знакомому с детства быту. Тяга к новому неистребима. Миллионы людей уходят в космос, но миллиарды остаются на обжитых планетах. Прогресс зависит от вторых, оставшихся, и никакая община из известных Вэру не допустила бы меритской расточительности общественного богатства.

Запрос о меритских программах изучения космоса остался без ответа — информация была недоступна. Но Вэр чувствовал, что и она не сняла бы все вопросы, не позволила бы понять этот народ. Между ним и меритцами — пропасть. За внешне похожим укладом их жизни скрыты мотивы, увидеть всю глубину которых никто чужой не сможет…

Встряхнувшись от нерадостных раздумий, Вэр решил до конца исполнить свой профессиональный долг. Что ж, производственный базис меритцев в общих чертах ясен. Сейчас следует разобраться, как распределяются их общественные богатства, и есть ли дискриминация отдельных граждан в их получении. Для этого следует выделить вектор естественного потребления, а это довольно трудная задача.

Понятие товаров и услуг первой необходимости кристально ясно. Это пища, необходимая для физического существования, одежда, жилище, медицинское обслуживание, работа, минимум удовлетворения духовных благ, личный досуг, уверенность в завтрашнем дне, маленькие удовольствия и отсутствие мелочной опеки, порождающее ощущение личной свободы и независимости. Иметь все это — неотъемлемое право каждого, но, как говорится, не хлебом единым жив человек.

Чтобы работать и творить на пределе возможностей, человек не должен сдерживать свои желания и сознательно ограничивать себя. Он должен потреблять столько, сколько считает естественным, само собой разумеющимся. Отдыхать столько, сколько хочется, иметь приятные и разнообразные развлечения.

Естественное потребление касается приобретения и духовных ценностей, умения наслаждаться жизнью, быть здоровым и чувствовать себя необходимым обществу. Почти все известные Вэру сообщества людей добились удовлетворения естественных потребностей каждого. Это не означало установления вечного социального мира. Наоборот, лишь умножило проблемы. Простой пример: один желает разбить у своего дома уютный парк, а его сосед мечтает о футбольном поле — как быть? Другой тянется к общению с интересными людьми, а сам двух слов связать не может — что делать? Не претендуя на обладание готовыми рецептами преодоления возникающих противоречий, за прошедшие сотни лет экономисты научились оценивать и степень устойчивости общества, и уровень подспудно бушующих, разрушающих его сил, так или иначе связанных с искусственными барьерами в получении разнообразных благ.

До этого ответ на любой запрос приходил почти мгновенно. Сейчас же, при обработке неизмеримо большего объема информации, наверняка должны были увеличиться затраты машинного времени. Чтобы не ждать понапрасну, Вэр решил отдохнуть, тем более что ночь уже подходила к концу.

Усталость победила его. Он что-то поел, совершенно не ощущая вкуса пищи, механически разделся и лег. Перед тем как уснуть, позаботился, чтобы его разбудили через три часа. В последний раз глянул на датчики колса — Лонренок и Рюон спали, что делал Илвин, было неведомо — и мгновенно забылся.

Что-то гудело, и Вэр никак не мог сообразить, что это и где он. Наконец понял, что звук исходит от колса, сориентировался, что спал он менее двух часов, не выспался, а его работа осталась незавершенной. Звонит наверняка Илвин. Так и есть.

— Повтори-ка, что ты там вчера говорил про меритскую промышленность. Я невнимательно слушал. И расскажи заодно, что у тебя новенького.

Сдерживаясь от закипания, Вэр прошел в кабинет. Компьютер еще не закончил обработку последних данных.

— Нового у меня ничего нет. Пока только описание материального базиса. Как я вчера говорил…