— Когда ты вернешься, — Элвир взял ее за руку, — я вновь попробую завоевать твое сердце, крысенок. Но на этот раз ты будешь знать, что мое расположение отнюдь не дружеское. И когда-нибудь я снова повторю свой вопрос о том, станешь ли ты моей женой.

— Но ведь вы теперь принц, — лукаво улыбнулась Альва, словно только что вспомнила об этом обстоятельстве. — Разве его величество позволит вам распоряжаться рукой и сердцем по собственному усмотрению, а не в интересах страны? Разве сможете вы взять в жены простую незнатную девушку? — она больше не улыбалась, поняв, что в ее насмешке куда больше правды, чем хотелось бы.

— Смогу, — серьезно ответил Торн и добавил с улыбкой. — Только в том случае, если простая незнатная девушка соизволит дать согласие на брак с принцем. Я не искал родства с Ильдами, крысенок, и мне плевать на давние интриги короля Дайра. В отличие от Валтора, я всегда знал, что могу сам распоряжаться своей судьбой, и не желаю отказываться от этого права из-за найденной в библиотеке Нианона старой пыльной книжки. Останься мое сердце свободным, может, и принес бы его в жертву государственным интересам, но об этом бессмысленно говорить… с того момента, как я увидел тебя, бегающую по крышам с моим луком.

Альва стояла и просто смотрела на Элвира, поражаясь тому, как быстро меняется ее отношение к этому человеку. Еще немного — и она не устоит и даст согласие стать его женой прямо сейчас. Это было бы совершенно неправильно и безумно глупо. В конце концов, не лишена же она чувства собственного достоинства. Нельзя влюбиться в мужчину за полчаса лишь оттого, что он осчастливил тебя признанием. Или можно, если уже давно любила его, но надежно прятала это чувство за ширмой дружбы? Нет, ничего она сейчас не скажет Торну. Нужно все обдумать, разобраться в себе. Тем более, сейчас — самое неподходящее время, какое только можно вообразить. Кроме того, нужно все обсудить с Лотэссой…

— Я согласна, — девушка не могла поверить, что говорит это. — Эн Элвир, я стану вашей женой.

В Ни'имэ они добрались примерно через час после происшествия со спасением рабыни. Несчастная, понятное дело, не говорила ни по-латирски, ни тем более по-эларски. Король посадил ее на коня позади себя. По дороге Лотэсса разглядывала спасенную. Та не отличалась ни молодостью, ни привлекательностью. Разве что насыщенно-зеленый цвет глаз красил бедняжку, но Лотэсса уже давно поняла, что яркие глаза для шургатцев обычное дело, так же как и смуглая кожа. Энья Линсар понятия не имела, что делать со своей внезапно обретенной живой собственностью и куда девать несчастную женщину. Валтор не собирался облегчать ей задачу и всю оставшуюся часть пути молчал.

Ни'имэ оказался городом настолько же красивым, насколько странным. Архитектура здесь была не в пример изящней, чем в портовой Баате. Стены домов не красили в цвета столь яркие, что от них болели глаза, однако пестрота строений Ни'имэ казалась еще более вызывающей. Дело в том, что стены красивых домов столицы Ай-Халла были выложены из разноцветных кирпичей, а крыши — из разноцветных кусочков черепицы. Подобного сочетания Тэсса себе и представить не могла.

— Странно, что мы так мало знаем о культуре Ай-Халла и других стран Шургата, — обратилась она к спутнику. — Ведь, в конце концов, Шургат — не Граайя. Этот материк посещают не так уж мало эларцев — послы, путешественники, торговцы. Почему же мы слышим лишь сказки о чудовищах да жуткой магии? — произнеся последнюю фразу, девушка поежилась. Магия Шургата оказалась даже более жуткой, чем принято считать.

— Лотэсса, — похоже, король решил окончательно отказаться от почтительного обращения к ней, — не стоит судить обо всем, исходя исключительно из собственного опыта. Если вы, будучи первой аристократкой Элара, не получили определенных знаний, это не значит, что ими не владеет никто. Хотя Элару в целом свойственно чувство превосходства перед всем остальным миром и замкнутости на собственной истории, науке и культуре. Конечно, эларцы снисходят до изучения занудной валэйнской поэзии или шедевров кьярской живописи и сантэрской архитектуры. Но что за дело им до тех, кто живет на другом конце света? Однако в Эларе есть те, кто знает о Шургате не так уж мало. Те, кто так или иначе заинтересован в этих знаниях и может извлечь из них пользу. Но одно дело — торговцы и мореплаватели, которым сведения о Шургате могут пригодиться, и совсем другое — столичная знать. К чему вельтанской аристократии изучать каких-то дикарей? Разве не так нас учили относиться к жителям Шургата? Говоря «нас», я подразумеваю и дайрийцев в том числе. Дайрия, надо заметить, в этом плане не сильно отличается от Элара. Зато, будьте уверены, жители Латирэ, включая самых знатных, отлично осведомлены о традициях, быте и нравах соседей, с которыми извечно ведут дела и в то же время соперничают.

Исчерпывающий ответ Малтэйра удовлетворил любопытство Тэсс, и она вновь сосредоточилась на созерцании необычного окружающего пейзажа. Странным девушке казался не только внешний облик домов и улиц, но и то, что в Ни'имэ отсутствовали окраины и бедные неказистые кварталы. Пусть эларцы и мнили о себе чересчур много, но Лотэсса Линсар привыкла считать Вельтану самым прекрасным и выдающимся городом мира. При этом даже в Вельтане далеко не все районы были одинаково хороши. Дворцовая, Светлая, Заречная части восхищали и поражали воображение, но столица не ограничивалась этими районами. Были части скромные, бедные и даже откровенно убогие. Дворцы центра города контрастировали с жалкими лачугами окраин. А тут целый город выдержан в едином стиле и хорош так, словно в нем не живет ни одного простолюдина и тем паче бедняка. Впрочем, Ни'имэ оказался городом довольно маленьким, особенно для столицы.

Узнать, где находится дом колдуна Ашейли, оказалось не так уж сложно, поскольку и в этом сказочном месте, вдали от побережья, попадались люди, понимающие по-латирски. Дом оказался больше похож на замок и являл собой одно из самых больших и красивых зданий в городе. Чтобы попасть к главному входу, нужно было миновать то ли большой сад, то ли маленький парк. Двери, никем не охраняемые, оказались к тому же открытыми. Внутри помещения царили полумрак и приятная прохлада. Пол устилала мелкая мозаика, а стены были изукрашены фресками.

Не успели гости осмотреться в просторном холле, как на лестнице послышались шаги, и перед Валтором и Лотэссой предстал человек, который не мог быть никем иным, кроме как хозяином дома. Такое достоинство и внутренняя сила чувствовались в этом незнакомце, что заподозрить в нем слугу казалось кощунством. Не спустившись до конца, мужчина обратился к вошедшим с вопросом, которого те не поняли.

— Кто вы? — хозяин повторил вопрос, на этот раз на чистом эларском.

— Я — король Дайрии и Элара, Валтор Малтэйр, — ответил Дайриец, впервые за долгое время представившись настоящим именем и титулом. — А это моя невеста — энья Лотэсса Линсар.

— Вот как? — колдун приподнял бровь, и лицо его в этот момент выражало скорее насмешку, чем удивление. — Ну, а мое имя вам, должно быть, известно? Вряд ли столь значимые особы, да еще с другого конца света, оказались в моем доме случайно.

— Вы правы, — Малтэйр кивнул.

Тем временем Ашейли успел спуститься, и Тэсс смогла его хорошенько разглядеть. Как и в случае с Энлил, возраст колдуна определить было сложно. Лицо не казалось ни старым, ни юным. Это обстоятельство не умаляло общей привлекательности мужчины. Высокий, смуглый, с длинными, чуть вьющимися светлыми волосами и удивительными глазами цвета меда и янтаря. В движениях сквозила грация хищника, а надменное выражение лица казалось настолько гармоничным, что вызывало почти восхищение.

— Так что же привело вас ко мне? — теперь уже хозяин бесцеремонно разглядывал гостей. — Впрочем, что бы это ни было, не думаю, что стоит обсуждать ваше дело, стоя у дверей. Пройдемте в комнаты.

Обращение Ашейли явно не страдало излишней почтительностью, словно королевский титул был для него пустым звуком. Он будто показывал Дайрийцу и Тэсс, что они не более чем просители, которым он снисходительно уделяет часть своего бесценного времени.