— Магическое сияние вокруг каждого из этих троих. Причем оно становится то сильнее, то слабее. Чем безумнее вели себя люди, тем ярче вспыхивало сияние. Вполне возможно, что все как раз наоборот: чем больше магическое воздействие, тем сильнее проявляется безумие. В любом случае, мы теперь знаем, что их бешенство связано с колдовством. Остается лишь понять, почему чары не постоянны.

— На мой взгляд, куда важнее понять, кто эти чары наложил и, главное, зачем, — мрачно произнес Торн.

— Зачем? — загадочно усмехнулась Энлил. — Так сложно догадаться! Зачем делать людей обезумевшими убийцами? Затем, чтобы они убивали, держали в страхе, сеяли панику. Не думаю, что сильно ошибусь, предположив, что с каждым днем таких вот сумасшедших будет все больше и больше.

— А пример слуг в доме Дорелла говорит еще и о том, что они могут действовать сообща, — воспоминание о прислуге покойного эна Иглиса ухудшили и без того мерзкое настроение протектора.

— Кстати, что там с ними? — поинтересовалась женщина. Колдунья выглядела чересчур спокойно, и Элвира это злило. — Удалось, кого-нибудь изловить?

— Нет, — Торн отвернулся к окну. — Стража доложила, что в Ночной части появилась новая разношерстная банда. Подозреваю, что это наши недобрые знакомцы.

— Так пусть их изловят, — пожав плечами, предложила ведьма.

— А вы считаете, это так легко? — он понимал, что срывать злость на Энлил — последнее дело, но сдерживался с трудом. — Будь это так, в Ночной части не ошивались бы шайки разбойников, да и во всей Вельтане не было бы грабежей, убийств и тому подобного. Может, вы спустите на них своих теней? — с издевкой предложил он.

— Я могла бы, но… — вновь этот холодный, почти страшный колдовской взгляд, — во-первых, тени умеют убивать. Как я понимаю, в данном случае это не препятствие, а, напротив, желательный результат, даже когда речь идет о женщинах, стариках и детях, — она не спрашивала, а скорее утверждала. — Во-вторых, если дать теням такую силу, их будет сложнее удерживать… даже мне. А тени, получившие свободу, немногим лучше безумных убийц. Даже хуже — потому что сильнее.

— Нет уж, магии с нас достаточно. Пытаться уничтожить одно колдовство с помощью другого — не самая разумная идея. Попробуем справиться своими силами. Устроим рейд в Ночную часть.

— Сделайте это, — серьезно сказала Энлил. — Эти люди страшнее всех прочих банд и шаек. Они как зараза. И худшее место, где они могут оказаться, — кварталы воров и убийц.

— Энлил, вы серьезно предлагаете убивать женщин и детей? — недоверчиво спросил протектор.

— Серьезно, — кивнула она. — Вы же видели ту старуху! Она уже не совсем человек. Впрочем, думаю, что все эти жертвы чужой жестокости изначально были слабы и озлоблены, а потому и оказались легкой добычей для темных чар. Чтобы разобраться до конца, мне нужен один из этих безумцев в полное распоряжение. Не смотрите на меня так! Пытать я его не планирую. Но и сейчас решусь предположить, что магия не меняла сущности этих людей, она лишь усилила одни присущие им черты и стерла другие.

— Стерла страх, усилив ненависть, — высказал догадку Торн.

— Вот именно, — согласилась женщина.

— Вы полагаете, околдованные понесут темную магию, как заразу, и она будет липнуть к таким, как они?

— Может, и так, — задумчиво проронила Энлил. — Но вы плохо знаете людей, если думаете, что им обязательно нужны чары, чтобы следовать за безумцами. Безумие заразительно само по себе.

— Догадываюсь, — проворчал уязвленный протектор. — А вы-то людей откуда так хорошо знаете? Мне казалось, особенности вашего ремесла…

— В любом ремесле, если хотите добиться успеха, нужно знать людей. В вашем это особенно важно, но и в моем без знания человеческой природы не обойтись.

— Верю, — сдался Элвир. — Не обращайте на меня внимания. Я просто не в духе.

— Могу понять, — в голосе колдуньи прозвучало сочувствие.

— Знаете, Энлил, — решил протектор, — вы, пожалуй, езжайте во дворец, если устали, но лучше к коменданту. Расскажите ему обо всем, что мы узнали из беседы с убийцами. А я, пожалуй, пройдусь немного. Мне нужно побыть одному, все обдумать. Во дворце или в комендатуре слишком много дел. Позже я сам заеду к дэну Итону.

Расставшись с колдуньей, Элвир покинул тюрьму, не особо задумываясь о направлении. Он действительно чувствовал необходимость пройтись пешком, полностью отдавшись на волю бурного потока тягостных мыслей. Позабыв о времени, не обращая внимания на то, что творилось вокруг, Торн шел все дальше и дальше по улицам чужого, в общем-то, ему города. Через какое-то время он внезапно ощутил, что совершенно вымотан душевно и физически. Теперь к тягостным размышлениям добавились прозаичные усталость и голод. Элвир решился зайти в первый попавшийся трактир, и вскорости ему представился такой случай.

Таверна называлась «Девять мечей» и представляла собой далеко не худшее заведение такого рода. Внутри все было довольно чисто и опрятно, посетители не выглядели подозрительными типами, но, главное, витавшие в воздухе запахи еды вызывали аппетит, а не тошноту. Протектор присел у стола и заказал несколько блюд у расторопно подскочившего трактирщика. Дожидаясь, пока еда будет готова, Торн от скуки обвел глазами зал. Не так уж много было посетителей, и в основном это были довольно приличные обыватели, если не считать троицы, восседавшей за длинным столом у окна. Эти больше походили не на добропорядочных мещан, а на разбитных гуляк, разжившихся деньгами.

К веселой компании подошла хмурая трактирная девица. Хорошенькой служанку даже с натяжкой нельзя было назвать, и троица тут же начала изгаляться на эту тему, стараясь перещеголять друг друга в остротах, по большей части злобных и туповатых. Бедняжка стояла и молча выслушивала все эти гадости, опустив глаза и беспрерывно теребя передник.

— Ну же, красотка, улыбнись! — настаивал один. — Растяни ротик на зависть окрестным жабам и покажи нам гнилые зубки. Или ты у нас беззубая?

Элвир ощутил что-то вроде сочувствия к девице, которая не виновата, что богини обделили ее красотой, и решил урезонить разошедшихся молодчиков. Он уже было поднялся, когда увидел, что служанка схватила со стола нож и с размаху вогнала его в шею одному из веселых кутил.

«Энлил, мне нужно поговорить с вами».

Сейчас свиток находился у женщины по причине чрезвычайной занятости протектора, ставшего свидетелем очередного безумного убийства. Торн с дэном Итоном работали над организацией рейда в Ночную часть. Понятное дело, что им не до переписки, пусть и с самим королем. Но король-то как раз хочет поговорить с нею.

«Да, ваше величество. Что у вас нового? Как прошел тот странный обряд?»

Энлил решила не мучить короля вельтанскими новостями, по крайней мере, в начале переписки.

«Энлил, вы говорили, что не верите в богинь, — вместо ответа написал Валтор. — Вы уверены в том, что Маритэ, ее сестры и Хранители — всего лишь выдумка?»

«Мы никогда и ни в чем не можем быть уверены до конца. А уж в свете последних событий я готова допустить все, что угодно».

Интересно, к чему он спрашивает? Неужели длительное пребывание в Храме и треснувший камешек в венце, напяленном на Лотэссу, смогли поколебать неверие владыки Элара? Или…

«Обряд состоялся, так ведь? Значит, богиня все же снизошла к энье Лотэссе? В этом причина вашего вопроса?»

«Вы правы. Обряд состоялся. Маритэ не снизошла до личной встречи, но явилась Лотэссе во сне, потребовав ни много ни мало — спасти мир. Владычица Храма, разумеется, отнеслась ко всему этому с чрезвычайной серьезностью. Но стоит ли доверять снам, пусть и очень похожим на реальность?»

Колдунья задумалась. Тени говорили, что Лотэсса Линсар — единственная, кому дано изменить судьбу мира. Но даже и после этого не могла Энлил поверить, что дело сведется к древним богам, существование которых ею не столько отвергалось, сколько было безразлично. А теперь выходит, что Маритэ требует от девочки того, что вроде как и является ее предназначением. Все становится на свои места, мозаика складывается, но до чего же странно. Однако король ждет ответа.