— Даже не знаю, что сказать… Вроде бы все сходится, а вроде бы действительно звучит как бред.

— Дальше еще бредовее, — она сглотнула слюну, чтобы ровным тоном процитировать то, во что она сама не верила. — В объявлении написано, что буксир с регистрационным номером 065358 объявлен пропавшим без вести в коридоре А18 пятьдесят четыре года назад. Ленар, разве такое возможно?

— Только если он был найден, а потом, через какое-то время, снова потерян, — ответил он немного подумав, — Ну или если он тянет у себя на прицепе машину времени.

— А машины времени бывают?

— Это философский вопрос. Машина времени — это такая штука, которая может существовать как после момента своего изобретения, так и до этого момента.

— Давайте не будем делать эту нелепую ситуацию еще нелепее, — предложила Вильма. — Предлагаю опираться на факты, а не на домыслы.

— Верно, — согласился Ленар, и послышался щелчок, с которым он переключился на общий канал. — Радэк! Эмиль!

— Да? — ответили они хором.

— Спасательная операция только что осложнилась. Нам с Вильмой придется оставить вас, чтобы обследовать груз.

— А что не так с грузом?

— Понятия не имею, именно для этого нам и нужно его обследовать. Ирма?

— Да?

— Продолжай копаться в архивах, — прозвучал смертельный приговор. — Возможно, там есть еще что-то важное.

— То есть, я должна найти вторую иголку в стогу сена сразу же после того, как нашла первую? — завуалировано выразила Ирма свое глубочайшее недовольство.

— Молодец, ты только что очень емко описала всю суть работы в глубоком космосе, — завуалировано послал ее к черту Ленар.

Ирма официально стала единственным членом экипажа, который за последнюю неделю не переползал с буксира на груз по стыковочным балкам. К этому выводу Вильма пришла, когда начало подташнивать от вида звезд, россыпь которых резко обрывалась, словно сахарные песчинки, исчезнувшие в темной лужице пролитого чая. Если техники были привычны к подобному зрелищу, то у нее это вызывало легкий профессиональный нервоз. Будучи привыкшей наблюдать за космосом через высокочувствительную оптику, Вильма ощущала себя практически слепой, будучи не в состоянии разобрать, что это за гигантская тень, которая нависла то ли над ней, то ли надо все остальной вселенной. Видимая часть вселенной сжалась для нее до нескольких метров, и пока она ползла по тросу, который был еще более вялым, чем на той барже, что они оставили дрейфовать без присмотра, Ленар не переставал ей напоминать, что она должна смотреть на балку и дышать. Дыхание часто недооценивают. То, что люди практически не замечают и делают в основном на рефлексах, способно в трудных ситуациях помочь справиться с болью, стрессом и озлобленностью на всю вселенную. Вильма взглянула на звезды, и не нашла в них знакомых рисунков. Ей нужна была всего одна звезда, вокруг которой крутится любая обитаемая планета, чтобы Вильма могла глубоко вздохнуть и прицелиться в эту звезду оттопыренным средним пальцем. Но звезды молчали, издалека наблюдая за ней своим холодным сиянием, и были полностью равнодушны к ее душевным терзаниям. Вселенная была терпелива, но Вильме упорно казалось обратное.

Уже когда она вышагивала вслед за Ленаром вдоль корпуса неведомого груза, в ее голове вдруг что-то замкнуло, и промеж ее зубов вырвалось:

— Этому буксиру уже минимум двести семнадцать лет.

— Откуда ты знаешь? — удивленно спросил Ленар, не оборачиваясь.

— В документах я нашла номер модели. «Гаял-Т32Н/76». Их сняли с производства двести семнадцать лет назад, а вывели из эксплуатации тридцать семь лет назад.

— Ладно. А это ты откуда знаешь?

— Когда тебе совсем нечего почитать, ты начинаешь перечитывать свои старые журналы до тех пор, пока не выучишь их наизусть.

— Рад, что теперь твоя проблема с чтением решена, — бросил он с издевкой.

— Я так и не прикоснулась к неучу.

— У вас там на Каликсе воспитывали технофобов что ли?

— Нет, технофобов воспитывали уже в академии. Нам так и говорили — «не доверяй цифровой технике, если под рукой есть аналоговые устройства». Чем проще устройство, тем меньше вероятности, что оно взорвется и загонит тебя в ту же ситуацию, что и этих бедняг, которых мы сейчас спасаем.

— Уж не знаю, есть ли в НЭУЧе термоядерные реакторы, но я слышал, что в отличие от бумажных книг такие устройства признаны пожаробезопасными. Привыкай наступать на горло собственной песне, если хочешь стать достойным капитаном.

— Если считаешь меня недостойной, ты всегда можешь сделать так, чтобы тебя сменил другой кандидат.

— В этом и проблема, — послышался тяжелый вздох. — Я не хочу, чтобы меня сменял другой кандидат.

— Он тебе не нравится?

— Я знаю о нем лишь то, что написано в его характеристике, и его характеристика мне нравится.

— Тогда в чем же дело?

— Расскажу тебе об этом как-нибудь потом.

Ей казалось, что он от нее что-то скрывает, но он тут же разубедил ее, заведя руку себе за затылок и отогнув указательный палец. Этим беззвучным, тайным и почти интимным жестом он дал ей понять, что он действительно что-то скрывает, но вовсе не от нее. Его указательный палец смотрел на антенну, выглядывающую из его ранца: по ту сторону радиоконтакта находились уши, которые Ленар счел посторонними.

— Как скажешь, — ответила Вильма, и он вернул руку обратно к тросу.

Отправляясь исследовать груз, они не имели четкого представления, что именно они искали. Такие поиски в простонародье называются «пойму, когда найду». И они нашли свою первую хлебную крошку, ведущую к разгадке тайны. Крошка представляла из себя нишу в корпусе, внутри которой скрывался шлюз. Вильма видела через телескоп, что этот груз теплый. Теплый по космическим меркам, разумеется. Такие конструкции всегда обогреваются до последнего, чтобы масло в гидравлике не замерзало, а деформационные сплавы не теряли свою пластичность и не покрывались холодными микротрещинами, превращаясь в кусок нетранспортабельного мусора. Много энергии это не требовало. К счастью, в космосе все остывает довольно медленно, и часто это становится проблемой, когда не знаешь, куда девать тепло, выделенное сразу двумя термоядерными реакторами. Емкость аккумуляторных батарей обычно была прямо пропорциональна соотношению массы к объему конструкции, и энергии хватало в среднем на двадцати- или двадцатипятилетний обогрев. Буксиру Пять-Восемь пришлось туже — он тратил дополнительную энергию на рассылку сигнала бедствия. Но это все равно не объясняло того, почему за целых полвека ни буксир, ни груз не лишились энергии с концами.

Были в этих загадочных обстоятельствах и свои плюсы — Вильме с Ленаром не обязательно было брать с собой плазморез, чтобы проникнуть внутрь. Аварийного ключа достаточно, ведь он открывал половину дверей вселенной. Но, как выяснилось, эта дверь принадлежала к другой половине.

— Это странно… — только и смог выдавить из себя Ленар, когда дверь шлюза послушно отреагировала на нажатие кнопки, скрывавшейся под защитным колпачком.

Обычно при перевозке станций наружные шлюзы обесточиваются и опечатываются, но эта станция, чем бы она ни была, явно ждала посетителей. Столько гостеприимства от всеми забытого и потерянного куска металла посреди необитаемой части космоса не мог ожидать никто. Представшую перед двумя чужаками картину могли дополнить лишь коврик с надписью «Вытирайте ноги» и чашка горячего чая на подносе.

Они влетели в шлюзовую камеру с дурным предчувствием, словно добровольно шли в разинутую пасть гигантского чудовища, и чувство некоторой тревоги сопровождало их движения, с которыми они отстегнули от себя страховочные фалы. Это был инстинктивный страх, льющийся холодным ручейком из потаенных уголков ДНК, время от времени напоминавший даже самым смелым космонавтам о тех древних временах, когда альтернативой излишней осторожности была лишь смерть. Когда шлюз захлопнулся, и они на время оказались заперты в тесной темной металлической коробке, Вильма погладила аварийный ключ, все еще висящий на ее бедре, и немного успокоилась. Любому чудовищу становится легче доверять, когда под рукой есть большая тяжелая железка, способная пробить его шкуру.