Радэк слушал внимательно, и его беспокоил лишь один вопрос:

— Скажи мне, Эмиль, если эта станция добывает руду из астероидов, то на ней должны быть промышленные лазеры?

— Они там есть, и очень мощные, — подтвердил он. — Это ведь горнодобывающая станция, она создавалась для того, чтобы резать астероиды на части.

— Тогда какого черта мы тут мучаемся с плазморезами?! — взревел он и потушил горелку, чтобы в сердцах не прожечь собственный скафандр.

— Жаль тебя разочаровывать, что единственный способ направить лазеры на буксир — это отстыковать станцию и развернуть ее под рабочим углом.

Он издал раздосадованное кряхтение и вновь поджег струю плазмы.

Когда у человека что-то сильно болит в брюхе, а на проведение анализов времени нет, ему делают дырку в пупке и через нее засовывают в брюшную полость специальный инструмент, при помощи которого воочию видят, что там в его кишках не в порядке. У двух техников было в запасе все время вселенной, потому что их пациент был давно мертв, но это совсем не значило, что они никуда не торопились. Едва пробив удобное отверстие в фаркопе, они просунули в него эндоскоп, и с интересом уставились в экран, передающий изображение с дистального конца.

— А вот и заряды, — попытался Радэк указать пальцем, но лишь заслонил своей перчаткой половину экрана.

— Да, я вижу, — промолвил Эмиль, прижавшись к своему напарнику вплотную, чтобы тоже что-то рассмотреть. — Теперь бы узнать, где провода собираются в пучок.

— Где-то совсем рядом.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что во всех остальных случаях мы застрянем здесь еще на полгода.

Эмиля этот аргумент полностью устроил.

Полость, в которой располагался механизм управления зажимами, была небольшой вакуумной прослойкой между рабочей осью фаркопа и подвижной оболочкой. Фокус состоял не только в том, чтобы найти пучок проводов, тянущихся к зарядам, а еще и в том, чтобы прорезать к ним доступ, не прорезав при этом сами провода. Это было невероятное сочетание грубой работы с ювелирной точностью, и постоянное нервное напряжение выматывало сильнее любых физических нагрузок. От нервов Радэк терял столько жидкости, что постепенно превращался в мумию, и когда он в очередной раз обхватил губами трубочку, ведущую в пакет с изотоником, он не смог из нее ничего высосать.

— Мое питье закончилось.

Вильма услышала жалобу и объявила конец рабочей смены.

Возвращение на корабль для Радэка обозначало новую череду рутины, от которой он мечтал немного отдохнуть: обслуживание скафандра, горячий душ, диагностика реакторов и легкий ужин. Добравшись до последнего пункта, он зашел на продуктовый склад, схватил со стеллажа первую попавшуюся банку консервов, этикетку на которой он даже не попытался прочитать, и с опаской бросил взгляд на тело Бьярне. Бьярне лежал без изменений.

Аппетит к Радэку так и не пришел. Его организм требовал лишь кружку кофе и восемь часов сна, но исключительно из практических соображений он заставил себя выкопать банку консервов до дна, и голову вновь наполнили навязчивые идеи.

— Аксель, вы ведь простой оператор? — поздоровался с ним Радэк, когда «случайно» столкнулся с ним в коридоре третьей палубы.

Этого случайного столкновения Радэк прождал около двадцати минут, которые он провел перед шлюзом, ожидая его возвращения со станции «Магомет». Еще десять минут он прождал, пока они с Густавом разойдутся в разные стороны, и лишь тогда поймал Акселя в капкан своей коллегиальной кулуарной беседы.

— Я бы не сказал, что «простой», — нахмурился он.

Из вещмешка, который он приволок с собой со станции, выпирало что-то округлое, и Радэк готов был поклясться, что это не запчасти.

— Могу я узнать, что вы с Густавом делали на станции?

— Эта станция большая, — пояснил Аксель, жестикулируя свободной рукой. — Прежде чем брать ее на буксир, нужно как минимум запустить ее и убедиться, что у нее все в порядке с системой импульсной поддержки, чтобы ваш буксир не разорвал ее пополам.

— Это я знаю, но мне хотелось бы выяснить, что делали там именно вы, простой оператор.

— Помните, были времена, когда на экипажи буксира взваливали ответственность за подготовку груза к отправке?

— Не могу помнить, я тогда еще не родился. И вы, насколько я знаю, тоже.

— Нет, на самом деле я застал те времена. Правда, я тогда был еще младенцем, но мой отец сам был дальнобойщиком и рассказывал мне о том, как среднюю численность экипажей межзвездных судов сократили почти вдвое.

— Так это отец привил вам необходимые знания? — с сомнением спросил Радэк, пытаясь не глазеть на вещмешок собеседника.

— Нет, — перехватил он поудобнее вещмешок, словно дразня быка красной тряпкой. — К тому времени, как я поступил в академию, программу обучения еще не успели скорректировать, и меня наделили этими бессмысленными знаниями, которые по иронии судьбы оказались полезны.

— Весьма удобно… — промолвил Радэк и сдался перед своим порывом. — А что у вас в мешке?

Аксель озабоченно вздохнул. Недоверие, которое излучал Радэк, можно было чувствовать даже сквозь стены, и вместо ответа он лишь развернул мешок и показал содержимое.

— Это что, держат на станции? — сменил он недоверие на изумление, и запустил в мешок руку, чтобы пощупать привет из своей юности.

— Вы слишком много проводите времени в криостазе, — ответил Аксель с укором и передал Радэку мешок. — Вы даже не представляете себе, каково это несколько месяцев бодрствовать посреди космоса, не имею под рукой достойных развлечений.

— Но не это же… — отказывался он верить своим глазам. — Это ведь незаконно.

— Кажется, вы мало знаете о передвижных горнодобывающих станциях. На них законы несколько иные.

— Аксель, — заговорил в Радэке внезапно проснувшийся ребенок, — что вы делаете завтра после смены?

Людям, чья работа связана с межзвездными перелетами, не так-то просто покончить с этой профессией. Из всех способов сделать это, можно выделить три основных. Способ первый — дождаться окончания действия долгосрочного контракта. Для кого-то это жалкие пару месяцев, как для Ленара, а для кого-то шестьдесят три года, как для Ирмы, поэтому воспользоваться этим способом можно с переменным успехом. Способ второй — вы можете написать заявление об увольнении по собственному желанию. Однако, тут не все так просто, потому что внезапное увольнение по собственному желанию требует сложной процедуры кадровых перестановок, и чаще всего это значит, что вам все равно придется поработать рейс или два, пока не найдется подходящая замена. После того, как замену все же находят, с вас сдирают три шкуры за неустойку, и большая часть лет службы становится для вас бессмысленной. Зато теперь вы свободны. Способ третий, самый легкий — надо устроить драку. Закон на этот счет очень строг, и после грабительских штрафных санкций всех сторон конфликта вы, как зачинщик, стремительно смените ответственную работу грузоперевозчика на каторжный труд в какой-нибудь исправительной колонии. К насилию в космосе относились строже, чем на твердой земле.

Радэк не знал, что было большей ошибкой: тот факт, что он потенциально нарушает закон, или то, что он вообще задумывается об этом в тот момент, когда неуправляемым снарядом ему в лицо летит сжатый кулак противника? Ощутив, как грузовой состав столкнулся с его скулой, он понял, что в последнее время слишком много думает, и стряхнул с себя мысли вместе с парой капель пота.

Где-то наступил тот переломный момент, когда чаша его терпения переполнилась, и из принципиального профессионала он начал превращаться в какого-то зверя, мечущегося из угла в угол в поисках своего места. Началось это со смертью Бьярне или шестью месяцами раньше, а может уже лет десять в нем зрело это первобытное чувство, хорошо прижившееся на почве бесконечной рутины. Он убедил себя, что их с Акселем авантюра не просто вписывается в рамки закона, но еще и в какой-то степени жизненно необходима, однако остальных в этом убедить было на порядок сложнее.