Он сделал шаг и почувствовал, как кольцо на его поясе оказало сопротивление.

Было смешно даже представить, что человек, стоящий на корпусе, из которого ни чего не возвышалось выше колена, мог за что-то зацепиться в области пояса, но Эмиль пообещал себе посмеяться как-нибудь потом. Те же самые инстинкты, которые недавно приказывали ему бежать, заставили его развернуться и проверить, не пристегнулся ли он обратно к фалу.

Свет от фонаря моментально уперся в антропоморфную преграду, и от неожиданности ощущение реальности ненадолго покинуло его тело. Густав не мог его так быстро догнать. Эмиль был уверен в этом до того самого момента, как был уверен, что во вселенной крайне мало людей, способных сравниться с ним во внекорабельной атлетике. Он преодолел десяток метров так быстро, что без реактивных двигателей быстрее не получится. У Густава были лишь считанные доли секунды на реакцию, чтобы пуститься в преследование и поймать его в точке, где заканчивалась длина натянутого поводка.

Оказывается, у Густава отличная реакция.

Оружие, которое смотрело в глаза своим бездонным дулом прямо сквозь щиток, был знакомой модели. Если не такой же, то очень похожий Эмиль видел прежде, поэтому он сразу понял, что это совершенно точно не клеевой пистолет. Почему в тот момент он подумал о клеевом пистолете, он не знал, но на прочие размышления Густав просто не дал времени. Эмиль видел, как его палец надавил на спусковой крючок, и дуло изрыгнуло вспышку.

Человек с добрыми намерениями так бы не поступил.

Человек не является самой разрушительной силой во вселенной. Стоит лишь вспомнить солнечные вспышки, столкновения с кометами, взрывы сверхновых, выбросы с магнетаров, черные дыры, ионизирующие излучения и прочие явления, стремящиеся заполнить собой пустоту, как сразу становится ясно, что человек не достоин даже первых десяти строчек в этом списке. Однако есть и другой список, в котором человек занимает почетное первое место, как самое опасное явление, наблюдаемое в обозримой вселенной.

Чем же человек может быть опаснее черной дыры?

Любое природное явление можно изучить и спрогнозировать, чтобы затем избежать или создать комплекс мер для защиты от него. Спрогнозировать же последствия от вмешательства человеческого фактора попросту невозможно. Человек является полностью безопасным только в мертвом виде, и то не всегда.

Буксир, числящийся в реестре под ничем не примечательным номером 074513, выполнял не совсем рутинный рейс. Он вез самый опасный и в то же время самый ценный груз во вселенной. Сложно представить что-то более опасное и ценное, чем десять тысяч молодых супружеских пар, полных сил, энергии и готовности резко увеличить свое число. Технически это был пассажирский рейс, но по документам это был второй этап колонизации планеты Витус и редкий случай, когда буксир был обречен возвращаться обратно без полезной нагрузки.

Перед завозкой колонистов производился первый этап — доставка к планете станции с модульными домами, инструментами, термоядерным топливом, индустриальной техникой, воздушно-космическим транспортом и прочими вещами, без которых было нельзя построить цивилизацию. Бытовало мнение, что планете дают имя в честь первой колониальной станции, но причина и следствие делали обманчивую рокировку. Имя планеты утверждалось задолго до начала первого этапа, и станция «Витус» гордо носила имя планеты, ради которой и была построена.

Десять тысяч пар — это много. Это не просто много. Это был рекорд. Обычно за раз завозили в разы меньше людей, чтобы те могли оперативно освоиться на дикой планете, обустроить жилье, получить первый урожай и не погубить себя собственным числом, но случай с планетой Витус был особенным. Было решено рискнуть, и десять тысяч пар замороженных людей послали в путешествие в один конец в надежде, что это будет самая быстрая колонизация в истории. Особенные случаи не бывают особенными без каких-либо непредвиденных обстоятельств. Колонизация действительно била все рекорды по скорости роста первого поселения, но когда колонисты поняли, что они в чем-то ошиблись, было уже поздно что-то исправлять. Им оставалось лишь жить дальше и учить своих детей не повторять ошибок старших.

Ленар лежал на своей спальной полке, воткнув лишенный интереса взгляд в полку на верхнем ярусе, и занимался тем, что считал правильным.

Он думал.

Его не раз учили, что даже если у тебя из скафандра начинает утекать кислород, первое, что стоит сделать — это подумать. Даже когда жить осталось лишь тридцать секунд, любое бездумное действие может отнять от них секунд десять. Думы могут отнять столько же, но это могло стать разумной ценой, за которую последние двадцать секунд переставали быть последними. Он старался думать, хотя для его случая существовал более правильный термин — витать в облаках.

Он смутно представлял дымчатые силуэты незнакомых людей, синеву исполинского купола, упирающегося краями в горизонт, давно забытые запахи цветочной пыльцы и шуршание ветра в ушах. Он старался думать о хорошем впервые за какой-то с трудом поддающийся вычислению отрезок времени, и у него это плохо получалось. Лица были размытыми, купол оказался покрыт паутиной облупившейся краски, пыльца имела вкус молотого перца, а ветер задувал с ритмичностью помпового насоса. Ленар чувствовал себя заложником собственных мыслей, беспощадно льющихся тугим потоком, и он верил, что в его силах решать, из чего будет состоять этот поток.

Это была далеко не первая вещь, в которой он ошибался.

Ошибаться в космосе было непозволительной роскошью даже в том случае, если не боишься увольнения. Ленар был уверен, что в условиях межзвездного пространства каждая ошибка — это смерть, и даже тут он ошибся. Теперь, уперев затылок в подушку, он смотрел на свою карьеру с вершины горы, которая выросла из его оставшихся безнаказанными ошибок, и его щеки горели от злости на самого себя.

Когда все возможные ошибки были совершены, ему оставалось лишь лежать на полке, наблюдая за вяло текущим временем и ожидая неотвратимых последствий. Чем обернутся эти последствия, он не знал, но мучительное чувство того, что все последние семьдесят лет прошли зря, тихо выедало из него костный мозг.

Нет, семьдесят лет прошли не зря, утешал он себя. Он сделал много полезной работы, и его труды не останутся незамеченными. Но разве для того он старался, чтобы всего лишь заложить еще один кирпичик в цивилизацию?

— Ленар, — вяло позвала его голосом Ирмы соседняя полка.

— Что?

— Мы все еще команда?

— Да, — не задумываясь ответил он лишенной всяческого смысла нотой, и старая привычка заставила его добавить. — Мы все еще команда.

— Значит, если тебе страшно, ты в этом не сознаешься?

Ленар задумался. Ему не было страшно, но он знал, что храбрость тут не при чем. Просто страх на его организм действовал как яд замедленного действия. Сначала он просто курсирует безобидным потоком по кровеносной системе, а затем вяло протекающая химическая реакция превращает его в нейротоксин, парализующий конечности и леденящий сердце.

— Мне не страшно, — попытался подбодрить он ее и хлопнул по стенке, в которую упиралась его подушка. — Эй, Радэк! Тебе ведь не страшно?

— Разумеется, нет, — лениво ответила стенка. — Мне сейчас до чертиков не страшно.

— Слышала? Ему до чертиков не страшно. Бери с него пример.

— Ленар, я сейчас не хочу жаловаться…

— Вот и не жалуйся.

— …но мне уже надоело ничего не делать. Я все еще жду, что ты поделишься со мной нашими дальнейшими планами.

— Это они и есть, — беззаботно выдохнул Ленар. — Сидеть на месте, ничего не делать и ждать.

— И чего же мы ждем?

Ленар молчанием. Он не знал, чем ответить, и подобно тому, как Ирма молча ожидала ответа, Ленар ожидал того же самого от кого-то другого. Это и был ответ.

Все ждали ответа.

В воздухе повисло немое разочарование. Ленар чувствовал легкое жжение от порыва что-нибудь сказать и уверенности, что его подчиненные чувствуют тоже самое, но хватка неопределенности продолжала давить, вызывая боль и нечто, похожее на клаустрофобию. Если нормальным людям порой становилось тесно внутри космического корабля, то Ленар ощутил, что ему не хватает свободного места внутри собственного черепа. В его силах было лишь закрыть глаза, выровнять дыхание и ненадолго представить, что нет никакой спальной полки, буксира и остальной вселенной.