— Почти пришли, Петре, — попыталась она его ободрить при виде двери, ведущей в душевую, как вдруг услышала за своей спиной звук удара человеческой плоти о металл, — А вот и Ирма проснулась.

Скоропортящиеся продукты — это роскошь, которую дальнобойщики могли себе позволить лишь первые несколько дней после вылета из порта, после чего они на долгое время выпадают из «зоны снабжения», попадая в мир консервированного мяса и овощей, а так же злаков, дегидрированных продуктов, моря специй и пищевых добавок, которые не позволяют организму почувствовать себя обделенным какими-либо важными микроэлементами. При правильном приготовлении из всех этих ингредиентов вполне можно было сделать полноценное и в каком-то смысле здоровое питание, и один лишь запах, витающий над обеденным столом, заставил Петре сделать замечание:

— Кажется, космическую еду явно недооценивают. Жаль, моя камера не может этого передать.

— Пусть ваши чувства вас не обманывают, — проворчал Радэк с другого конца столешницы. — Если вы поживете хотя бы пару недель без свежего хлеба, сыра, яиц и фруктов, вы поймете, что ругают «космическую еду» не просто так.

— Теоретически я смогу испечь хлеб из того, что у нас есть, — донеслось от Ирмы, глядящей в окошко электрической печи, — Вот только есть его никто не захочет.

— То, что вы там готовите, мне хочется съесть уже прямо сейчас.

— Пока что это просто космическая овсянка, — пояснила она, не открываясь от окошка. — Сейчас она приготовится, и я превращу ее в космическую овсянку с фундуком, медом и черничным вареньем.

— А чем космическая овсянка отличается от нормальной?

— Количеством соли, сахара, масла, витамина Д, и пищевой добавки Е692.

— Вот ваша основная ошибка при готовке! — встрял Эмиль, все это время чередовавший на своем стуле неудобные позы от нетерпения. — Вам кажется, что все зависит от ингредиентов, но это лишь половина успеха любого блюда. Вторая половина кроется в том, чтобы правильно его подать, и при подаче вы должны пробуждать аппетит, а не портить голодным трудягам настроение рассказами о пищевых добавках.

— Я уже полгода ничего не ел, — лениво возразил Радэк и на секунду отвлекся на шипение открывающейся двери за своей спиной. — Даже если Ирма добавила в эту овсянку машинное масло вместо сливочного, это все равно никак не скажется на моем аппетите.

— Вообще-то там кукурузное.

— И, как обычно, его там очень много, — включилась в беседу Вильма, едва войдя в кают-компанию со слегка измученным видом, мокрыми волосами и полотенцем на шее. — Мы ведь не в холодном климате живем. У нас тут вообще такого понятия, как климат, нет.

Легким, отточенным годами движением женская рука, украшенная хорошим маникюром, включила кофеварку.

— Прости, Вильма, — без энтузиазма протянула Ирма, поглощенная видом кипящей овсянки, — но голодные мужчины проголосовали за насыщенный рацион.

С упоением усевшись за стол, Вильма покрутила головой, разминая уставшую шею. Поход в душ давался ей не легко, и восхищение во взгляде Петре начало сменяться сочувствуем.

— Почему бы голодным мужчинам не насыщать свой рацион отдельно от общего котелка?

— Это… — смущенно протянул Эмиль, — очень хороший вопрос. К сожалению, уже слишком поздно придумывать такой же хороший ответ.

— Да, уже почти готово, — Ирма открыла дверцу печи и утонула в облаке вырвавшегося на свободу пара. — А где Ленар? Почему опаздывает к завтраку?

— Марвин что-то засек, — пояснил Радэк. — Вроде ничего срочного, но Ленар действительно подзадержался.

— Вильма, — окликнул ее Петре, и она моментально вняла его голосу, — простите меня пожалуйста за то, что сегодня произошло. Мне до сих пор стыдно.

— Не переживайте, — равнодушно махнула она рукой и машинально потерла полотенце о свою голову, — Если у вас этот первый сеанс криостаза, то вы еще неплохо справились.

— Да, — согласился Эмиль, проглотив скопившуюся от запахов слюну. — Я слышал о людях, которым после разморозки требовалась пара дней, чтобы прийти в себя, а вы уже через полтора часа выглядите бодрым и готовым заваливать нас вопросами.

— Должен признаться, что сейчас я выгляжу лучше, чем чувствую себя. Но вопросы у меня действительно есть. Это не для интервью, просто из любопытства. Вы не против?

— Конечно, пока Ленар не вернулся.

— Этот криостаз не опасен для здоровья? — спросил Петре притихшим голосом, словно опасаясь, что Ленар подслушивает под дверью. — Только честно.

— Если вас интересуют медицинские подробности воздействия на человеческий организм, то мы знаем ненамного больше, чем вы. Есть определенные противопоказания, но у вас их явно нет.

— А какие противопоказания?

— В основном проблемы с сердцем… — ответила Ирма, оторвавшись от извергающей пар кастрюли и закатив глаза в глубины своей памяти, — Затрудненное кровообращение, любые виды недостаточностей, гиповолемия… Ах да, и еще криостаз гарантированно вас убьет, если вы моложе шести лет.

— Вот что значит недавно окончить академию, — одобрительно прокомментировал Эмиль, — А я уже и слово-то такое забыл — «гиповолемия».

«Дзынь!» — сказала кофеварка, и Вильма вскочила со стула, словно ошпаренная. Ее рука все теми же отточенными годами движениями нырнула во встроенный в переборку шкафчик с посудой, и там же и зависла в нерешительности, когда Вильме в голову наконец-то пришли обрывочные воспоминания о правилах этикета.

— Петре, вы будете кофе? — спросила она, выложив свою кружку на тумбу.

— Обязательно, — ответил он с ходу, и гостевая кружка так же покинула шкафчик. — Я спал полгода, но по ощущениям я будто бы не спал полгода.

— Даже двадцать лет криостаза не способны заменить вам двадцать минут здорового сна. Пока вы в заморозке, ваш организм не отдыхает.

— И как вы с этим справляетесь?

— При помощи кофе и двадцати минут здорового сна, — выпустила Вильма заранее заготовленную шутку, после чего разлила кофе по кружкам и кофейный аромат по всему помещению.

— Как много запахов, — промурчала Ирма, сглотнув слюну, — и как же мало… — ее перебила открывшаяся дверь, и через порог перешагнула высокая мужская фигура. — А вот и Ленар. Теперь можно и поесть по-нормальному.

— Поесть по-нормальному не получится, — прозвучал Ленар, словно гром среди ясного космоса, и сел на свой капитанский стул. — Есть будем в темпе, у нас много работы… Накладывай, Ирма, накладывай, команды «завтрак отменяется» пока не прозвучало.

— К чему такая спешка? — спросила Ирма, раскладывая овсянку по металлическим мискам. — У нас же большой запас времени для планового торможения.

— Еще слишком рано для планового торможения, сейчас только сто семьдесят седьмой день полета… — озабоченно вздохнул он и напоролся на вытаращенные глаза своего оператора, — Ирма, в темпе.

— Я думала, что мы должны были разморозиться на двести второй день, — растерянно произнесла она, украшая столешницу аккуратными порциями горячего космического завтрака.

— Все правильно, мы разморозились немного раньше.

В нетерпении вооружившись ложкой Ленар совершил плохо обдуманное действие и начал жадно всасывать ртом воздух, чтобы потушить пожар на своем языке. Остальные лишь нахмуренно смотрели на него, забыв о манящем запахе, источающемся из их мисок, словно из их капитана вот-вот выпрыгнут ответы на все вопросы вселенной.

— Ленар…

— Секунду, — прохрипел он, смахивая проступившую слезу с нижнего века. — Какая горячая…

— Вкусно хоть? — вонзила в него Вильма свой саркастичный взгляд.

— Попробуй и узнаешь.

— Поздно, ты уже испортил нам всем аппетит. Говори, Ленар, что случилось? — последние два слова Вильма поделила по слогам.

— Ну, во-первых мы сбились с курса.

— Сильно? — спросил Эмиль после небольшой задумчивой паузы.

— Марвин говорит, что мы примерно… на двести двадцать три миллиона километров ушли от коридора… но если у нас серьезный сбой в навигационной системе, то этому числу верить нельзя.