— Осознаю. Ведь я не маленький ребёнок и понимаю всё, что вы мне сказали и, представляю все вытекающие из этого риски. Но мне, как оружейнику, необходимо провести это полевое испытание.

В дальнейшем, разговор более не касался описания "прелестей" войны, его можно было назвать непринуждённо светским. К немалому удивлению вызванного в шатёр штабс-капитана, ему был отдан неожиданный приказ, гласящий: "Определить место для проживания гостя и помочь его людям с разгрузкой багажа". И когда дежурный офицер их покинул, полковник похвалил Александра за предусмотрительность. Тут и выяснилось, князь Голицын был удивлён тому, что молодой человек привёз с собою две большие палатки, провиант и самое главное, набор шанцевого инструмента. Князя даже удивило его разнообразие: лопаты, кирки, топоры и ломы. Так что, пока гайдуки обустраивались, молодой человек и старинный друг его отца, вели светскую беседу на отвлечённые темы. А именно. Князь рассказывал как давным-давно, он, служил с его отцом в одном полку и то, как временами они куролесили. А Сашка слушал и удивлялся тому, насколько тесен этот огромный мир.

А поутру, начались военные будни, точнее самая нудная их часть — инженерно-строительная. Ну, обо всём по порядку. Сашка побывал на передовой, где с помощью назначенного опекуном Подпоручика Смирнова, кстати тёзки, тоже Александра Юрьевича, определил место для своих картечниц, для того чтоб они могли вести фланкирующий огонь по наступающему противнику. Кстати, молодой офицер, подсказал, как следует возвести габионы, чтоб они защищали от обстрела, но при этом не мешали вести огонь по атакующему противнику. До поры, до времени, на строительное на чудачество шпака никто не обращал внимания. Ну, заставил он своих холопов возводить дополнительные укрепления и бог с ним. Зато, когда на только что возведённых позициях стали собираться пулемёты, намеренно называемые Александром картечницами, к ним подтянулись любопытствующие бойцы. И среди них оказались парочка весельчаков-острословов. Пока не извлекли на свет и не установили на станину сам пулемёт, шутники только шептались и стоящие рядом солдаты тихо посмеивались. Но когда молодой крепыш, рыжий гайдук Богдан, крутанул рукоять, в холостую проверяя работоспособность механизма, весьма громко прозвучал насмешливый вопрос:

— Это чо? Кофемолка? Будем турку кофеем угощать!

— А-га-га — га! — засмеялись все кто был рядом с шутником.

— Не, братцы! Это туркамолка. Осман будет подходить, его тудой засунут и будут ручку крутить, тобиш турку перемалывать!

— О-хо-хо! Га-га!…

— Не братцы! басурманин сам будет туда лесть! Вон видишь, уже и маленькую крышечку для энтого дела откручивают!

Вновь раздался дружный хохот.

С одной стороны, Александр был не против того, что русские солдаты, найдя очередную забаву, таким образом, "выпускают пар". Но в данной ситуации отмалчиваться было неразумно. Поэтому граф, обратился не к доморощенному юмористу, а к десятнику, да так громко, чтоб вопрос услышали все:

— Десятник Увельский, у тебя там все детали становятся на место? Не требуют дополнительной обработки и подгонки?

— Всё в порядке, Александр Юрьевич! Всё работает. Думаю что ничего подтачивать не нужно.

— Жаль. А то, я тебе замену забытого дома рашпиля нашёл. — С этими словами, Александр кивнул на низкорослого, жилистого пушкаря, автора последней реплики.

Пётр смерил взглядом весельчака и, поняв, к чему был начат этот разговор, отрицательно покачал головою: "Нет, барин. Дюже мал он, быстро сточится и нечего от этого штыбзика не останется". — В воздухе повисла тишина, все старались понять смысл сказанного. Первым опомнился седой солдат и поинтересовался:

— А что энто такое, ваш раншпел? И почему наш Кирьян быстро сточится?

— Тут ты прав служивый. — ответил Александр. — это не беда что ваш Кирюша такой малый, зато его язычок настолько острый, что ему сноса не будет. Так что, одолжите нам его братцы, на время. Он один, для нас больше дров напилит, чем мы, тремя нашими железными пилами.

Как говорил один известный персонаж — Остап Бендер: "Лёд тронулся, господа присяжные заседатели, лёд тронулся". — Вот гайдуки и притихли. Видимо они немного растерялись от осознания того, что попали на передовую. А сейчас, парни неожиданно обрели дар речи и начали отшучиваться. Так что, смех, разносящийся над русскими позициями, долетал до вражеских укреплений. В результате чего, османы, как и воюющие на их стороне наёмники, недоумевая наблюдали за противником, стараясь понять, что там такое эти неверные празднуют? Что там у них за веселье?

Вот так и пролетело четыре дня. Гайдуки выкопали две землянки, перекрыв их брёвнами в два наката. Располагались эти защищённые хранилища рядом с пулемётными позициями, где и складировали боеприпасы с запасом пороха и пуль. Как всё было сделано, появилось время отдыха, когда люди графа сидели в компании пушкарей или помогали им — улучшая общую защищённость позиций или выполняли обязанности фуражиров, наведываясь в Царьград, за провизией. Ну а Александр, за это же время подружился с офицерами, сослуживцами брата. А те, рассказывали не только о своих подвигах, но и про то, как служил Виктор — включая его амурные похождения. Помогало и то, что брат часто рассказывал о своём беспутном брате, который попав в руки заморских шарлатанов, за малым не умер. Но затем, удивив всех, выздоровел, ну и изменился до неузнаваемости. Как хвастался Виктор: "Взялся за ум и самостоятельно открыл оружейную артель". — Думается, что необходимо рассказать о том, что все эти офицеры получили от Саши небольшие презенты — улучшенную модель револьвера со съёмным барабаном. И раздаривались пистолеты под видом необходимости испытать их в боевой обстановке. Единственным условием дара, была просьба отписывать графу все свои замечания, выявленные во время эксплуатации.

Утро четвёртого дня пребывания Александра в полку, началось не так как обычно — с тревоги. Гулкие барабаны выбивали дробь, а горнисты выдували тревожную мелодию. Ответом на это неожиданное безобразие, была повышенная активность вооружённых солдат, которые весьма быстро построились в колонны и организованно выдвинулись на назначенные им позиции. И в этом, внешне беспорядочном движении, артиллеристы выглядели приятным исключением. Боги войны располагались неподалёку от своих орудий и, добежав до них, без лишней суеты, приступили к их зарядке. В том, что сегодня будет очередная атака Османов, можно было не сомневаться, их армия стояла в полной готовности к атаке и ждала команды к её началу.

Не теряли время и гайдуки Александра. Видимо не зря они так долго отрабатывали свои действия по тревоге и прочие допустимые на войне ситуации. И вот, некоторые из них, сорвали чехол с картечниц и, открыв широкие горловины, заливали воду в кожухи охлаждения стволов. Другие, воины, подносили обоймы с новинкой — унитарными патронами, проще говоря, оба пулемёта, в рекордный срок, были приведены к бою. В эту подготовку, не смог не внести свою лепту и Александр, зычно дав команду:

— Богдан, Остап, открываете огонь после того, как турки пойдут в атаку, или их артиллеристы выстрелят из своих орудий!

— Поняли барин!

— Если решат начать с артподготовки, выбивайте их расчёты! Уверен, так оно и будет!

— Слушаемся!

Все эти команды были лишними, так как Александр, со своими людьми, заранее оговаривал и отрабатывал все эти действия. Да и его бойцы, уже выставили нужное положение прицелов и выкручивали маховики, окончательно наводя стволы на противника. Пасивно ждать начало сражения, было выше Сашкиных сил. Он нервничал, и своей чрезмерной активностью, пытался бороться с давящим чувством страха.

И вот, на русских позициях, почти все замерли, кроме царицы полей — пехоты, её представители неспешно маршировали на позиции, под команды своих командиров. Поэтому, по позициям разносились обрывки фраз подаваемых команд: "Левой, раз, два, три!… Правое плечо вперёд!… Стой, раз, два!… Заряжай!…" — В скором времени смолкли и эти команды. Началась жуткая пытка ожиданием, которая безжалостно вытягивала из души жилы. А оглянувшись назад, Сашка увидел резервные ротные коробочки, стоявшие в укрытии. Эти солдаты, в основном ветераны, с хмурыми лицами ожидали своей очереди вступления в бой. Но долго их рассматривать не пришлось.