"От, это добре. — удовлетворённо произнёс Сапега. — Ну что, Ани́ка-во́ин, сомлел никак?" — "Виноват, господин младший урядник". — "От дурья башка. То с любым статься может". — "Спасибо". — "Не за что, Сеня. Ты гляди, больше не падай. Я его высокопревосходительство, генерала от инфантерии Игоря Николаевича, давненько знаю, не первой у нас смотры проводит. Так что, он долго баять не любит. Так что, а как пойдут все торжественным маршем, ты помехой марширующим будешь. Да и затоптать могут". — "Благодарствую". — "Не за что, приводи себя в порядок и стой, как приказано".

Урядник как в воду глядел. В скором времени послышались мерные удары барабана, отбивающего ритм и после нескольких команд, плац содрогнулся от одновременного удара подошв солдатских сапог о брусчатку. Кто-то ещё шагал на месте, а кто-то уже выходил на прямую линию, для торжественного прохождения.

Окончился и этот строевой смотр. После ежедневной, выматывающей шагистики, он показался детским баловством и вскоре, прямо с плаца, всех солдат развели по казармам, что удивило даже видавших службу ветеранов. Все они были уверены, что проверяющий просто обязан был посмотреть, чем заняты будни солдатской жизни. А он, вместо этого, созвал всех офицеров штаба, для решения своих, каких-то очень важных вопросов. И было неизвестно, насколько долго всё это продлится.

"Ой, не к добру всё это — шептались солдаты в казармах, с тревожным любопытством поглядывая через окна на улицу. — Видимо Турка на кордонах чудит. Слыхали…?".

Косвенное подтверждение этих опасений, появилось после обеда. В расположении явились старшие офицеры на что-то, разозлённые и, отдаваемые ими приказы ещё сильнее запутали солдат. Согласно получаемым от них вводным, полк срочно выдвигается под Царьград, где будет участвовать в каких-то манёврах. И поэтому, в расположении части, остаются только представители интендантской службы, остальные, походными колоннами, выдвигаются в сторону ближайшего железнодорожного узла. А уже через пять часов, Сеня, и все его сослуживцы, посеревшие от дорожной пыли, прибыли на вокзал, и со страхом созерцали железного, шумного монстра на колёсах, пышущего дымом и паром, называемого отцами командирами странным словом: "Паровоз". — Не мудрено испугаться, видя вблизи от себя такую жуткую махину, ведь почти все нижние чины, сталкивались с ней впервые в своей жизни. Но вбитая постоянной муштрой привычка выполнять команды, вывела солдат из оцепенения, и они усиленно крестясь, организованно погрузились в подвезённые этим стальным чудовищем товарные вагоны.

Михаил был удивлён тому, что сразу после завтрака, его отец, неожиданно изъявил желание о чём-то с ним поговорить. Ведь он, буквально недавно, виделся с ним в столовой, где они немного пообщались. Единственная догадка, пришедшая на ум молодого человека, это то, что предстоящий разговор будет или сугубо приватным, или посвящён делу его друга — графа Мосальского-Вельяминова, младшего. Так что, по пути в библиотеку, где по утверждению прислуги его ждал родитель, молодой человек мог довольствоваться только своими догадками.

— Вы меня звали, па́па? — поинтересовался Михаил, после приглашения войти в библиотеку.

— Да Миша, проходи в кабинет. Вот, сегодня, по ошибке, вместе с моей утренней почтой, мне принесли письмо адресованное тебе — от твоего товарища по учёбе, Князя Александра Шуйского.

— Спасибо, па́па. Я могу его взять?

— Да. В основном из-за этого я тебя и позвал.

Не смотря на внешнее безразличие отца, Миша видел, что отец на него за что-то злился. Он прекрасно знал своего родителя и мог безошибочно угадывать его настроение.

— Я думаю, что вы желаете ещё о чём-то со мною поговорить, о чём-то весьма важном? Иначе просто велели бы прислуге передать мне мою корреспонденцию.

— Ты прав. Но для начала, забери с моего стола конверт с посланием твоего бывшего соученика. — слово бывшего было недвусмысленно подчёркнуто интонацией. — Прочтёшь его немного позднее. А сейчас, ответь мне. Что тебя связывает с этим отщепенцем?

— Папа!

— Молчи сын и послушай меня внимательно. Я знаю что говорю. Мы, моё поколение, как это не странно для тебя звучит, все проходили через возраст отрицания всяких устоев нашего общества и романтику тайных кружков. И то, что является для тебя откровением, для меня давно пройдённый этап жизни. Однако, мы, входя во взрослую жизнь, одумывались, и пересматривали свои жизненные ориентиры. Но. Судя по доходящим до меня слухам, твой дружок, князь Шуйский, в отличие от юного графа Мосальского-Вельяминова, в своём развитии сильно приотстал от сверстников — так и остался неразумным отроком. Это в лучшем случае.

— Но отец!

— Не спорь сын. Повторюсь. Я прекрасно знаю, о чём говорю. Так что, ваше счастье, что третье отделение смотрит на твои с князем шалости, как говорят наши простолюдины: "Сквозь пальцы". Я бы, на их месте, такой избирательной "слепоты" не допускал. Думаю, что если вы, в ближайшее время не угомонитесь, господа жандармы в скором времени могут и "проснуться", вспомнив о своём долге перед империй.

— О чём вы, отец?

— О том, что недавно имел несчастье ознакомиться с содержанием одной мерзопакостной брошюры, изданной на русском языке, но в Париже и распространяемой соратниками известного нам молодого князя. Так что сын, лучше держись своего друга, графа Мосальского-Вельяминова ибо, он уже не тот глупый отрок с пылким сердцем и девственно чистым, не тронутым разумом мозгом, коим обладают все школяры. Правда осталась тяга рисковать своими финансами, полностью вкладывая их в оборот.

Далее, отец привёл сыну пример, как стойко его товарищ перенёс отказ государевых чинов взять его пистолеты для вооружения драгунов. Что было вполне ожидаемо. И то, с каким энтузиазмом, достойным не только уважения, но и подражания, Александр взялся за поиски сбыта продукции своих мастеров. И ведь нашёл. В его постоянные покупатели стоит включить и купца Даниила Кокорина, искренне уверенного, что он и в самом деле скупает у графа почти всю продукцию новой оружейной артели. В такой же уверенности прибывает и гравёр, Авраам Кац, добившийся разрешения торговать украшенными в его мастерской револьверами. Кои, как горячие пирожки, раскупают служащие расквартированного в столице лейб-гвардейского полка. Справедливости ради, стоит заметить, что оба собеседника не знали о том, что уже пару раз, небольшие партии пистолей (без декоративной отделки), с оказией, отправлялись в полк, где служит старший брат Александра. Но даже тот, известный главе клана Мусин-Елецких объём производства оружия, изрядно его удивлял. Так что, именно поэтому он желал, чтоб сын ровнялся именно на этого молодого человека, что последнего, уже начинало бесить.

Но вот, более чем часовая аудиенция отца окончена и Михаил уединившись в собственной комнате, вскрыл пакет с посланием. Содержание которого, собственно говоря, было не о чём. Так, радостные высказывания о том, что приближаются великие, судьбоносные для России события. Да сожаления о том, что Миша позабыл своих товарищей по борьбе, очень редко появляется в их обществе. И приглашение на большой диспут, по поводу того, как весь цивилизованный мир ужаснулся от новых имперских замашек императора всей Руси. Вот это письмо, плюс отповедь отца, и подтолкнули молодого графа к решению посетить князя Шуйского уже сегодня, не дожидаясь указанной в письме даты. Как говорится, назло па́па, в знак протеста чрезмерной опеке и нравоучениям своего родителя. Тем более было известно, где необходимо искать вечного бунтаря — на квартире его новой пассии, молодой, красивой, но ещё никому не известной танцовщицы мадмуазель Жоржетты Бонье, урождённой Марии Куницыной.

Сборы были не долгими, так как ждать пока будут закладывать экипаж, не хотелось, да и настроение больше подходило для пешей прогулки, позволяющей немного успокоить взведённые нервы. Только, не успев отойти дома, молодой человек повстречал купца Кокорина, который с важным видом восседал на пассажирском сидении наёмной неспешно едущей пролётки. Первым заметив графа, тот оживился, приказал извозчику остановиться и выкрикнул приветствие: "Гра-а-аф, Ми-ихаил Никола-аевич, здравствуйте!" — Михаил остановился, посмотрел на торгового человека и нехотя ответил: "И вам здравствовать, уважаемый Даниил, Ерофеев сын. Давно мы с вами не виделись". — "Да-а, давненько. А я, собственно говоря, к вам спешу". — "Ко мне?" — "Нет, нет. Я хотел сказать в ваш дом, к вашему батюшке". — "Вам повезло, он дома и может вас принять. А я к несчастью спешу, по делам. Так что, всего вам доброго, до свиданья". — "До свиданья, ваша светлость. До свидания". — Слегка кивнув в знак того, что беседа окончена, молодой человек бодро зашагал по брусчатке в нужном ему направлении. Так что, он так и не узнал, по какой причине купец спешил увидеться с его отцом. Как и то, какое рекордно большое количество высококачественной уральской стали было заказано его другом и по получению этой партии, полностью оплачено. Что сильно смутило господина Кокорина, спутывая все его планы по скорому возрождению своей оружейной артели и, он спешил уточнить у графа Мусин-Елецкого старшего, что могло стать причиной этого странного факта.