— Да.

— Тогда идём в дом. Там, пока я буду отмывать эту грязь, переодеваться, Протас даст тебе на ознакомление кое какие бумаги. И только после того как ты ознакомишься с этими документами, я буду отвечать на все твои вопросы.

Вот уже более получаса, Михаил читал бумаги, написанные рукой князя Шуйского. Ровные строчки безупречных в своём написании букв, складывались в своеобразный полугодовой отчёт Александра перед неким безымянным куратором. Здесь была и ведомость-расписка, о получении гонораров исполнителям нескольких "громких акций" — распространение подрывной литературы меж лицеистов и гимназистов; рапорты о трёх удачных покушениях на жизнь служащих сыскной канцелярии. Больше всего, его поразили детально проработанные планы подготовки к двум дерзким покушениям на высокопоставленных чиновников, неких генерала Л. и канцлера Л. К ним прилагались несколько листов со схемами действий всех участников этих убийств. В общем, с каждым прочитанным перед Михаилом открылось много новых сторон жизни князя. Здесь были освещены те стороны деятельности революционеров, о которых молодой граф даже и не догадывался.

"Ну что, со всеми тайнами ознакомился? Всё понравилось?" — Поинтересовался Александр, без стука войдя в кабинет и бесцеремонно усевшись на край стола. Он даже не обратил никакого внимания на удивлённо-возмущённый взгляд, коим его наградил граф Мусин-Елецкий. Как ни в чём не бывало, Сашка забросил ногу за ногу и снова поинтересовался: "Надеюсь, после всего того, что ты здесь прочёл, я не услышу от тебя никаких абсурдных обвинений".

— Граф, как это понимать? Куда подевались ваши манеры? Вы что, от тесного общения со своими работниками, совсем одичали?

— Да-а-а, узнаю друга, пусть небо падает на землю, но это не является поводом для того чтоб забыть об этикете. А по мне, лучше быть простолюдином — варваром, но при этом настоящим патриотом своей отчизны, чем продажной сукой из высшего общества. — беззлобно огрызнулся Александр, но пересел на стул, стоящий рядом со столом.

— Алекс, не забывай, что ты и я рождены в благородных семьях, и должны соответствовать всем предъявляемым нам требованиям. А это значит, что даже в знак раскаяния в чем бы то ни было, мы не должны уподобляться низшему сословию.

— Всё, сдаюсь. Ты прав. Только ответь мне бестолковому, ты до сих пор желаешь своей отчизне ту судьбу, которую ей уготовили эти выродки?

— А что тут такого? Общество нуждается в переменах, и его необходимо хоть как-то к ним подтолкнуть. Почему бы не так?

— Может быть, может быть… Быть может ты отчасти и прав. Вот только делать это необходимо по-другому. То есть. Не бить наш народ со всей дури по яйцам, при этом требуя от него ускорить шаг и идти куда укажут, а мягко толкая в спину, задавать нужное направление.

— Это всё слова. В жизни так не бывает.

— Да что мы знаем из того, что может быть в этой жизни, а что нет? Я знаю одно, что если Россия пойдёт по пути, который для неё торит Шуйский и ему подобные, то она утонет в собственной крови. Представь себе, как эти "прогрессивно" настроенные уроды, метая в намеченные ими кареты бомбы, убрали одного чиновника, затем другого, и тут фигушки — не помогает приблизить счастливое будущее. Зато, от этих взрывов гибнут не только палачи и их жертвы, но ни в чём не повинные обыватели. Далее, для более мощного давления на неподатливую власть, террор усиливается, жертв становится ещё больше. И в их числе, среди невинно пострадавших, могут оказаться и твои родственники. Здесь действует неизменный закон чисел, чем чаще гремят взрывы, тем выше наш шанс попасть под их осколки. Лично мне, такого "счастья" и даром не нужно.

— Я тоже не желаю такой участи для своей родни. — после недолгого раздумья проговорил Михаил. — Но всё равно, это не даёт тебе право нанимать татей для расправы с Сашкой.

— А я никого и не нанимал.

— Но как же? Весь Павловск только и говорит о том, что на князя Александра Иоанновича Шуйского напали тати. Произошло это на одной из улиц ночного города.

— Даже так. А на какой из улочек Павловска это произошло? Не знаешь?

— Не знаю.

— А я знаю то место, где всё это происходило — в доме небезызвестной мадмуазель Жоржетты. И я сам, в спальне этой бездарной актриски, собственноручно, калечил этого урода. А тем временем, мои люди, узнав о "доблестных" планах этих господ революционеров, резали их как бешеных собак. Всех пустили под нож, кроме двух женщин, которых я запретил трогать.

— Но об этом, ни в слухах, ни в прессе, ничего не говорится.

— А об огромном количестве подрывной литературы в доме пострадавшей, что-либо известно?

— Нет.

— Вот видишь. А я, и мои гайдуки, её видели, в огромном количестве. Мои люди ещё желали это всё подпалить, чтоб сжечь эту скверну вместе с её хозяевами. Да я этому воспротивился. А тут на тебе, пострадавшие есть, а от их вредных брошюр и след простыл. Новый взмах "волшебной палочки", вжик, Сашка оказывается в другом месте, где на него нападают "неизвестные" злоумышленники. Чудеса, да и только.

— А как же с ограблением князя? Скажешь, этого тоже не было?

— Было. Только я не считаю это грабежом. Деньги, для нанесения вреда моей родине хранились на разгромленной нами конспиративной квартире, и я, изъяв это богатство из тайников, пустил его на благое дело. Хочешь? Отчитаюсь перед тобою. Начну с того, что такую никому не известную вещь, как унитарный патрон к винтовке, моя артель, тайно изготавливает уже полтора месяца. До этого ещё никто не додумался, хотя решение лежит на поверхности, и любой человек сможет повторить наше изобретение. Причём "выпускаю я этот боеприпас на склад", себе в убыток. А вон тот агрегат, который ты видел в моей мастерской, это сделанная под этот патрон механическая картечница. И воплотить её в металле, я смог только благодаря своим трофеям — деньгам из Сашкиных тайников. Прототип готов и мы устраняем последние его "детские болезни" — мне так кажется. Ну а вторую картечницу, я надеюсь сделать за несколько дней.

— Но ведь ты, не так давно, сам убедился, что армии не нужны твои хитроумные новинки.

— А я и не собираюсь повторно биться в закрытую дверь. Я лично поеду в войска, которые стоят под Царьградом, там, во время очередного боя, проведу полевые испытания своего изобретения.

Долго ещё спорили друзья, по несколько раз обсуждая некоторые поступки обоих Александров. Каждый из спорщиков отстаивал свою точку зрения, однако был у этой полемики один неоспоримый результат, Михаил больше не жаждал сатисфакции.

Шимин устало зевнул, сложил прочитанную газету и встал из-за стола, чтоб сделав несколько десятков шагов для разминки, снова за него усесться. Ночь давно вступила в свои права и жена Иосифа, Тереза, как и их совместные дети, давно спала, а он, до сих пор сидел в своём кабинете и готовился к отчёту о проделанной им работе по спасению прибылей получаемых от торговых путей Дальний Восток — Европа. И вроде как, всё было готово, но желание ещё раз перепроверить сделанную им подборку, никак не отпускало. Дело в том, что утром, держать ответ предстояло только перед тестем — лично и до жути не хотелось выглядеть "в его глазах" "бледной бездарностью". Так что, к этому разговору, предстояло подготовиться, как следует, "разложив всё по полочкам".

А общие успехи в этом деле, включая действия союзников, были достаточно ощутимыми. Начиная с того, что Британцы весьма вовремя развязали Русско-Турецкую войну и смогли втравить в неё почти всю Европу, пусть и не принимавшую в этом конфликте активного участия, но "подкармливающую" его финансово и поставляющее на поля сражений безродное "пушечное мясо", как и своих отставных офицеров. И эта "горячая точка" имела большие шансы, при должной стимуляции, стать затяжным, вяло текущим конфликтом, истощающим ресурсы всех принимающих в ней участие сторон.