— Ну, я так понимаю, — глядя на карту, стал отвечать капитан, — основная наша задача, крепко стоять на этом берегу и не пускать на него ордынцев.

— Правильно понимаешь. Однако они все конные… Сунуться в одном месте, не получится, попытаются в другом…

— Согласен, пешему войску за конным не угнаться. Но, думаю, полк нужно ставить там, где будет основное скопление неприятельской силы. У меня есть опыт по противодействию большой массе конницы… Довелось, знаешь ли, в Индии повоевать. А ведь там ещё были слоны… Но ничего, справились.

— Ты надеешься на свои пушки? — князь внимательно поглядел на собеседника.

— Не только на них, конечно. Но они разработаны специально для полевых сражений. Так же их можно быстро перемещать с одного места на другое. И ещё, я с полной уверенностью могу сказать, что один залп из двадцати моих пушек способен остановить конную лаву, состоящую из тысячи всадников.

— Надолго остановить? — недоверчиво хмыкнул князь.

— Думаю, навсегда, — серьёзно ответил капитан.

— А вот на ваших военных кораблях пушки такие же? — спросил Иван Васильевич, вспомнив рассказ Курицына.

— Я не знаю, какие пушки стоят на кораблях. Это не входит в зону моей компетенции.

После этой фразы Кудрявцеву пришлось объяснять князю, что он имел в виду. Проще говоря, до каких секретов допущен, а до каких нет.

— Тем более я не артиллерист, — продолжил капитан.

— А это кто такой? — снова удивился Иван III.

— Артиллерия — это род войск, которая воюет при помощи пушек, а артиллерист — воин.

— Значит, это те, которые льют пушки?

— Нет, Иван Васильевич. Пушки льют мастера, которые работают на заводах, но они не принимают участие в военных действиях.

— А как же тогда?.. — не закончил вопроса князь, потому как на Руси кто пушки изготовил, тот ими и управлял.

— Поясняю, например, мастера выдумали пушку и тщательно проверили, на что она способна. Потом эти способности указывают в документах. Солдаты, которые учатся на артиллеристов, получив новую пушку, сначала тщательно изучают документы, а потом тренируются ею управлять. Во время тренировок они выявляют достоинства и недостатки орудия и на основании этого пишут мастерам свои отзывы. Если пушка проявила себя с хорошей стороны, то по этому образцу делаются остальные. Тем более единый образец удобен тем, что не нужно каждый раз рассчитывать необходимую навеску пороха и подбирать нужное по размеру ядро. Всё идёт по стандарту. А вот мастеров отправлять на войну невыгодно, слишком дорого обходится их обучение, чтобы после этого подставлять под вражеские стрелы и сабли.

— А отдельно обучать артиллеристов — выгодно? — с усмешкой поинтересовался князь.

— Начнём с того, что на обучение мастера уходит не менее пяти лет. Согласись, Иван Васильевич — срок не малый. А для артиллериста и трёх месяцев хватит. Если же на это потратить целый год, то вообще хороший вояка может получиться. А чтобы не было слишком накладно, то можно организовать учебный процесс следующим образом… Один день уходит на обучение, а другой на выполнение какой-нибудь работы, которая позволяет заработать денег. Главное этот процесс контролировать. А то был у нас случай… Монахи виноградники выращивали. Им в помощь дали учеников, так сказать кормёжку отрабатывать. Только решили святые отцы, пусть отроки сначала месяц у них поработают, а потом этот месяц отучатся… Хорошо товарищ маршал вовремя всё узнал…

— И что он сделал?

— На первый раз просто объяснил офицеру, под чьим надзором находились ученики, что он подчиняется военному ведомству, а не святым отцам. Им же попенял, мол, негоже лезть со своими мыслями в ту область, которая их не касается. И пусть запомнят, график обучения нарушать нельзя.

— А если подобное случиться ещё раз? — заинтересовался князь.

— Боюсь даже представить, Иван Васильевич, чего он может придумать, — улыбнулся капитан. — Вообще-то наш маршал по натуре добрый. Того, кто первый раз совершил ошибку, наказывать никогда не станет. Постарается спокойно и доходчиво всё объяснить. Но коли человек хороших слов не понимает, то его жизнь может превратиться в ад. Своей тени станет бояться. Заодно и другим наука…

— Императору, наверное, жалуются на него?

— Хех, — усмехнулся капитан, — пусть жалуются. Его величество знает, что маршал никогда без дела никого не наказывает. Зато за старание всегда наградит.

— Я тоже за хорошую службу награждаю. Есть у тебя какие-нибудь желания?

Спрашивал Великий князь не просто так. Заполучить обученную дружину ни один правитель не откажется. А уж земли, чтобы дать ей в кормление, у него имелись. Правда, спрашивал он скорее с разведывательными целями, чем с конкретными предложениями. Ссориться с императором южных земель было крайне невыгодно. Слишком много жизненно важных товаров приходило из ЮАР. А кое-какие вещи вообще больше нигде нельзя было приобрести. Однако не задать этот вопрос Великий князь не мог.

— Желание одно, Иван Васильевич, ордынцев разбить! — серьёзно ответил капитан. — Да так, чтобы даже думать боялись вступать на православные земли. Зато воины мои восхищены красотой девушек в твоей державе, тем более многие не венчаны…

— Что ж, коли вернёмся в Москву с удачей, подумаем, как можно помочь твоим воинам, — улыбнулся Великий князь такому желанию.

На другой день полк спешным маршем отправился к берегам Угры. Иван III тоже покинул Москву. Его путь лежал в Кременец.

С тех пор, как в 1470 году умер киевский князь Семён Олелькович, отличавшийся приверженностью к православной вере и русской народности, киевское княжество утратило свой статус и, стараниями короля Казимира IV, превратилось в воеводство. В результате родной брат Семёна Олельковича — Михаил, лишился наследственного права владеть Киевом. Теперь король самовластно назначал туда воевод из числа тех, кто был ему предан лично. С каждым годом Литовское государство всё сильнее и сильнее ощущало на себе польское влияние, а православие, словно мешающий прыщ, безжалостно выдавливалось. Храмы переходили под власть католиков, русских епископов и настоятелей отстраняли от должностей, а князей при дворе не жаловали. Вот и сейчас в бывшей столице Руси сидел воеводой Иван Фёдорович Ходкевич, который с радостью принял униатство с Римским Папой.

Погожим днём 14 сентября 1480 года от Рождества Христова в Киеве праздновали Воздвижение Креста Господня. С раннего утра торжественный колокольный перезвон наполнял улицы, расходясь волнами от Софийского собора и теряясь на городских окраинах. Отовсюду к площади перед храмом стекались люди. Здесь в своём большинстве можно было увидеть местных прихожан, отличающихся уверенным поведением. По одежде и любопытной суетливости не составляло труда опознать приезжих гостей. Словно грибы после дождя повылезали всевозможные попрошайки, калеки, юродивые… Таких охрана воеводы безжалостно отодвигала в сторону, чтобы они своим видом не портили настроение ясновельможным боярам, выходящим из храма. Отстояв праздничный молебен, господа направились в трапезные палаты.

Фьють! — с колокольной башни вылетела стрела и ударила воеводу в грудь. Фьють! Фьють! Фьють! — полетели новые стрелы, поражая бояр и их охрану. Народ вокруг ещё толком ничего не успел понять, как вслед за стрелами из толпы стали выскакивать бравые молодчики и, размахивая шестопёрами, саблями и кинжалами, принялись добивать тех, кто ещё остался жив. Стоны боли, перекрывающие колокольные перезвон вкупе с горячими струями крови, брызнувшими на мостовую, вывели людей из оцепенения. Началась паника и давка. Все стремились поскорее покинуть страшное место.

— Что, Иуда, донос на меня королю отправил, — со зловещей улыбкой к ещё живому Ходкевичу подошёл князь Михаил Олелькович. — На, тварь, жри!

С этими словами он склонился над раненным воеводой и затолкал свиток пергамента ему в рот. После чего брезгливо вытер свою руку о боярский опашень и поднялся. Стоящий сзади него телохранитель уверенным движением всадил в сердце Хадкевича кинжал.