1479 год от Рождества Христова. Египет. Полдень. Жаркое африканское солнце, подобно злому надсмотрщику, хлещет своими лучами по обнажённым спинам рабов, лишая их сил и воли. Кроме солнца — это пыль, от которой нет спасения. Она затрудняет дыхание, забивается в нос, глаза, уши… Сотни и сотни рук поднимают её кверху, вгрызаясь в земное нутро при помощи кирок, ломов, лопат и прочих приспособлений… Люди строят канал.

— Братка, сил уже нет никаких, — шатаясь от усталости, говорит один мужчина другому.

Одет он в выцветшую холщовую рубаху и серые короткие шаровары. Голова обвязана куском дерюжной ткани, чтобы хоть как-то защитить её от палящих солнечных лучей. Сбитые подошвы босых ног уже давно не чувствуют острых камней, по которым приходится ежедневно ходить. Его родич одет точно так же, да и внешне очень похож: среднего роста, коренаст, голубоглаз и носит густую русую бороду. Только сейчас она больше напоминает грязную слежавшуюся паклю. Мужчины таскают в плетёных корзинах щебень, который ссыпают в продолговатые телеги. Потом выносливые ишаки, управляемые местными бедуинами, увозят их в неизвестном направлении.

— Терпи, Глебушка, терпи, — отвечает брат. — Я обязательно что-нибудь придумаю. Господь Бог не допустит, чтобы мы сгинули в этой пустыне…

— Что ты придумаешь, Захар? — обречённо вздыхает Глеб. — Кругом лишь пески да солнце. А ночью от костра уйти страшно, холод пробирает до самых костей, и вой шакалий по всей округе.

— Да, уж, — зло ощеривается Захар. — С утра до вечера муэдзины, по ночам шакалы… И всё на свой басурманский месяц молятся… Только знаешь что…

— Что? — опорожняя корзину в телегу, равнодушно спрашивает брат.

— Я тут разговор погонщиков подслушал… Они всё о "бахре" говорили…

— Ну, и что?

— Бахр — это море на их языке, вот что!

Тут остановившиеся мужчины услышали громкий окрик надсмотрщика, который был недоволен задержкой. Рабы должны работать, а не болтать!

— У-у, дьявол черномазый, — выругался Захар в сторону негра, который следил за работами. — Да идём мы, идём!

— Братка, — через некоторое время обратился Глеб. — Что ты говорил о море?

— К морю надо бежать…

— Чтобы снова попасть на галеры? — разочаровано вздыхает мужчина.

— Нужно пробраться на какой-нибудь христианский корабль. Тогда у нас есть шанс выбраться…

— А в какую сторону бежать, ты хоть представляешь? Мы по дороге сгинем скорее, чем доберёмся до моря.

— А мы не будем бегать! Камень, который таскаем, возят для строительства крепости… Это я понял из разговоров погонщиков. А крепость стоит на берегу моря! Значит, нужно ночью пробраться к телегам и зарыться в камень…

— А дальше?

— А дальше, Глебушка, остаётся только молиться Господу Богу…

— Замёрзнем мы в этих камнях, не доехав до моря, — сказал через некоторое время Глеб, опустошая очередную корзину.

— Не боись, не замёрзнем! Я видел в шатре у этого черномазого дьявола тёплые одеяла, — кивнул Захар на надсмотрщика. — Если мы парочку возьмём, думаю, он не обеднеет.

— Как мы их возьмём? В том шатре ещё пяток таких же нехристей ночуют, а днём вечно прислужник сидит, кашеварит… Мимо него не прошмыгнёшь, там всё, как на ладошке.

— Ладно, дождёмся вечера, а там я что-нибудь придумаю…

Вечером, укутавшись в длинные потрёпанные халаты, которые и тепла толком-то не держали, Глеб с Захаром сидели у костра и ели свой ужин. Состоял он из рисовой лепёшки на брата, да миски жидкой каши с плавающими в ней кусочками лука и другими непонятными овощами. Запивали ужин сырой водой. Её выдавали один раз в день, как раз, когда приходил караван. Из-за этого люди старались использовать любую посуду, чтобы запастись дефицитной жидкостью в большем объёме. Хватало не всем. Случались драки и воровство.

— Ну, что, Глебушка, поел? — поинтересовался старший брат.

— Разве это еда? — невесело ответит тот. — Брюхо вроде полное, а нутро так сосёт, что кабана целиком бы съел…

— Ничего, дай только выбраться отсюда, — и уже шёпотом добавил, — Слушай, что я придумал…

— Что? — наклонился к нему брат.

— Я пойду к соседнему костру, бучу устрою, всеобщее внимание привлеку. Пока все будут на меня пялиться, ты в шатёр проберись… Одеяла бери, бурдюк с водой и оружие, если найдёшь. Всё это неси потихоньку к дальним возкам. Их с утра раньше всех увозят. Там меня ожидай…

— Хорошо.

Тем временем Захар набрал из костра углей, которые накидал в глиняный продолговатый стакан и спрятал его за отворот халата. Затем, не привлекая лишнего внимания, направился к ближайшим палаткам, что находились в прямой видимости от шатра их надсмотрщика…

В принципе братьям повезло — многие рабы не могли свободно перемещаться и носили на ногах колодки, в которых оказывались по понятной причине: на строительство канала людей свозили со всего мира и многие из них были далеко не мирные труженики, а всевозможные разбойники и убийцы, а так же воины, попавшие в плен. Надсмотрщики, приставленные следить за порядком, дабы обезопасить себя от лишних волнений, всех смутьянов быстро окольцовывали колодками. Сообразительный Захар это сразу подметил и старался выказывать своему "церберу" покорность и уважение. Даже подарил небольшое бронзовое украшение, которое долго прятал. За что получил два старых халата. Хоть устроители канала и старались снабжать стройку всем необходимым, потому как люди должны работать, а не дохнуть, словно клопы от дуста, но человеческий фактор всегда был на первом месте. К тому же на дворе стояло средневековье, и отношение к человеческой жизни гуманностью не отличалось. Всё лучшее доставалось вольнонаёмным работникам или оказывалось в загребущих руках надсмотрщиков. Снабжение рабов шло по остаточному принципу.

Пробравшись к чужим палаткам, Захар парочке из них запалил края. Пока они разгорались, он подошёл к рабам, которые заканчивали свой ужин, и потребовал воды. Естественно ему отказали. Но не затем у прохожего в тёмной подворотне спрашивают закурить, чтобы довольствоваться отказом. Как говориться, слово за слово, хреном по столу и понеслась буча… На громкие крики вышли посмотреть надсмотрщики. Но вместо того чтобы разнять драку, они стали с интересом за ней наблюдать и комментировать. Ну, а чё — хоть какое-то зрелище… До пивбаров с громадными телевизорами, по которым транслируют спортивные состязания, человечество ещё не доросло. Поглощённые потасовкой, собравшиеся не сразу обратили внимание на дым, который охватил две палатки, а потом они полыхнули так ярко, что о драке тут же забыли. Люди принялись тушить пожар. Захар, не смотря на усталость и кровоподтёки, старался больше всех, привлекая внимание окружающих громким голосом. Он сорвал с себя халат и принялся бить им по языкам пламени. Когда пожар был потушен, его за усердие даже напоили водой…

Дюжина всадников на великолепных арабских жеребцах не спеша рысила в сторону порта Суэц. За ними следовал караван, который растянулся на целый километр. Мулы тянули крытые повозки, верблюды тащили поклажу на собственных горбах.

— … значит, Фёдор, ничего в этой Австралии хорошего нет, лишь куча ядовитых тварей и насекомых? — спрашивал Шамов Руслан у Рыбкина, который скакал слева от него.

— Ну, товарищ адмирал, я бы не заявлял столь категорично. Хотя солдаты, которых Филипп там оставил для строительства форта, еле выжили. Как вы знаете, сам он уходил с экспедицией к Островам пряностей (Индонезия).

— И как долго Филипп отсутствовал?

— Два года. Необходимо было хорошенько закрепиться на островах и людей там оставить, которые будут блюсти наши интересы.

— Значит, крепость строили?