Маски… все дело в них. Казалось бы это игра, но теперь я явственно ощутила, что, одев ухмыляющуюся физиономию, я словно подписала негласный договор. И вроде оставаясь собой, я стала незаметно перенимать те эмоции, которые несло мое второе лицо. Маски гипнотизировали и подчиняли участников себе, затирая привычную рутину и подсказывая, что можно видеть мир иначе, по-другому. Мне стало комфортно и пьяняще весело. Никто не видел моих истинных эмоций, все слезы, тревоги и сомнения остались скрыты за толстой кожурой, явив на свет нечто смелое, дерзкое и… разрушительное.
Толпа утягивала меня вглубь, закручивая наше движение в спираль, я не сопротивлялась, крепко держа за руки тех, кого даже не знала. Слабый желтый свет, играющий бликами от живых огней по краям комнаты погружал сознание в нечто древнее, бурное. Вседозволенность. Я позволила себе засмеяться. Никто не видел меня, и смех вырывался клоками, тряся лицо под маской, проникая сквозь грусть и все преграды, до того сдерживающие его. Какая же я все-таки глупая и полностью лишенная интуиции девица! Это ж надо так угодить! Из преуспевающего научного сотрудника с перспективами исследовательских путешествий по всему миру, я оказалась на отсталой планете вражеской цивилизации, занимаясь примитивной работой, неся растущий живот и не имея никаких шансов изменить свое положение к лучшему. Просто отлично, стоит сказать себе спасибо!
Теперь я понимаю, почему Он всегда носит маску. Так проще. Этот щит ограждает от лишней ответственности, прячет истинные эмоции, скрывает слабость. Не ты наносишь ущерб, совершаешь убийство… Она — маска. Она сделает тебя неуязвимым, спокойным и… безразличным. Его маска не выражала ничего, кроме сосредоточенности и решимости подчинять все своим действиям, насаждать свои правила везде, куда попадал острый взгляд желтых глаз. Они и сейчас словно смотрели на меня, вспарывая тонкую кожу, выворачивая мои мысли наизнанку, но при этом скрывая свои.
Я просто попалась… Мои фантазии зашли слишком далеко, воображая в глубине желтого взгляда притяжение не только физического плана. Мне хотелось бы верить, что за его маской прячется не безликое равнодушие, а бурные чувства, которые он хочет скрыть от самого себя. Но нет… Его обездвиженное лицо говорило, скорее, об обратном. Такие люди не склонны к эмпатии, они могут выводить стройные умозаключения, но не чувствуют трепет чужой души. Не придет он. Никогда. Если бы мог, хотел бы, уже был здесь. Я зажмурила глаза, понимая, что погрязла в бесплотных надеждах, уводящих меня от реальных решений.
— Держи, держи!.. — кто-то тормошил меня слева. Я вяло повернулась и мне в руки тут же угодило что-то круглое и скользкое.
— Сердце! — задорно выкрикнул сосед по игре, начало которой я не заметила, увлекшись мыслями. Сердце лацерса — полупрозрачная сердцевина корня, скрывающая желеобразную субстанцию под тонкой оболочкой. Я не успела сообразить, что суть игры — быстро и бережно передавать сердце друг другу, не повреждая, и мои пальцы, охваченные напряжением от предшествующих грустных дум, резко сжали лацерс, выдавливая из него липкую субстанцию. Оболочка с хрустом лопнула, и мириады брызг разлетелись во все стороны, оседая на участниках.
— Сердце разбилось! В круг ее! — радостно завопила и заулюлюкала толпа, подталкивая меня к центру зала. — Жертва определена!
— Что? — только и выдохнула я, когда людская волна буквально вынесла меня в пустой круг, посередине которого тянулась дорожка из камней… нет, я сообразила, что это были не камни, а полупустые оболочки все тех же лацерсов.
Люди отступили и я осталась в круге одна, не понимая, что же ждет от меня толпа, которая, как казалось, веселилась и наслаждалась происходящим. В круг выступил грузный мужчина, неся на своей голове не просто скорлупу, а целое изваяние из переплетающихся рогов и иссушенных отростков растения, и ожесточенное выражение вырезов маски.
— Тихо!!! — рявкнул он присвистывающей толпе. — Каким будет следующий год? Успешным и плодородным, либо засушливым и бедным? — вопрошал он, призвав толпу к молчанию. — Справимся ли мы с эхолором или проклятые камни вконец поглотят нас и наш урожай? Пройдет ли эта смелая женщина испытание или станет новой жертвой эхолора? — он загадочно понизил голос, а я вздрогнула. И тут же себя успокоила — опасаться реального эхолора не стоит. Это всего лишь игра.
Люди затихли и терпеливо ждали ответ. Я переступила с ноги на ногу. Скорее всего меня не опознали, широкое платье скрывало еле заметный живот, маска — лицо. Если бы я его открыла, уверена, мне вряд ли бы доверили какие-то испытания. Однако внезапно мне стало интересно, что уготовано человеку, оказавшемуся в круге. Тугая грусть внутри хотела излиться, развернуться в действия, даже сопряженные с опасностью. Мечты разбиты, надежды порваны, почему бы не рискнуть, отдавшись веянию попутного ветра? Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
— Пройдет ли наша героиня по пути древних, осваивающих земли и пробираясь сквозь сложные скалы или оступится и упадет, отдавшись во власть эхолора? — продолжал фантазировать мужчина, а я с любопытством взглянула на дорожку. По виду скорлупки были крепкими и не представляло большого труда их преодолеть.
— Иди-иди! — начала скандировать толпа, а мне в руки снова прилетело сердце лацерса и я на сей раз бережно удержала его.
— Если смелая путешественница сможет преодолеть путь, удержав сердце, нас ждет плодородный год! Если падет под камнями эхолора — боги гневаются и забирают себе новую жертву, да успокоится эхолор с ней, да сократятся дни камнепада! — провозгласил мужчина, а я поняла — хорошо будет по-любому: и не упасть, и упасть. Здорово придумали, усмехнулась я, только где ж они возьмут эхолор?! Хорошо, что сейчас не древние времена и жертву не отправляют под настоящие камни.
Я смело ступила на первый выступ, запоздало обнаруживая, что он шатается. Идти оказалось не так легко, но я старательно держала равновесие, осторожно переступая по скорлупкам.
— Иди! Вперед! — кричали люди, словно стараясь помочь мне лишними напоминаниями.
Почти к середине пути я освоилась и расхрабрилась, но тут раздался шуршащий дребезжащий шум и на сцену вылетели веревки, сплошь обсыпанные осколками скорлупок лацерса. Они мотались из стороны в сторону, больно ударяя по моим рукам, благо, что лицо было защищено. "Вот и эхолор!" — молниеносно поняла я, усмехаясь и пытаясь уклониться от неприятных прикосновений.
Мне показалось, что у меня неплохо получается, однако через пару шагов веревки с острыми краями вновь мотнулись в мою сторону и я инстинктивно выставила руки, защищая живот. Это моментально нарушило мое равновесие на неустойчивой скорлупе, нога подвернулась и я безудержно полетела вниз.
— Что вы творите?! — рявкнул гневный голос, а две сильные руки удивительным образом успели подхватить меня так, что я не смогла постыдно приземлиться пятой точкой на пол.
— Что вы вообще тут удумали, совсем заигрались! — продолжал возмущаться баритон, ладони потянули меня вверх и я внезапно оказалась на руках Акреса, которого распознала в крепком мужчине. Сердце лацерса между нами снова лопнуло, оставляя липкие подтеки в районе груди, где мы теперь соприкасались. — Вы что, не видите ее положения?..
Толпа смущенно попятилась, и вправду не мысля о чем-то подобном ранее. Акреса здесь уважали и даже побаивались, поэтому гнев лидера движения за свободу Апхокетоля воспринимали всерьез. Мужчина, украшенный рогами и завитками, изложивший ранее речь, сделал несколько шагов назад, стараясь стать менее заметным.
— Нет-нет, я виновата сама, — я постаралась замять неловкую ситуацию. И правда, стоило отказаться и не рисковать здоровьем лишний раз. — Я согласилась.
— Выберите новую игрушку! — в последний раз плюнул словами мужчина, не слушая мои пояснения. Он решительными шагами направился в сторону, все еще не отпуская меня. Я завертелась, стремясь принять вертикальное положение, но Акрес держал крепко. Вместо этого он толкнул малоприметную дверь в конце зала и мы оказались в темном коридоре, в котором я раньше никогда не бывала. В отдалении вновь зазвучали голоса, музыка и смех, жители не стали долго грустить и, судя по звукам, вновь замыслили состязания. Мужчина опустил меня на землю и я сделала быстрый шаг назад, прижимаясь к неровной стене.
