Поэтому я стоял, не шевелясь, тщательно наблюдая за реакцией ощетинившейся на меня особи. Как и все слепые животные, ашеры обладают потрясающим нюхом, позволяющим определить любые эмоции всех, кто рядом. Несмотря на явную угрозу, я был спокоен, как никогда. Быть может, я бы остался доволен, если бы ашер за доли секунды безболезненно откусил мою голову, прекращая все мои попытки найти в этом мире подобие настоящей жизни. Той, в которой, наконец, закончилось притворство и попытки изобразить, чего нет на самом деле. Вспомнилась чужая, и я глубоко вздохнул, ощущая, что мысли о девушке волнуют меня больше, чем нависшая смертельная угроза.
Мое спокойствие, казалось, волнами заполнило просторную пещеру, замораживая происходящее внутри. Быть может, для ашера моя реакция оказалась непривычной и самка так и застыла в неподвижной позе, не издавая больше шипящих звуков. У меня не было агрессии по отношению к ней и ее кладкам, меня не охватывало желание им как-то навредить или сбежать, теряя голову от страха. Я знал, что она это чувствует. Я знал также, что верно мое предположение в отношении недооцененного интеллекта безобразных существ. Нам было нечего делить на поле жизни, но любой из нас мог уничтожить другого за доли секунды.
Наконец, оценив ситуацию заново, самка опустила голову и отползла назад, не сводя с нас наведенных рецептов, тщательно отслеживающих окружающую обстановку. Я дал команду и наша дивизия сделала шаги назад, медленно, но верно. Через некоторое время, когда мы покинули пещеру, большей части солдат требовалась экстренная нейрокоррекция для восстановления способности к адекватным боевым реакциям.
Когда я поднялся на аюстер, мое внимание все еще было занято тем, что случилось в пещере. Нет, страх не догнал меня, когда осознание грозившей нам опасности и близости смерти стало наиболее ясным. Меня беспокоила неготовность солдат и их неспособность предложить верную стратегию. Эмоции. Все дело в них. Они туманят разум, превращаясь в монстров, подчиняющих себе логику и воображение. Стоит проводить побольше тренировок, ужесточающих эмоциональный контроль, делающих солдат нечувствительными к сильным переживаниям. Они должны ощутить пустоту внутри себя и непроходящее равнодушие, как у меня.
Какое счастье, что мой эмоциональный репертуар весьма беден. На самом деле, это самое счастье я не могу испытать вовсе. Как и сильный страх, или доходящую до исступления ярость. Лишь отголоски этих весьма ущербных эмоций… В основном же внутри меня разливается спокойное безразличие, временами перетекающее в холодное презрение либо в желание забыться, потерять себя, как часто случается в хорошем бою, когда работают лишь мышцы, а сознание погружается в сладостный сон. Либо в общении с чужой, которая, словно наглый ашер, снова всплывает в сознании, прогрызая его как стылую землю.
Пусть все падет к парсовым синуляциям, будь оно неладно…
Задумавшись, я поднялся в свою комнату и моментально остолбенел. Быть может, все дело в том, что я был не готов к ожидающей меня картине, оттого она ворвалась внутрь меня, не встретив ни единой преграды. И захватила мое сознание целиком. Сметающий все на своем пути безудержный океан новых или основательно забытых ощущений.
Она стояла у огромного окна, за которым спиральными фиолетовыми вихрями была расчерчена поверхность газовой планеты. Легкое платье подчеркивало хрупкую фигуру, подсвеченную сзади случайным лучом ближайшей звезды. Этот же свет запускал в ее волосах мириады желтоватых искр. Она обернулась, робко глядя на меня, а я засмотрелся на эту ирреальную в моем мире картину, как и тогда, когда видел девчонку в аквариуме. В большом пространстве моей комнаты чужая выглядела совсем невесомой, словно маленькая невероятная звезда, затерявшаяся на огромном протяжении вселенной. А по сравнению с безобразной темной пещерой ашеров вся картина казалась совершенно контрастной, показывая идеал невообразимой красоты.
Невольно я задержал дыхание и заметил на ее лице сложную гамму чувств, среди которых были такие странные, давно забытые и оттого непривычные ощущения. Мне показалось, что она… обрадовалась моему приходу.
Я пережил чувство из моего детства, словно меня ждали. Ждали. Меня.
Как тогда, когда я приходил к матери и сестра с детской непосредственность радостно бежала навстречу. На миг перед глазами возникло маленькое курносое лицо Сайны. И тут же расплылось под влиянием синих глаз, смотревших на меня со смущением и… приятием. А ведь на протяжении всей моей взрослой жизни меня не ждал никто и никогда. Боялись, ненавидели, испытывали отвращение, подобострастно подчинялись — да. Но не ждали.
Я сделал шаг вперед и случилось то, что я ожидал еще меньше, — она улыбнулась. Той робкой бесхитростной улыбкой, которая сделала ее сходство с маленькой Сайной почти полным. Не понимаю, как дальше произошло то, что я никак не мог предугадать от самого себя. Никак иначе опутало наваждение… Разыгравшееся воображение, будь оно неладно, спящее во время смертельной угрозы рядом с ашером, сейчас дало сбой, туманя мой разум желаемой картиной.
Совершенно не помня себя и не соображая, что делаю, я резко потянулся рукой и сдернул шлем, за доли секунды до этого наблюдая мелькнувший в глазах чужой страх или даже первобытный ужас. Но было уже поздно… Все спуталось в моей голове. Я и сейчас не смогу дать точный ответ, зачем я это сделал. Сознание провалилось в сладкий туман, рождая несбыточные надежды.
На деле случилось так, как и должно было быть. Реальность не обмануть.
Лицо девчонки моментально исказилось, не в силах скрыть истинные эмоции. Волна едкого ужаса в ее глазах сменилась на не менее разрушительное боязливое отвращение, пробежавшее волной по ее губам. Она отступила, явно пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, вызывая внутри меня растущее разочарование. Я словно бы стал испытывать эмоции из того же самого прошлого, хотя мое сознание продолжало оставаться пустым.
Да и какой реакции я мог от нее ждать? Воображение, имеющее корни в детстве, завело меня в дебри предательского наваждения. Словно продолжая надеяться на что-то, я подошел, поднимая ее лицо к себе, ловя убегающий взгляд и пытаясь найти там отголоски радости, мелькнувшей при нашей встрече. А может вовсе и не было этой радости, я просто спутал девчонку с Сайной, на миг, но мне хотелось вспомнить сестру. Слишком давно не видел нормальных женщин в платьях, вот воображение и выделывает разные трюки.
Девчонка смотрела, на удивление, прямо, но мне хотелось проверить свою теорию до конца, обнаружить то самое гнилое и лживое нутро, что я так долго искал в ней. И я его нашел. Я опустил голову, желая ощутить на своей коже нечто отличное от шлемных скоб. Чужая вздрогнула, борясь с собой, а затем резко отвернулась, не оставляя мне шанса даже на миг почувствовать себя прежним. Собой.
Жизнь безвозвратна. Самые большие монстры родятся в нашем воображении, в наших идеалах и желаниях.
Я не исключение…
Также, как и все, я был готов наложить на видимый мир цветную пленку, путающую сознание бессмысленными мечтами. Правда была лишь в том, что я скучал по своим родным и девчонке каким-то образом удалось всколыхнуть пепел прошлого.
Но расплата была неминуема и я сразу поплатился за свою мимолетную слабость. Чужая моментально продемонстрировала все свое отвращение от меня и моей изувеченной внешности.
Я давно перестал что-либо ощущать из-за типичной реакции окружающих, которым удалось увидеть мое лицо. Какая, к ашеру, разница, что думают подчинившиеся мне? Меня, моего нутра, давно уже нет. На его месте — пустота, зыбучие пески, готовые затянуть любого, кто встанет на моем пути. Но шлем я все же носил, чтобы каждый раз не отвлекаться на лицезрение немого страха, почти такого же, что показала чужая. Нет смысла снижать боевые навыки солдат, приводя их в ступор своим внешним видом и манерой говорить без движения губ.
Таким я стал еще тогда… в то роковое утро на Катарии. Я долго медлил, не в силах покинуть тела матери и сестры, и блуждающий огонь успел захватить слишком большую площадь дома. Пришлось бежать сквозь синие языки и прыгать в горящее нутро нижнего этажа. Иногда я жалею, что не погиб тогда сразу, вместе со всеми. Но потом сожаление проходит, и я ощущаю лишь ее, жгучую потребность все расставить по своим местам. Добиться справедливости. Тем более, у меня это хорошо выходит…
