— Это глаза — органы души, — снова завел заготовленную по старым образцам речь Эндо. — Орган восприятия максимально приближен к человеческому.

— Хочешь сказать, у тебя есть душа? — хмыкнула я, постучав пальцем по круглому стеклу чуть меньше ладони.

— Совокупность психических реакций моделирует Эндо, — ответила машина.

— Ну… успехов в моделировании! — продолжала потешаться я, заглядывая в два черных колодца. — Ты говоришь, глаза не имитация? Как же это? Ты же можешь воспринимать свет всей поверхностью…

Я провела рукой по блестящим чешуйкам и они, поддаваясь моему движению, заходили мягкой волной.

— Теперь нет. — Голос звучал на удивление спокойно, но мне показалось, что грянул гром. Быть может, зашумело в моей голове, а сердце забилось беспокойно, толкая горячую кровь судорожными пульсациями.

— Как нет? — удивилась я, недоверчиво качнув головой.

— Я отключил доступ к системам внешнего визуального контроля. Теперь световые импульсы проникают лишь сквозь глаза. На нужной длине волны…

— Зачем же это?.. — обескураженно я уставилась в новое лицо моего друга. Точнее, раньше у него лицо было с любой стороны. Потом появился говорливый рот. Теперь еще и это.

— Я хотел… увидеть мир как ты, Альтарея, — тихо произнес робот, а я задумалась — говорил ли Эндо со мной когда-либо на "ты", — увидеть, что значит красиво.

— Тоже мне ценитель красоты!.. — хмыкнула я, хотя внутри мне было вовсе не до шуток. Странное поведение для робота, очень странное. Самолично ограничить свои возможности, чтобы приблизиться к скудному полю восприятия человека. Может, он сломался? Наверное, солдат его хорошо приложил, когда мы делали вылазку.

Я снова стала разглядывать робота, словно пытаясь найти явные признаки повреждения.

— Альтарея говорила о создании схожего восприятия, — напомнил робот. Я вздохнула — что ж, будет мне уроком, машина слишком серьезно относится к моим словам. Воспринимает сказанное буквально, несмотря на явный вред собственному устройству.

— Эх, Эндо… Любоваться красотами теперь тебе придется в одиночестве. Мне запретили покидать комнату, — призналась я, не уточняя подробностей.

— Значит, защитный костюм вовсе не нужен?! — вмиг оживился робот. Наглец! — Теперь достаточно костюма из гольтокса? Он соответствует температурному режиму внутри помещения…

— Эндо! Немедленно замени это красное безобразие! — не выдержала я, переходя на повышенные тона. — Ты что, не понимаешь? Не нужны мне свидания, не нуж-ны! Ты за кого меня принимаешь… — шипела я, сжав кулаки на тонком покрывале, в котором куталась все это время.

— Статистические данные говорят о том, что на старости лет наибольший процент людей рассматривает свидания в качестве самых ярких и приятных переживаний…

— В бездну статистику! — фыркнула я. — По статистике глупые роботы, не умеющие угодить человеку, не задерживаются надолго рядом с ним!

Сказала, понятное дело, исключительно из вредности, потому что других роботов помимо Эндо в моем окружении не наблюдалось. Да и, надо признать, я привязалась к навязчивому и забавному шару, регулярно воспроизводящему всякую чушь. Но сейчас злость колотила в груди с такой силой, что я готова была нанести роботу еще одно повреждение, после которого его кремниевый мозг мог оглупеть куда сильней.

Однако стоило мне взглянуть на Эндо, мирно зависшего прямо напротив моего лица, как негодование удивительным образом улетучилось. Я поймала свое отражение в блестящих стеклянных глазах, похожее на взлохмаченную фурию, и эмоции моментально схлынули, уступая место познавательному интересу.

— И все-таки, почему именно стекло… — спросила я сама себя, но Эндо ответил.

— Стекло по прозрачности наиболее приближено к роговице, беспрепятственно пропускает лучи внутрь, искажения соответствуют человеческому глазу, — пробубнил робот.

— Внутрь чего, Эндо? Что же у тебя внутри? — я затаила дыхание, всматриваясь в глубину темных глазниц. Эндо замер неподвижно, я же словно загипнотизированная приникла глазами к прозрачным окошкам-стеклам. Они вели в непроглядную черноту, но у меня возникло стойкое впечатление, что именно в этой темноте затаилось нечто, что совсем не поддается разумному объяснению. Словно что-то живое вдруг мелькнуло и, бегло махнув хвостом, рассекая толщу пространства, скрылось на глубине необъятного океана. Странное ощущение. И все же за стеклами должна была притаиться светочувствительная матрица. Не станут же лучи света касаться непосредственно кремниевых имитаторов нейронов, как у людей. Или станут?..

— Внутри Эндо расположены анализаторы, — как всегда нарушил романтику момента робот. — Что Альтарея пожелает дальше? — спросил он так, будто я в данный момент не врезалась своим носом в его… кхмм… лицо.

— Я проголодалась, — призналась я. — И костюм сделай цельный, — сказала вполне миролюбиво.

Что ж, пока мой забавный Эндо занят, мне не мешает посетить купальную комнату. Придется все-таки надеть эту бестолковую тряпку, пока не появится что-то путное. Не ходить же, в самом деле, голышом.

***

Мерзавец Эндо так и не сварганил к вечеру костюм. Точнее, вообще предательски скрылся из помещения под предлогом поиска необходимой материи. Иногда мне кажется, что все, что делает этот маленький робот, тщательно спланировано… Слишком тщательно. И кажется естественным глуповатым поведением. Впрочем, я быстро отогнала от себя подобные мысли. Видимо, в юности пересмотрела погружные фильмы про искусственный интеллект. Нет… я здесь слишком одинока, вот и чудится всякое в бездушных машинах.

Конечно же, история с костюмом вышла мне боком. Ближе к вечеру я занырнула под одеяло, вознося многочисленные мольбы космосу, чтобы проклятый дальтериец сегодня не заинтересовался моей персоной. Досаждала навязчивая мысль, что вчера мы так и не закончили разговор… Но пока Зэлдар занят разборками с вредоносными шлемами, возможно, он вернется поздно и не обратит внимание на завернутую в одеяло фигуру.

Увы, надежды растаяли, как снег под первым солнцем. Наверное, сравнение дальтерийца с солнцем не совсем верно. Правильней было бы сказать, испарились в жерле страшного смертоносного вулкана… Других ассоциаций этот мрачный тип не вызывал. Стоило двери в нашу, теперь общую, комнату чуть слышно открыться, интуиция внутри меня закричала: нет. Он не пройдет мимо. Он — подсел. Как заправский наркоман на одурманивающие пары кахельсиса. Что ж ему, не хватало женщин и ранее?

В то, что у дальтерийца не было доступа к женским телам, верилось с трудом. Ответ был очевиден. Он просто не утруждал себя поиском, и стоило мне случайно появиться рядом в этом затяжном осмотре владений, как он воспользовался ситуацией. Будь на моем месте кто-нибудь еще, все повторилось бы. Достаточно лишь возрастных и физических параметров, укладывающихся в допустимые границы. Мысль почему-то отозвалась неприятной резью внутри. В самом деле, не думала же я, что могу быть интересна дальтерийцу сама по себе… Это было бы… совсем абсурдно!

Все эти размышления неугомонным роем жужжали в голове, пока раздавались тяжелые шаги. Он приближался. Я сжалась сильней, окончательно спрятавшись под покрывалом и делая вид, что сплю затяжным летаргическим сном. Таким, из которого не выведет и десяток импульсных залпов. Но разве залпы сравнятся с усиливающимся звуком соприкосновения массивной обуви с полом?

Резко сбившееся дыхание меня выдало. Я, как могла, старалась дышать ровно. Уговаривала себя, что это поможет успокоиться, однако присутствие заостренного ботинка рядом с моей головой отозвалось непроизвольным судорожным вздохом. Глупая. Совсем не умею притворяться.

— Вставай… — пророкотало сверху. Как ему удавалось говорить слова так, что это действовало сильней тех же самых залпов? Медленно и в то же время… бескомпромиссно. Так, словно ничто не могло нарушить волю дальтерийца. Осмелишься и тебя ожидает нечто, что заставит пожалеть о непослушании. Я усвоила это слишком хорошо, поэтому безропотно поднялась. И тут же пожалела, что не догадалась снять постыдный костюм заранее. Так бы было видно, что у меня просто нет одежды. А сейчас?