Зэлдар оглянулся по сторонам. В нескольких метрах от нас сохранился остов небольшого кустарника. Удивительно, как он не выгорел целиком. Маленькие ветви сухим пучком устилали землю, одна крупная все еще выдавалась вверх, словно продолжала тянуться к солнцу. Мужчина подошел к ней, присел и ловким движением руки склонил конец большой ветви к земле.

— Чем сильнее ты гнешь чью-то волю, чем больше стремишься переделать кого-то, чем яростнее ломаешь мысли… Чем с большим рвением уклоняешься от естественного и прямого пути… — Он резко убрал руку с ветви и та моментально полетела обратно и тоже склонилась к земле, но уже с противоположной стороны. — Тем больше, яростнее и интенсивнее будет обратное действие. Обратная реакция. Ломая твою волю, Альтарея, я забыл о том, что рано или поздно она выстрелит и ты окажешься на другом конце от меня. Как и эта ветвь, она не просто распрямится, она оттолкнется от меня, убежит лишь для того, чтобы скомпенсировать силу моего воздействия… Моя ошибка была лишь в том, что приравнял тебя к тем, кто мне привык подчиняться. Мне не нужна их воля, а вот твоя, Альтарея, мне не дает скучать… Ломать ее не стоит.

— И на том спасибо! — хихикнула я, моментально расслабляясь. Почему-то все сложные вещи в момент показались довольно простыми. Зэлдар прав, мы не идеальны, никто из нас не может подчинить другого себе. Мы творили много ошибок благодаря упорному стремлению сделать так, как считал верным каждый из нас. Мы забывали, что насилие между двумя людьми ведет к тому же печальному итогу, что и насилие между двумя империями.

— Было непросто найти тебя. И очень рискованно, — мужчина прервал мои размышления и я встрепенулась. Недавние воспоминания о побеге обернулись глубокими ранами внутри. И не только. Я никогда не смогу смотреть на мир так, как прежде.

— И все же… Что теперь? Когда мы здесь. Ты снова начнешь собирать свой флот?.. И что остановит Союз направить на Землю лучи еще раз? Или что-нибудь помощнее? — тревога завибрировала в моей груди.

Зэлдар мотнул головой. Его взгляд моментально потемнел, а губы сжались. Конечно, события по моему возвращению не прошли бесследно для его планов. Казалось, он воспринял это слишком легко. Но на дне его сознания почти незаметно поднималась густая темная буря.

— Или… Ты говорил о каких-то соглашениях? — осторожно поинтересовалась я. — Из-за меня тебе пришлось… пойти против себя? Своих принципов?

- Из-за тебя или твоего робота? Кто в этом принял больше участия, Альтарея? — он сжал мою руку, притягивая к себе. Моментально возросшее напряжение между нами, казалось, заискрилось небольшими разрядами.

— Возможно, в этом принял участие ты сам, Зэлдар, раз выясняется, что это твой робот, твоя разработка!

— Забавно, но это так. Эндо был похож на меня… в шестнадцать лет. Он вступил в борьбу со мной. И добился своего. Насмешка судьбы, ее парадокс, — хватка Зэлдара ослабла и он снова посмотрел в сторону разрушенного замка. — Действительно, когда над нами нависла угроза, я уступил. Несколько живых планет… — он сглотнул, словно не в силах произнести эти слова. — Их больше не будет в Дальтерии.

— Зэлдар, — позвала я после непродолжительного молчания. У меня возникло сильное желание прижаться к его груди, но я медлила. Хотелось поддержать его, но таким людям вряд ли требуются костыли. — Возможно, для тебя будет небольшим утешением, но на этих планетах теперь смогут поселиться обычные жители. Агрессия Союза была связана с тем, что на космических станциях началось вырождение. И лишь сейчас стало ясно, что для полноценного развития человеку нужна естественная среда обитания. Живые планеты, которыми прежде Союз не дорожил.

— Что ж… Пусть будет так. Катария была когда-то моим домом. Быть может, кто-то другой сможет обрести свое счастье там, — ответил Зэлдар, и я кивнула. На холодной планете возникнут города, появятся дети. Какая-то отдельная семья обретет свое маленькое, но в то же время огромное счастье. — А что до твоего вопроса… Я не привык ходить дважды по одной дороге, Альтарея. У меня нет прошлых намерений… сейчас.

Я усмехнулась, но тут же погрустнела при взгляде на серый пейзаж вокруг.

— А что делать с этим? Со всей этой пустотой?..

— Планета восстановится. Постепенно… — неожиданно Зэлдар отвел мою руку в сторону и потянул, другой рукой придерживая за талию. Вместе мы сделали шаг, напоминающий танец. Затем еще один и еще. Это было похоже на безумие, на сумасшествие двух изувеченных людей на одной одинокой и израненной планете. — Надо только ей немного помочь.

— Я знаю, кто будет рад это сделать. У нас есть один экспериментатор и любитель растений, — хихикнула я, вспоминая Фила. Уверена, он с энтузиазмом воспримет задачу озеленения земных пространств.

Но меня все еще волновал один вопрос. Он щемил мне душу. Я не вполне осознала случившееся и не примирилась с ним.

— Скажи мне, Зэлдар, почему мой или твой супер умный робот Эндо слил себя? Все же?..

— Я могу лишь предположить, — Зэлдар поддался моему движению и мы шагнули вместе. Я никогда ни с кем не танцевала. Что еще мне придется делать с дальтерийцем в первый раз? Похоже, я перестала удивляться. — Он знал, что я приду в бешенство и вытрясу все из него. В прямом и переносном смысле. Я был способен разобрать его и перепрограммировать. И выяснить все его дальнейшие планы. Его программа сочла самым разумным самоустранение.

— Я не верю в это, Зэлдар, — покачала я головой. — Эндо испытывал чувства, эмоции… Он боялся разрушения, я уверена в этом. Он знал, что такое боль. И он… он… Я всегда думала, что между нами происходит нечто большее, чем общение. Я так привязалась к нему… Я полюбила этого робота, Зэлдар. И надеялась, что он чувствует нечто похожее по отношению ко мне. Неужели он был всего лишь механизмом? Машиной? Ведь он рискнул мной. Нами. Я могла остаться в Союзе, могла погибнуть в любой момент…

— Эндо выбирал тот путь, который приводил к необходимому результату с наибольшей вероятностью, Альтарея. Он не мог существовать иначе. И в то же время — да, мы сами не знали, насколько сложный механизм удалось создать. Он был способен развиваться и творить внутри себя то, что совсем нетипично для роботов. Мы не могли контролировать путь его роста. Он был открытой саморазвивающейся системой.

— Это настолько же невероятно, насколько и печально, — покачала я головой. Острая боль утраты вновь тронула сердце и я непроизвольно коснулась груди, внутри которой что-то протяжно сжалось. Ладонь заскользила по грубой ткани плаща и наткнулась на небольшой твердый выступ. Медальон. Как же я могла забыть?

Я остановилась, чувствую, как земля шатается под ногами, в голове помутилось, внешние звуки вдруг стали далекими, сердце забилось так сильно, что готово было выпрыгнуть прямо из груди. Дрожащими руками я достала прозрачный кристалл и протянула Зэлдару.

— Эндо… Он оставил мне это!

Оглушительный хохот, какого я никогда не слышала ранее, раскатами пронесся по пустому пространству, заполняя его целиком. Он бы распугал всех птиц, если бы таковые здесь остались. Зэлдар смеялся, задрав голову, так искренне, так громко, безостановочно. Шло время, а он никак не останавливался, словно накопленное им годами напряжение стекало вниз как грязная вода, впитывалось в сухую почву, убегало прочь.

Я вспомнила, что Зэлдар хранил прототип Эндо в виде капсулы. Ведь могло же… Я покрутила прозрачную побрякушку. Внутри заплясал маленький пузырек воздуха. В медальоне спряталась жидкость, это был не настоящий камень, я никогда этого не замечала.

— Ты хочешь сказать, что Эндо все время был со мной?! — закричала я. Мне пришлось подергать мужчину за рукав, он никак не мог остановить свой неудержимый смех. — И ты сможешь восстановить его?!!

— Хотя бы для того, чтобы выбить из него все замашки и страсть к манипуляциям! — Зэлдар внезапно перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня. — Похоже, теперь я начинаю понимать, почему все же Эндо решил слить себя…