— Он тебе ни к чему, — заверила его Никки. — Борцы за свободу Ильдакара больше не будут скрываться.

Она оглядела людей в пыльном полумраке зернового склада. Со стропил над головой свисали фонари, изливая желто-оранжевый свет и отбрасывая резкие тени.

— После этой ночи вы с гордостью признаетесь, что следовали за Зерцалоликим. Даже если вы умрете в бою, ваши семьи и друзья будут гордиться вашими деяниями и расскажут о них остальным.

По толпе мятежников прокатились возгласы одобрения. Ренделл поднял руку и откинул коричневый капюшон, встряхнув волосами.

— Ради нашего сегодняшнего дела я не собираюсь скрывать, кто я.

Стоявшая рядом с ним женщина с иссохшим лицом сделала то же самое. Одежды повстанцев всколыхнулись со звуком шелеста крыльев, когда многие из них откинули свои капюшоны.

— Нам не нужно скрывать, кто мы.

Никки прикоснулась к своему дару, и от покалывания магии ее волосы встали дыбом. Она повернулась к Зерцалоликому и увидела свое отражение вместо его лица. Суровым взглядом колдунья призывала его открыть себя, как все остальные. Среди преданных последователей он не должен был стесняться ужасающего лица, изуродованного повелителем плоти.

Зерцалоликий поднял руку и поправил маску, оставив ее на лице.

— Вот кто я есть, — сказал он. Его приглушенный маской голос все же был слышен всем. — Вот за кем следуют мои люди.

— Зерцалоликий! — воскликнул Ренделл.

Остальные тут же подхватили:

— Зерцалоликий! Зерцалоликий!

Люди на улицах ожидали начала ритуала кровопролития. С тех пор, как властительница Тора и палата волшебников сделали заявление, весь город словно затаил дыхание в ожидании. Лазутчики Зерцалоликого сообщили, что три сотни рабов, опьяненные ароматом красных цветов умиротворения, согнаны в большой загон у центральной пирамиды.

Зерцалоликий казался неуверенным, даже несмотря на то, что после полудня они потратили несколько часов на составление детального плана, решая, какие предпринять шаги и как нанести удар, чтобы добиться победы. Никки сначала предлагала идеи, а затем спорила с ним о стратегии. Она поняла, что Зерцалоликому просто нравилось иметь последователей и возглавлять восстание, но конечная цель не разжигала в нем яркого пламени. Он любил устраивать небольшие мятежи и будоражить город. Его последователи храбро втыкали в стены осколки зеркал, писали на зданиях дерзкие призывы, но Никки задавалась вопросом, действительно ли Зерцалоликий хочет добиться успеха. Выражение недовольства порочной властью и управление городом — совершенно разные вещи. Хотя его повстанческое движение медленно развивалось в течение многих лет, он мало чего добился, пока не прибыли Никки и ее спутники.

Для Никки это было неприемлемо. Она будет бороться за победу.

Пока Зерцалоликий подыскивал слова, она заговорила:

— Все закончится сегодня ночью. Слухи распространились по всему городу. Рабы шепчутся между собой, даже те, кто не присоединился к нам. Они будут знать, что делать, когда увидят мятеж на улицах. Наша армия возрастет тысячекратно, как только это начнется. — Она жестоко улыбнулась. — Ритуал магии крови запланирован на полночь, но темнота уже наступила, и это наше время. Сегодня прольется кровь — и это будет не кровь жертвенных рабов.

— Но как мы будем сражаться с волшебниками? — спросил один из повстанцев дрожащим от волнения голосом. Это был молодой человек с вытянутым лицом, преждевременно поредевшими волосами и оспинами на щеках. — Мы ведь не одаренные.

— Предоставьте это мне, — сказала Никки. — Я задолжала властительнице изрядно боли.

Стальные глаза Ренделла сверкнули, когда он повернулся к собратьям.

— И если они убьют вас, вы умрете свободными! Когда ты начинаешь сопротивляться, то обретаешь свободу. — Неприметная женщина рядом с ним потянулась, чтобы взять его за руку. Ренделл понизил голос: — И не столь важно, выживешь ты или нет.

Кто-то снова начал скандировать:

— Зерцалоликий! Зерцалоликий!

— Никки! Никки! — добавил свой голос Ренделл.

Она чувствовала в воздухе дух сопротивления, и его мощь продолжала возрастать.

— Это не протест, — сказала Никки. — Это призыв к войне, и я нанесу первый удар. Я поведу группу к ямам для животных и камерам бойцов. Мы освободим всех пленников — как людей, так и зверей, — и они помогут нам.

Никки мрачно улыбнулась. С Мрра и Бэнноном она вновь ощутит себя могущественной. Она сделает это не только для себя и жителей Ильдакара, но и ради Ричарда Рала и его мечты о едином мире.

— Я пойду с тобой, — сказал Зерцалоликий. — Если это наша первая битва, то мы должны быть вместе.

Никки не стала спорить. Она коснулась рукоятей двух кинжалов, вложенных в ножны на бедрах; она заменила оружие после битвы с Адессой.

— У нас есть все, что нужно.

Руководствуясь яркими образами, которые видела во сне посредством уз, Никки точно знала, где искать Мрра. Но карта в ее голове была создана ощущениями песчаной пумы, которая полагалась не только на зрение, но и на обоняние и слух. И все же она поведет своих спутников.

— Не страшитесь убивать, — сказала Никки так, чтобы все ее услышали. — Враг не будет колебаться.

Они украдкой двигались по улицам. Шепотки пронеслись по переулкам и нижним улицам, и их группа стала многочисленнее. Сейчас скорость была их лучшим другом. Довольно скоро на волю вырвется хаос, вооруженный клыками, когтями и клинками.

— Я так долго и с нетерпением ждал этого, — сказал Зерцалоликий. — Мои люди готовы. Ильдакар не будет знать, кто его поразит.

Никки почувствовала зловоние еще до того, как они добрались до зверинца. Она ощутила покалывание на коже и в глубине разума — слабое неосязаемое присутствие сестры-пумы. Мрра тоже чувствовала ее, зная о приближении. Никки ускорилась, забыв про осторожность.

За темным входом в звериные туннели стояло несколько больших клеток, в которых держали потрепанных лис и койотов. В третьем загоне рычали и тявкали шакалы. Этих зверей не дрессировали и не улучшали магией. Они были добычей для более грозных животных.

Четверо городских стражников заметили приближающуюся толпу и заняли оборонительные позиции.

— Стойте! Вам сюда нельзя.

Никки выбросила руку в сторону, нанеся удар воздухом, и стражников швырнуло в стену, оглушив.

— Начинается, — довольно произнес Зерцалоликий.

Никки указала на ближайшие клетки:

— Освободите их. Пусть животные разбегаются.

Позади нее мятежники щелкнули засовами, и койоты, оттеснив своих спасителей, бросились по переулкам. Шакалы лаяли и рычали, отчаянно пытаясь вырваться.

Подбежали еще двое стражников, бряцая чешуйчатыми доспехами и обнажая мечи. Мятежники отпрыгнули в сторону, а шакалы выпрыгнули из клетки и набросились на приближающихся стражников. Один воин упал лицом на мостовую, и шакалы атаковали его, раздирая броню на спине. Другой стражник убежал, зовя на помощь.

Никки не обращала внимания на происходящее на улицах. Она бросилась в расширяющийся туннель, где пахло мускусом, мокрой шерстью, кровью и экскрементами.

— Откройте клетки! — крикнула она. — На этот раз выпускайте всех. Мы должны создать панику на улицах, чтобы помешать ритуалу кровопролития.

Позволив соратникам делать эту работу, Никки пошла мимо клеток и каменных ниш, превращенных в логова хищников. Она знала, куда идти. Мрра безмолвно звала ее, дергая за магические узы.

Туннели были настоящим лабиринтом, но Никки помнила, что видела и ощущала пума. Рабочие в ямах отвлеклись на крики и рев, а увидев мятежников в коричневых балахонах, убежали вместо того, чтобы защищать животных. Некоторые из прислужников-рабов принялись помогать, отодвигая засовы и открывая зарешеченные ворота.

Из бокового прохода, где жили и ночевали подмастерья укротителя, вышли трое заместителей Айвена — именно они схватили Мрра.

Дорбо, сердитый мужчина с худым лицом, сжал кулаки:

— Во имя Владетеля, что вы творите?