Когда Дар перестал дергаться, Зерцалоликий схватил его за лоб и прижал к стене из песчаника. Он с силой надавил длинным ножом и пропилил горло, разрезая гортань, трахею и, наконец, позвоночник. Держа отрубленную голову Дара за одну из косичек на затылке, он бросил ее Ренделлу, и тот послушно поймал трофей. Кровь брызнула на серые одежды беглого раба.

— Под покровом темноты насадите голову на пику и оставьте где-нибудь в городе, — сказал Зерцалоликий. — Из-за савана мы не можем выставить ее на одной из дорог, ведущих в Ильдакар, как сделали раньше. Но послание должно быть достаточно понятным.

Предводитель повстанцев развернулся и зашагал прочь по туннелям акведука, покидая тайное гнездо своих последователей.

Поднялся теплый полуденный ветер, засвистав в узких гладких каньонах, но волшебник Ренн понуро смотрел себе под ноги, делая шаг за шагом. Одиннадцать выживших членов экспедиции во главе с капитаном Тревором брели по извилистым тропам.

Никто из них не знал, куда они идут.

— Уверен, мы почти пришли, — сказал Тревор уже в пятый раз за этот день. Только глупый оптимизм спасал его от безумия.

Путники миновали захватывающий дух перевал Кол Адаир и оказались на низкогорье, где обнаружили забытые тропы, поросшие сорняками и даже деревцами. Будто мир изменял сам себя, чтобы стереть неподатливые следы, оставленные древним человечеством. Наконец, экспедиция вышла к высокогорному пустынному плато, прорезанному каньонами с гладкими стенами. Они вошли в каньоны, убеждая себя, что они на правильном пути…

Страдая от жажды, группа с трудом пробивалась через низкорослые кедровые сосны, колючие заросли юкки и хрупкие серые тамариски. Солдаты слышали шум ручья, такого близкого и недосягаемого. Где-то в зарослях тамариска вода стекала в выбоину, а затем разливалась по камням.

— Промежность Владетеля! — воскликнул один из солдат. — Будь прокляты эти сорняки. — Они мечами рубили неподатливый тамариск, рассекая острые сухие веточки.

— Волшебник, вы не могли бы использовать магию, чтобы расчистить путь? — уныло спросил другой солдат. — Или хотя бы сказать, где мы находимся?

— Мой дар не карта, — отрезал Ренн. Его горло слишком пересохло, чтобы спорить. — Ты не думал, что если бы я мог, то создал бы волшебную карту еще две недели назад?

— Он просто предположил, волшебник, — успокоил его Тревор.

Почесав надоедливую щетину на своих многочисленных подбородках, Ренн фыркнул.

— Разойдитесь. Я могу расчистить эти дебри магией. Пользы немного, но все же.

Девять солдат отступили от агрессивных зарослей вокруг журчавшей воды. Ренн дернул рукой и приказал своему дару выкорчевать упрямые колючие заросли. Выплескивая гнев и разочарование, он вырвал тамариски и отшвырнул с такой яростью, что сухие ветви засвистели в воздухе и упали кучей хвороста далеко в каньоне. Вода продолжала булькать в источнике, но теперь превратилась в грязную жижу. Лужи с прозрачной водой теперь были наполнены взвесью красной грязи. Столпившиеся солдаты с тревогой смотрели на источник.

— Теперь мы не сможем напиться.

— Просто подождем, когда грязь осядет, — как всегда оптимистично сказал Тревор. — Или профильтруем воду через ткань.

— Давайте разобьем лагерь здесь, — предложил Ренн, хотя был еще только полдень. — Здесь хотя бы есть вода.

— А что насчет еды? — спросил один солдат. — Наши сумки пусты.

— Налови ящериц, — скомандовал Тревор. Когда солдаты зароптали, он продолжил: — Если жалуетесь, значит, не голодны.

Бравые городские стражники Ильдакара сейчас больше напоминали падальщиков: они рыскали по каньонам, бросая камни в ящериц или пытаясь изловить рептилий голыми руками. Тремя днями ранее один из них нашел куст, усыпанный темно-фиолетовыми ягодами, и принялся жадно есть, не пожелав делиться со своими спутниками. Он смущенно вернулся в лагерь с перепачканными губами. Его товарищи расстроились, что он наелся ягод без них. В ту же ночь мужчина кричал от боли, его тошнило, он содрогался в спазмах из-за яда, а потом умер. После случившегося все стали более осторожными.

Ренн скучал по своему особняку с домашними рабами, садами и чудесными ветряными колокольчиками.

— Мы не лесники, нас этому не учили, — пожаловался он Тревору достаточно громко, чтобы услышали остальные.

Разведчики вернулись с охоты со скудной добычей и принесли сухие ветви выкорчеванного тамариска, чтобы можно было разжечь костер. Сухое легкое дерево вспыхнуло так жарко и быстро, что огонь вышел из-под контроля и подпалил близлежащие кусты. Ренн снова вынужден был прибегнуть к магии и взять немного воды из источника, чтобы погасить пламя.

Это было очередное несчастье в их бесконечном путешествии.

Ренн ненавидел властительницу и главнокомандующего волшебника. Он был возмущен тем, что они поручили глупое задание без ясной цели, конкретного направления и должной подготовки. Они всю жизнь нежились в своем легендарном городе. Откуда Ренну знать, как разбивать лагерь, охотиться или искать съедобные коренья и листья? Никто из них этого не знал. Городская стража не имела должной выучки.

Теперь они ощущали себя потерянными и несчастными в этой пустоши. Они так долго блуждали, что Ренн сомневался, найдут ли они дорогу домой. Вместо этого им предстояло отыскать Твердыню и от имени Ильдакара заявить права на огромные магические библиотеки. Хотя Ренн уже не был так уверен, что его волнует Ильдакар.

Когда они легли спать, все еще чувствуя запах дыма от потушенного костра, капитан Тревор сказал:

— Я уверен, что мы доберемся туда завтра.

Тора сидела в башне властителей, ощущая темную энергию и волнения на улицах Ильдакара, и это приводило ее в ярость. Она была на взводе несколько дней — с тех пор, как дерзкая колдунья Никки бросила ей вызов. Тора с подозрением относилась к этим чужакам с самого их прибытия. Их тревожащие и противоречивые мировоззрения не соответствовали тому, чего она и ее волшебники-единомышленники достигли в Ильдакаре — идеальному обществу. Никки тут же начала все критиковать, но ей здесь было не место, как и ее компаньону-волшебнику, лишенному сил. Тора хотела бы, чтобы они никогда не приходили в город.

По крайней мере, чужеземная колдунья была побеждена, а Натан все еще лежал без сознания в особняке повелителя плоти. Может быть, он не доставит много неприятностей, когда очнется. Если эксперимент Андре восстановит его дар, то Натан Рал будет очень благодарен, а если окажется несговорчивым, Тора уничтожит и его.

Тем временем никчемный юнец Бэннон тренировался в ямах и этим мог хоть как-то послужить городу. Да, все было прекрасно.

По требованию властительницы Адесса с самого утра пришла в тронный зал, чтобы отчитаться. Было еще рано, поэтому Максим и члены палаты волшебников не присутствовали.

Морасит, четко следуя протоколу, стояла перед троном.

— Бэннон Фермер — вполне достойный боец, властительница. Он неплохо держался против нашего чемпиона, хотя и получил тяжелое сотрясение мозга. Его тренирует Лила. Если как следует его натаскать, то в итоге он станет славным воином.

— По крайней мере, он годится для развлечений, — сказала Тора. — Мне все равно, переживет ли он свой первый поединок. Он друг Никки, и это до сих пор выводит меня из себя.

На дальней стене виднелась свежая кладка там, где рабочие отремонтировали рамы разбитых окон. Отмеченная заклинаниями кожа Адессы была покрыта синяками от многочисленных ударов, которые нанесла ей Никки. Адесса назвала это ценой за поединок. Каждый полученный удар был маленьким поражением. Хотя в итоге Морасит помогла уничтожить Никки, она не смогла одержать быструю и чистую победу, как рассчитывала властительница.

— Вы уже нашли ее тело? — спросила Тора. — Она упала с башни, поэтому должна была распластаться на городской улице.