Ильдакарские зрители отступили, чтобы их не забрызгало кровью, и теперь зачарованно наблюдали за развернувшейся сценой. Еще один удар, и лицо мужчины ткнулось в каменные плиты площади. Первый норукаец снова вскинул меч и пронзил спину бедняги, а затем нанес еще пять ударов, пока его товарищ продолжал молотить своей шипастой железной палицей. Вскоре их жертва превратилась в растекшееся по мостовой пятно с человеческими очертаниями.

Двое работорговцев с довольным видом убрали оружие и вернулись в конвой. Остальные пленники, объятые ужасом и испытывавшие дурноту, поняли урок.

Город словно был готов к такому повороту событий — на площадь прибежали ильдакарские рабы с ведрами и щетками и принялись убирать месиво.

Во главе процессии шел лидер норукайцев. У него были нависшие брови и высокий лоб; лицо и голова были гладко выбриты, но над левым виском прямо из кожи торчал острый треугольный зуб — возможно, акулий. Казалось, вживленный зуб сам пророс из его черепа.

— Добрые духи, они весьма изобретательны в том, чтобы уродовать себя, — пробормотал Натан.

Сидевший неподалеку Андре щелкнул языком.

— Да, жалкое зрелище. Их методы слишком грубые. Я легко мог бы видоизменить их с помощью дара, но они будто наслаждаются болью и шрамами.

— Нет никаких сомнений, что от этого они чувствуют себя сильными и храбрыми, — сказала Никки. — Знавала я таких.

Облаченные в строгие одежды торговцы рабами собрались на прямоугольной платформе под навесом с красными цветами и дожидались прибытия пленников. Глава норукайцев вызывающе повысил голос. Его изувеченная нижняя челюсть искажала слова, но в голосе чувствовалась сила:

— Я Кор, капитан этой связки кораблей. Мы привезли на ваш рынок сто шестьдесят рабов и ожидаем хорошую цену. Мы будем рады избавиться от этого ходячего мяса.

Норукайцы загнали пленников на большой помост. Запуганные и всхлипывающие мужчины, женщины и дети встали под высоким решетчатым навесом с вьющимися растениями. Налетчики кидали на них сердитые взгляды, издавая гортанные звуки и брызгая слюной. Их выдохи звучали как змеиное шипение.

Ильдакарские торговцы рабами торопливо дернули вниз пышные зеленые лозы глицинии. Когда усики растений касались пленников, словно пытаясь удержать их смехотворно тонкими веревочками, рабы становились покорными. Выражение ужаса на их лицах сменялось умиротворенной апатией.

Даже со скамьи участников торгов, на которой сидела Никки, докатилось цветочное благоухание, которое становилось все более насыщенным и опьяняющим. У колдуньи закружилась голова, и она предположила, что это некий дурман. Успокаивающий эффект цветов был усилен даром торговцев.

Когда все пленники утихомирились, работорговцы прошлись по их рядам, срывая лохмотья, стягивая туники, обрывки ткани, платья и платки, которые прикрывали тела изможденных и измученных пленников. Продавцы с особым удовольствием обнажали молодых женщин и даже щупали их грудь, пока зрители приглядывались и сравнивали. Самых красивых девушек вывели вперед. Один из работорговцев хлопал каждую по внутренней стороне бедра, заставляя раздвинуть ноги, чтобы все потенциальные покупатели увидели кудрявые волосы.

Детей, тоже раздетых, согнали в отдельный угол. Их собирались продать для удовлетворения более мерзких потребностей ильдакарцев. Самых сильных пленных мужчин отделили. Женщин среднего возраста, которые станут хорошей домашней прислугой, тоже согнали в отдельную группу. Толпа зрителей гудела от непринужденных разговоров. У Никки жгло в горле, словно все ее невысказанные слова превратились в кислоту.

Эльза указала на группу женщин среднего возраста и крикнула:

— Какова начальная цена за этих четырех?

— Те мужчины, что впереди, умеют сражаться? — спросил грубым голосом главный укротитель Айвен. — Смогут биться на арене?

Капитан Кор усмехнулся покупателям на трибунах.

— Я не расспрашивал их об умениях. На наших змеиных кораблях нет нужды в домашней прислуге, поэтому они ежились от страха под палубой. Во время набегов мы убивали любого, кто давал нам отпор, поэтому я бы сказал, что это не лучшие бойцы. — Он оглядел пленников, толпившихся на помосте, и испепеляюще посмотрел на покупателей. — Вы задаете вопросы, которые меня не интересуют. Это всего лишь ходячее мясо. Норукайцы — погонщики и, при необходимости, мясники. Покупайте их и делайте с ними все, что пожелаете.

Краем глаза Никки увидела молодого человека, пробиравшегося через толпу. Бэннон. Он выглядел угрюмым, его длинные рыжие волосы были завязаны в хвост, достававший до лопаток. Юноша подошел к Никки и Натану и покачал головой.

— Я был с Амосом и остальными, когда мы увидели приближающиеся корабли. Но я… я должен был прийти сюда. Я должен был увидеть. Все эти пленники… — Он тяжело сглотнул. — Много лет назад Ян был среди них.

Никки знала, о чем он думает. Наверняка его друг был в таком же положении: избитый, заморенный голодом, слабый, неспособный бороться, покорный от дурмана кроваво-красной глицинии.

— Предлагаю четыре золотых за этих четырех женщин, — сказала Эльза. — Они выглядят неплохо, и я буду хорошо с ними обращаться.

— Мне все равно, что вы будете с ними делать, — отозвался Кор.

— Четыре золотых? — проворчала другая женщина. — Вы установили слишком высокую цену!

— Если хорошо заплатить и хорошо к ним относиться, они и служить будут хорошо, — сказала Эльза.

Толстый аристократ соединил кончики своих пальцев, и его руки напомнили паука, танцующего на зеркале.

— Сколько за этих трех нежных маленьких мальчиков?

Голые мальчишки даже не вздрогнули. Они стояли на углу платформы, и до них дотрагивались усики лоз.

— Довольно — рынок закрывается! — раздался властный голос Торы, которая пришла с главной улицы в сопровождении Максима. Она по-прежнему не проявляла теплоты по отношению к своему мужу, но теперь они были едины в своих замыслах.

— Мы заявляем о привилегии города, — произнес Максим, — и покупаем всю партию.

Продавцы рабов выглядели удивленными.

— Но мы еще не установили справедливую цену, главнокомандующий волшебник.

— В нашем распоряжении вся городская казна, — легкомысленно сказал Максим. — Цена будет справедливой… но мы хотим их всех.

— Вы можете забрать не всех? — спросил Квентин. — Норукайцы прибыли впервые за несколько месяцев. Весь город нуждается в рабах. Слишком многие сбежали, когда саван спал, и все из-за Зерцалоликого.

— Наши личные рабы неплохо размножаются, — сказала Тора. — А эти потребуются для магии крови, чтобы снова воздвигнуть саван. Тогда побеги прекратятся.

Эльза выглядела нервной и разочарованной.

— Раньше для поднятия савана требовалось всего пятнадцать-двадцать рабов. Здесь их сто шестьдесят.

Тора фыркнула.

— Возможно, в этот раз мы совершим более масштабное кровопролитие, чтобы заклинание действовало дольше.

— И лучше перестраховаться, — добавил Максим. Он указал на каменные скамьи, где сидели разочарованные участники торгов. — Эльза установила цену — четыре золотых за четырех рабов. Пусть казначей рассчитается с торговцами. — Он вежливо кивнул капитану Кору. — Вам хорошо заплатят, и я надеюсь, что вы вернетесь, когда саван спадет в следующий раз.

— Если мы когда-нибудь позволим ему сойти, — сказала Тора.

По толпе прошел ропот недовольства от того, что их развлечение так быстро закончилось. Торговцы вином снизили свои цены и стали зазывать покупателей. Продавцы еды размахивали оставшимися шампурами и выпечкой.

Сдерживая тошноту, Бэннон покачал головой.

— Мне не нравится этот город, — сказал он, взглянув на Натана. — Есть ли надежда, что Андре скоро вернет ваш дар? В Древнем мире еще полно неизведанных земель. — Он сглотнул. — Разве нет?

— Мне тоже не терпится тронуться в путь, — ответил Натан.

Но Никки твердо стояла на своем:

— Я не хочу бросать этих людей. Ильдакар когда-то был великолепным легендарным городом, а теперь превратился в гнойную рану. Магистр Рал поручил нам миссию. Разве есть бо́льшая нужда, чем у этих людей? Как мы можем не помочь им? Мы должны найти способ свергнуть эти обычаи и принести им свободу, — как завещал Ричард.