— Войди, — сказала Михримах. В покои зашёл Хаджи Ага, и поклонился.

— Говори, — сказала Симисшах.

— Султанша, Валиде Султан просит вас перед отъездом зайти к ней, — сказал Хаджи.

— Конечно, — кивнула Симисшах, — я собиралась зайти к ней перед тем, как уехать. Айше Султан и Атике Султан ещё во дворце, Хаджи?

— Да, Султанша, — сказал Хаджи.

— Прекрасно.

***

      Кёсем сидела за столом и разбирала документы гарема, также документы из вакфа, присланные наместником. Разговаривала с Мелике, стараясь нагружать её непосильной работой. Вдруг, заходит Хаджи Ага.

— Валиде, пожаловала Симисшах Султан, — сообщил Хаджи.

— Пускай заходит, — Кёсем отложила документы и встала из-за стола. В покои зашла Симисшах, и поклонилась Кёсем. Та протянула руку, и Симисшах поцеловала её, — мне не хотелось провожать тебя в Старый Дворец, тем более при жизни сына-Повелителя, — сказала Кёсем, — однако если ты решила…

— Благодарю за заботу, Султанша, — сказала Симисшах, — вы единственные во дворце, не считая ваших дочерей, кто заботится и поддерживает меня. — Кёсем обняла невестку.

— Мурад очнётся, Симисшах, вот увидишь, и вы снова… — Симисшах отодвинулась от свекрови.

— Я не собираюсь ждать, пока он очнётся, Валиде, — сказала Симисшах, — я терпела его гнев, терпела его безразличие, но теперь моё терпение лопнуло. Мне хватило того, что он даже не пришёл попрощаться со мной, хотя знает, что я уезжаю! Я не хочу видеть его, не то, что слышать!

***

      Симисшах спускалась по лестнице в гарем, и, вдохнув полной грудью, зашла в гарем.

— Дорогу! Хасеки Симисшах Султан Хазретлери! — объявила Лалезар-калфа. Все слуги и рабыни тут же встали в ряд, и поклонились. Симисшах была управляющей гарема своего мужа почти год, пока Кёсем была в ссылке в Старом Дворце. Она, проходя, мимо наложниц и рабынь боковым зрением поглядывала на них. И вдруг, когда Симисшах прошла мимо одной из рабынь, та окликнула её.

— Симисшах Султан! — позвала рабыня. Симисшах остановилась, и, повернувшись, устремила взгляд на девушку, которая посмела назвать её имя, — я могу кое-что сказать вам? — Симисшах кивнула и подошла, как вдруг вмешалась Лалезар.

— Да как ты… — Симисшах махнула рукой, и Лалезар пришлось послушно отойти от рабыни.

— Что ты хочешь мне сказать?

— Наложница-фаворитка Повелителя, осмелилась сказать наглые слова, Султанша, — Симисшах удивилась.

— Кто? — девушка указала на наложницу, которая была красиво одета и носила украшение для волос на голове. Симисшах видела её раньше, и повернулась назад к рабыне, — что же она сказала?

— Она сказала, что этот дворец станет её дворцом, и она станет в будущем Валиде Султан. — Симисшах улыбнулась, услышав эти слова. Она подошла к фаворитке своего мужа, и та поклонилась ей.

— Это так?

— Султанша, я…

— Она сказала правду?

— Да, Султанша, я сказала именно так.

— Видимо ты очень смелая хатун, раз говоришь такие слова, да ещё и в присутствии других рабынь, — подметила Симисшах, и взяла её за подбородок, — ты — симпатичная, не удивлена, что ты понравилась Султану, однако прежде чем стать Валиде, заслужи титул Султанши. Родить, шехзаде мало. Нужно, чтобы твой шехзаде стал падишахом. Дорога к покоям Валиде долгая, и она усеяна раскалёнными углями, тебе придётся гореть на пути к своей цели, не забывай этого, хатун. — Симисшах отпустила её. Повернувшись к Михримах, она кивнула в сторону рабыни, которая окликнула её. Михримах бросила ей мешочек с монетами. — За смелость, хатун, — окликнула Симисшах, прежде чем выйти из гарема.

Симисшах, направляясь к выходу, в последний раз посмотрела на балкон, и увидела там Кёсем, Атике и Айше Султан, она поклонилась им, и с гордо поднятой головой вышла из дворца. Атике проводила подругу взглядом.

— Она ушла ни как проигравшая, а как победительница, — заметила Атике, — Валиде, как думаете, она вернётся?

— Это решать уже будет ни она, Атике, — сказала Айше, — а Мурад.

— Не согласна, Айше, — сказала Кёсем, — рано или поздно Мурад поймёт свою ошибку. Я сомневаюсь, что даже если Симисшах и решится простить его, доверять ему как раньше она уже не будет.

***

      Симисшах направлялась к карете в сопровождении Михримах и ещё двух служанок. Аги открыли дверь кареты. В последний раз, посмотрев на дворец, женщина увидела на балконе своего мужа, который смотрел на неё. Симисшах только вздохнула, и с помощью слуг села в карету. Затем карета поехала к выезду из Стамбула в Старый Дворец.

*Прошло почти 9 месяцев после отъезда Симисшах*

      Дела в гареме могли складываться хорошо, однако этого сказать нельзя было. Кёсем, по просьбе сына, посылала ему наложниц на хальвет, однако ни одна не удостоилась титула фаворитки. Это выглядело странно, ведь действительно, по мнению всех, после первой же ночи с Султаном, велика вероятность попасть на этаж фавориток. Кёсем удивлялась этому, но не удивилась этому Атике, которая стала женой Силахтара через месяц после отъезда Симисшах из Стамбула.

      Состояние Мурада беспокоило Кёсем, ведь Ахмеда он так и не казнил, а отправил к Симисшах в Старый Дворец. Отныне, ему в Манису или Топкапы вход воспрещён. Симисшах присылала Кёсем вести о состоянии Старого Дворца, и о том, что Ахмед тяжело заболел. Мурада это не беспокоило, так как после того, что сын сделал, он уже не доверял ему, как прежде. Кёсем также было всё равно на внука, ведь он отдал приказ о казни шехзаде Касыма.

      Мурад сидел в своих покоях, а на ложе крепко спала девушка, которую вчера он пригласил в свои покои. Это была та самая девушка, которой Симисшах дала мешочек с золотом за смелость. Она, наверное, была единственная, кого Мурад принимал каждую ночь, не считая других наложниц. Это с одной стороны радовало Кёсем, а с другой напрягало, ведь хатун никак не может забеременеть.

      Хатун, наконец, очнулась, и Мурад сказал страже подать завтрак. Элиф-хатун очень добрая и послушная, а после похвалы самой Симисшах Султан, она перестала восхваляться, и сказала, что пусть всё идет своим чередом. Ночи с Мурадом — награда за её терпение.

      Завтрак был прекрасным. Однако их идиллию прервал приход шехзаде Ибрагима.

— Повелитель, простите, если побеспокоил вас, — Ибрагим поклонился. Мурад махнул Элиф, и она, поклонившись Султану и Ибрагиму, вышла из покоев. Мурад пригласил брата сесть рядом.

— Что-то срочное, Ибрагим?

— Я слышал, что вы планируете, поход на Багдад, Повелитель, — сказал Ибрагим, — к сожалению, я не смог быть на собрании Дивана, и услышал об этом от Мустафы Кеманкеша Паши.

— Всё верно, я действительно планирую пойти войной на Багдад, ведь такие земли должны принадлежать османам, — улыбнулся Мурад, делая глоток вина. — Но ты ведь не зря спрашиваешь, верно?

— Я бы хотел, чтобы вы взяли меня с собой, Повелитель, — это удивило Мурада.

— В поход?

— Если позволите, — Мурад улыбнулся, и поцеловал брата в лоб.

— Я давно ждал, когда ты задашь мне этот вопрос, брат, — сказал Мурад, — конечно, возьму тебя в поход. В поход на Ереван я не смог тебя взять, потому что Валиде была против этого. Но сколько лет прошло, почти 15 лет, я надеюсь, что ты покажешь себя во всей красе, брат.

— Почту за честь, Повелитель, — сказал Ибрагим. В дверь постучали.

— Войди, — в покои зашла Айше Султан.

— Сестра, — улыбнулся Ибрагим. Айше улыбнулась, увидев Ибрагима. Младший брат подошёл и поцеловал её руку, — ты приехала давно? Иньшала, мои племянники здоровы?

— Всё хорошо, Ибрагим, хвала Аллаху они живы и здоровы, — сказала Айше, и посмотрела на Мурада. — Ты не мог бы оставить нас с Мурадом? Мне нужно поговорить с ним.

— Конечно, — кивнул Ибрагим. Он поклонился Мураду, — с вашего позволения.

— Иди, — Мурад указал на дверь, и Ибрагим вышел из покоев, — что за срочность, Айше? Египет — не ближний свет. — Айше подошла к брату и дала ему пощёчину.

— Ты хоть знаешь, в каком состоянии твоя жена, Мурад? — воскликнула Айше, Мурад явно не ожидал, что Айше ударит его, — ты, хоть понимаешь, что творишь?