Ещё никогда Мурад не причинял Симисшах такую боль. Внутри всё горело, Симисшах пыталась оттолкнуть мужа, но не было сил. Когда же Мурад ослабил хватку, она отошла от него. Посмотрев в его глаза, Симисшах увидела пустоту, которую видела лишь в тот день, когда Мурад сослал её 15 лет назад в Бурсу вместе с грудной Махпейкер. Мурад только сейчас понял, что сказал глупость, и попытался медленно подойти к жене, но Симисшах выставила руку, показывая, что делать этого не стоит.
— Отныне, — сказала Симисшах, — я видеть не желаю твоего лица, Мурад. — слова жены, будто молния ударили падишаха. Он понимал, что Симисшах говорит это в сердцах, и сделал очередную попытку подойти к жене, однако та отошла к дверям. — Вы — мой Повелитель, отец моей единственной дочери, но мужа для меня больше нет. — поклонившись, Симисшах вышла из покоев.
***
Уже в своих покоях, Симисшах прогнала всех, включая Михримах и Фару, даже нового евнуха, которого Кёсем прислала в служение, прогнала. Симисшах еле сдерживалась, чтобы не схватиться за нож и не перерезать себе вены, но понимала, что смерть матери Махпейкер может не пережить. Она еле держалась на похоронах брата и двоюродной сестры. Слёзы лились рекой по щекам, Симисшах не могла поверить, что тот, кого она любила, смотрел на неё совершенно пустыми глазами. Конечно, слова, сказанные ею, были сказаны в сердцах, но гордость не позволит извиниться за них.
Симисшах подошла к ложу, возле которого стоял столик, недалеко стояло зеркало во весь её рост, и одним движением, Симисшах разбивает зеркало. Громкий стук, Симисшах закрывает дверь на засов, поэтому примчавшиеся на грохот верные слуги не могли попасть в покои. Как бы Фара, Симисшах и даже Сулейман Ага не стучались к ней, Симисшах не отвечала. Вслед за зеркалом опрокинула и стол с кофе и лукумом. В отчаянии, Симисшах села на тахту рядом с ложем, и зарыдала, сорвала с себя колье в форме тюльпана, кольца, браслет, даже перстень Хюррем Султан, но его кинула на кровать, а другие драгоценности полетели на пол.
***
Кёсем уже отдала распоряжение по поводу отправки Айше в девичью башню. Валиде зашла в свои покои, и уже собиралась сесть и отдохнуть, как в покои забегает Фара. Кёсем оборачивается, Фара поклонилась ей.
— Фара? Что за дерзость?! — возмутился Хаджи, однако Кёсем махнула рукой, и Фара подошла к ней.
— Говори, — разрешила Кёсем.
— Валиде, в покоях Повелителя, у него с Симисшах Султан произошла ссора, после которой Султанша вышла из покоев вся нервная. Уже в её покоях, она выгнала всех нас, даже Михримах-хатун не захотела видеть, а через несколько секунд мы услышали грохот. — Кёсем ужаснулась.
— Что произошло в её покоях, Фара?! — воскликнула Кёсем.
— Мы не знаем, Султанша, Симисшах Султан заперлась в покоях и не открыла нам дверь, — сказала Фара.
Это напугало Кёсем. Она помнила состояние покойной Хандан Султан, когда та поссорилась с сыном, и заперевшись в покоях, отравила себя, неизвестно, как может поступить с собой Симисшах, особенно, обидевшись на мужа. Кёсем откинула подол платья, и быстрым шагом направилась вон из покоев, направляясь в покои любимой невестки.
***
Симисшах немного успокоилась, пришла в норму, но дверь слугам так и не открыла. За дверью послышались шаги, однако Симисшах дала себе слово не реагировать на них. Не прошло и минуты, как в дверь снова постучались.
— Симисшах? Дочка? — Симисшах услышала голос Кёсем, — если ты не хочешь видеть слуг, я отошлю их в гарем, но меня пусти зайти, дочка, я могу тебя успокоить.
— Успокаивайте своего сына, Валиде, — крикнула Симисшах, даже не удосужившись встать с тахты, — Повелитель обвинил меня в смерти Мехмета, сказал, что я не уберегла нашего с ним сына!
***
Мурад стоял на террасе, стараясь не думать о нервах своей жены, и отвлечься. Приказал Силахтару выбрать достойную рабыню для хальвета на сегодняшнюю ночь. На удивление, после ухода Симисшах, Мураду стало намного спокойнее, нежели было до этого, но визита матери он никак не ожидал.
— Матушка, — улыбнулся Мурад, и хотел взять Кёсем за руки, но та убрала их, — что-то произошло?
— Что ты вытворяешь, Мурад?! — возмутилась Кёсем, — Симисшах — твоя главная Хасеки, мать твоего единственного ребёнка, твоя законная супруга. А ты оскорбляешь её, назвав виновницей смерти единственного сына? Что это за неуважение, Мурад? — Султан закатил глаза и отвернулся.
— Если бы она была матерью, то защитила бы сына, даже ценой жизни, — сказал Мурад, — для нас — династия святое, Валиде.
— Не забывай, Мурад, что твой указ сделал также и Симисшах членом династии! — напомнила Кёсем. Мурад повернулся к ней, — она — член правящей династии. Своим указом ты сделал её власть равной власти твоим сёстрам и будущим дочерям. И не смей говорить, что династия превыше всего, при этом говоря, чтобы Симисшах, спасая сына, пожертвовала бы собой.
— Я могу отменить указ, если захочу, Валиде, — усмехнулся Мурад.
— Ошибаешься, Мурад, — сказала Валиде, — если хочешь, я могу принести тот документ, на котором есть твоя печать, печать шейх уль-ислама, и кадия. Эти печати делают указ нерушимым, даже ты не можешь ему воспротивиться.
Валиде права, и Симисшах имеет такие же права, какие имеют все сёстры и дочери Мурада. Симисшах, по собственной воле покидает дворец, уезжая во дворец плача. Мурад тоскует по своей Хасеки. Удастся ли им обрести счастье, до того, как Мурад отправиться в поход на Багдад?
Глава 34. Симисшах Султан
Кёсем внезапно узнала от Лалезар калфы, которой передала весть Фара, что Симисшах собирается уехать в Старый Дворец. Эта новость поразила Кёсем, так как Симисшах только вернулась оттуда, даже планировала перевезти вещи, а через два дня оказывается, что Симисшах уже передумала? Конечно, Кёсем решила выяснить у невестки причину, и она её узнала. Симисшах не хочет жить под одной крышей с тем, кто обвиняет её в смерти собственного сына. Да и ближе к могиле маленького Мехмеда она хочет быть. Препятствовать ей было бесполезно, даже приехавшая Махпейкер не смогла мать переубедить, что уже говорить о свекрови.
Вещей особых у Симисшах здесь уже не осталось, потому что ещё, когда Айше сослала её в Старый Дворец, вещи были перевезены туда. Симисшах привезла сюда лишь малую часть одежды, корон, и других украшений.
Симисшах стояла посреди своей комнаты, осматривала её взглядом, будто в последний раз. Мураду было известно, что она покидает дворец Топкапы, но за все несколько дней, он так и не пришёл к ней. Если бы любил, хоть немного, пришёл и заставил бы остаться. Последней каплей стало то, что той же ночью, Мурад позвал к себе наложницу, которую на следующий день переселили на этаж фавориток. Конечно, Симисшах не стала закатывать истерику, как было раньше, она понимала, что теперь, их с Мурадом пути разошлись окончательно, и кроме как «Повелитель» она его назвать не может. Симисшах, из интереса, познакомилась с этой девушкой, и она ей даже понравилась: приятная, вежливая, аккуратная. Но Мурад не достоин таких верных наложниц, которые в дальнейшем будут плакать из-за его безразличия и даже гнева.
В дверь постучали.
— Войди, — приказала Симисшах. В покои зашли Фара, Сулейман Ага и Михримах, они поклонились, — говори.
— Султанша, ваша карета готова, — сообщила Фара, — если вы не возражаете, можем отправляться в Старый Дворец. — Симисшах повернулась к верной служанке, и улыбнулась, дотронувшись до её щеки.
— Вверяю жизнь нашей Валиде, Султанш и шехзаде Ибрагима тебе, Фара, — сказала Симисшах. Фара удивилась, — Иньшала я буду гордиться тем, что ты осталась в гареме Повелителя.
— Но, Султанша, как такое возможно? — удивилась Фара, — я ведь ваша служанка.
— Отныне, ты прислуживаешь Валиде Султан, Фара, — сообщила Симисшах, — я не хочу, чтобы ты чахла в Старом Дворце, а была здесь. Верна своему делу и династии. Я буду иногда писать тебе, узнавать как дела в гареме, однако, оставайся здесь. — Фара поникла головой. Симисшах улыбнулась, и перевела взгляд на Сулеймана с Михримах, — вы отправляетесь со мной в Старый Дворец. Я буду спокойна, если здесь останется Фара-хатун. — в дверь постучали. Симисшах посмотрела на Михримах.
