— Что это значит, Мурад? — возмутилась Симисшах, Мурад недоумённо посмотрел на неё.

— Не понимаю о чём…

— Вопреки правилам я согласилась отобрать в гарем шехзаде девушек, служанок и так далее, — начала Симисшах, — однако ты, наверное, забыл упомянуть своё решение о том, что именно я поеду с Ахмедом в Манису, и буду управлять его гаремом! — на последней фразе Мурад улыбнулся, — не вижу ничего смешного, Мурад.

— Кроме тебя я никому не могу доверить своего льва, Симисшах.

— Я рада, что ты мне так доверяешь, Мурад, — кивнула Симисшах, — если бы у Ахмеда не было матери, то я бы с радостью поехала в Манису, однако… — Мурад сжал кулаки, — Айше здравствует и в состоянии поехать со своим шехзаде в санджак.

— Своё решение я менять не собираюсь, Симисшах, — и вышел на балкон, — ты можешь собираться, Симисшах, так как завтра ты поедешь с Ахмедом в Манису.

      Нельзя передать словами состояние Симисшах. Слова Мурада пробили в ней дыру, которую уже ничего не сможет залатать. Прежде чем осознать ошибку, Мурад повернулся, и, увидев слёзы на глазах жены, собирался подходить, но Симисшах выставила руку. Она тяжело вздохнула и посмотрела на Мурада.

— Однажды я приехала, сюда даже не догадываясь о том, что влюблюсь во Властителя Мира. Затем мы сблизились, и он ответил мне взаимностью. Потом я совершила ошибку, однако получила прощение и спасла ему жизнь… Хальвет…. Но самым ужасным в моей жизни стал факт про то, что меня сделали рабыней. Конечно, следом пошли хорошие события, одно из самых счастливых в моей жизни — рождение нашей дочери Махпейкер. Да, я чуть не умерла, но я, наконец, стала матерью. Затем последовал удар, который ты мне нанёс, Мурад… Ты поверил Айше, а не мне, и в итоге, сослал меня почти на 13 лет в самый дальний санджак Османского государства — Бурсу. Мы с дочерью жили там… Затем вернулись… Наши отношения с тобой наладились… Конечно были и плохие события, и теперь… — она покрутила свой перстень на пальце. — Ты отсылаешь меня…

— Это не ссылка, Симисшах, — улыбнулся Мурад и сделал шаг навстречу, но Симисшах отступила.

— Это хуже ссылки, — сказала Султанша, — быть вдали от дома, Валиде Султан, Махпейкер и от тебя — это намного хуже…. Не пожалеешь ли ты об этом решении?

      Симисшах поклонилась и вышла из покоев, оставляя мужа в гордом одиночестве.

Глава 23. Измена

После ухода Симисшах, Мурад решил обдумать её слова на счёт возвращения Айше, чтобы она поехала с сыном в санджак, ведь Симисшах не может этого сделать, это было бы, не правильно. Подумав несколько дней над этим вопросом, Мурад отдал приказ вернуть Айше во дворец, и попросил Валиде заканчивать подготовку отъезда Ахмета в санджак.

      Последний разговор очень огорчил Симисшах, да так огорчил, что она даже из покоев своих практически не выходит, только Махпейкер заходит к ней, чтобы спросить причину плохого состояния матери. Симисшах ничего не отвечает дочери, а лишь улыбается, и говорит, что всё хорошо, хотя всё совсем не так. Решение по поводу Айше донеслось до ушей Симисшах, и она согласилась с ним, так как Айше долго здесь не пробудет, а уедет с Ахметом в санджак наследника. Что же касается самого Ахмета, то он уже много раз приходил к Симисшах извиняться, однако она говорила, что не стоит его извинений.

      В дверь постучали.

— Войди, — сказала Симисшах.

— Султанша, по вашему приказу из Бурсы доставили служанок, — поклонившись, доложила Фара. Услышанное обрадовало Симисшах, и она улыбнулась.

— Прекрасно, пусть заведут их сюда.

      Через несколько минут, в покои Фара завела 3-их девушек. Они были достаточно красивыми и привлекательными. Одеты аккуратно, волосы блестят, да и глаза сияют. Окинув взглядом всю троицу, Симисшах остановила свой взгляд на той, что была с краю, она грустно опустила голову вниз и даже не посмотрела на свою госпожу. Симисшах встала, и подняла её лицо за подбородок.

— Как тебя зовут? — спросила Симисшах.

— Виктория, — ответила девушка, — я прислуживала вам в Бурсе.

— Да, я помню тебя, — улыбнулась Симисшах, — однако ты не была полностью у меня во служении.

— Она работала в вакфе под покровительством Эммины-хатун, — ответила Фара, — достаточно образованная и смышленая девушка.

— Образованная и смышленая? — переспросила Симисшах.

— Да, Султанша, — подтвердила Фара.

— Что ж, Виктория… Хочешь получить новое имя?

— Если я получу его от вас — это будет великой честью для меня, госпожа, — поклонилась девушка. Симисшах улыбнулась, и немного подумав, озвучила своё решение.

— Отныне тебя будут звать — Михримах, в честь покойной дочери великого Султана Сулеймана, предка нашего Повелителя. Ты излучаешь свет, и тебе это имя прекрасно подходит.

— Да будет доволен вами Аллах, Султанша, — сказала Михримах, поцеловав подол платья Симисшах.

— Фара, отведи её в гарем, и покажите Валиде Султан, это мой подарок ей.

— Повелителю? — удивилась Фара.

— Делай, что говорят, Фара, Валиде Султан всё поймёт.

***

      Мурад проснулся рано, чтобы завершить дела, и поговорить о чём-то со своим сыном, который ближе к полудню должен зайти к нему в покои. Однако, стоило Мураду отвлечься от дел, как он вспоминал Симисшах и её грустное лицо, когда она покинула султанские покои. Он понимал, из-за чего подавлена жена, но ничего не мог сделать, точнее, уже сделал — отдал приказ о возвращении из Старого Дворца Айше Султан. Силахтар сообщил Мураду, что были найдены те, кто стоял за мятежами и набегами на центральный рынок недалеко от гавани, и по приказу Мурада, зачинщика бунта, должны были доставить во дворец, и допросить. Мурад посоветовался с Валиде, и она сказала самостоятельно допросить врага, чтобы не было ложной информации, ведь во дворце практически некому доверять, кроме членов династии и некоторых слуг.

      Спокойно доделав все намеченные дела, Мурад уже ждал прихода Ахмеда, чтобы поговорить с ним на счёт управления санджаком и о других не менее важных делах. Султан сидел на тахте, и читал какую-то книгу. В дверь постучали.

— Войди, — сказал Мурад. В покои зашёл Силахтар.

— Повелитель, пожаловал шехзаде Ахмед, — сообщил Силахтар.

— Проси, — ответил Мурад, откладывая книгу в сторону. Через несколько минут в покои зашёл шехзаде. Увидев сына, лицо Мурада посветлело и на сердце стало спокойнее. — Мой лев, — улыбнулся Мурад, Ахмед поклонился отцу и поцеловал его руку. Мурад радовался, глядя на своего сына, и пригласил сесть на тахту. — Я слышал от Валиде, что у тебя напряжённые отношения с Симисшах.

— Повелитель…

— Рассказывай, Ахмед, я не хочу, чтобы у тебя с матерью сестры были разногласия, — сказал Мурад.

— Когда госпожа узнала, что должна поехать со мной в санджак, то пришла ко мне, чтобы сказать об этом решении, однако на тот момент мне уже сообщили об этом. Когда Симисшах Султан пришла, то я сам не знаю, что на меня нашло. Я наговорил ей много плохого, упрекнув в том, что это она виновата в том, что моя мама оказалась в Старом Дворце и решила воспользоваться случаем, чтобы стать Валиде шехзаде. — услышанное огорчило Мурада, и его лицо почернело. — Я пытался извиниться перед Султаншей, но она говорит, что всё в порядке и не стоит беспокоиться…

— Ахмед, ты поступил неуважительно к Симисшах, — упрекнула сына, Мурад, — тот месяц, что не было твоей Валиде, Симисшах заботилась о тебе, никогда не отказывала в помощи, даже гарем тебе прекрасный выбрала, а ты её так отблагодарил? Симисшах добрая женщина, и конечно же она не стала принимать от тебя извинения, потому что ты — шехзаде, она проявила уважение, и ты отныне не позволяй себе хамства в её сторону. Пообещай мне, мой лев.

— Даю слово, Повелитель, — кивнул Ахмед. В дверь постучали.

— Войди, — приказал Мурад. Зашла Махпейкер, — моя луна спустилась с небес, — улыбнулся Мурад, и подозвал дочь к себе, приглашая сесть.

— Я не смогла навестить вас утром, Повелитель, — извинилась Махпейкер, — услышав о том, что брат Ахмед у вас, я решила зайти.