— То есть эти трое молодчиков — вся боевая группа?

— Да.

— Есть мысли, кто мог это сделать?

Хак могла и не спрашивать. Реза не отвечает, но мельком смотрит в сторону Хэша. Старой охотнице этого достаточно.

— Ясно, — Хак выглядит недовольной. Больше, чем обычно.

Фюрестеров всегда сопровождает боевая группа ибтахинов. Они оказывают поддержку, иногда занимаются разведкой. Этакие оруженосцы на службе рыцарей. Юдей думает, что они что-то вроде надзирателей, следят, чтобы фюрестеры не натворили делов или, чего доброго, не сбежали. Но реакция Хак заставляет её переменить мнение.

Ученица садится рядом с наставницей. Старая охотница как раз прилаживает к выпрямленной ноге кожаный наколенник с острыми выступами по краям. Его внешний вид наводит на мысли о пытках, и она отворачивается.

Между Юдей и двумя незнакомыми ей ибтахинами остаётся свободное место, и его, вопреки ожиданиям, занимает Хэш. Женщина не говорит, но она благодарна гиганту и чувствует себя немного лучше. Уж точно — защищённее.

Что-то лязгает, платформа вздрагивает и начинает подниматься.

— Куда он выходит? — тихо спрашивает Юдей.

— Большие конюшни с восточной стороны, — отвечает Хэш.

— Там же служебный гараж.

— Да.

— Но сотрудники…

— Некоторые в курсе, а другие не задают вопросов. Университет хорошо платит, а ибтахины следят, чтобы не возникало более выгодных предложений.

Лифт двигается медленно. Ибтахины тихо разговаривают, перекидываясь шутками. Фюрестеры погружаются в собственные мысли. Кабина замирает, мотор коротко взрыкивает. Шофёр сразу берёт высокий темп. Под колёсами шипит гравий, пока мобиль не покидает территорию Университета.

Юдей сидит у самого края, потому сквозь прорехи в кузове может наблюдать за городом. Она и не ожидала, что знакомые городские пейзажи так увлекут её, так, что она с жадностью смотрит на пролетающие мимо очертания богатых особняков с Мраморной улицы, строгие фасады верхнего Кричащего острова, на кусочек мутного неба, в котором не видно звёзд.

«Пасмурно».

Юдей хочется выпрыгнуть из мобиля и скрыться в переулках Мохнатого угла, куда они, судя по специфическому запаху подгнившего мусора и сырой штукатурки, въехали несколько секунд назад. Ночью туман отступает, оставляя город тревожно парить в бескрайней черноте неба и бездне морских вод.

Вопреки знакомым местам, запахам, атмосфере Юдей чувствует, что Хагвул изменился. Как будто неведомая злая вола поставила на город свою печать, заявив на него права. Странное напряжение патрульных, расставленных тут и там не смотря на глубокую ночь, цветные фонари на каждой улице, открытые и гудящие многоголосьем кабачки, обычно пустующие по будням. Шальное, болезненное веселье.

«Откуда?» — думает она, впрочем, быстро оставляя эту мысль позади. Юдей едет не на прогулку, а на опасное задание, с которого, если верить опытной охотнице, может не вернуться. Расставаться с жизнью не хочется, поэтому она начинает повторять про себя уроки Хак и Хэша, пока они не смешиваются в монотонный речитатив, смахивающий на молитву. Так, погрузившись внутрь себя, она оставляет изменившийся Хагвул за пологом грузового мобиля.

>>>

— Приехали, — говорит кто-то за мгновение до того, как мобиль резко тормозит. Юдей наваливается на Хэша и выходит из транса. Пассажиры срываются с места, её подталкивают, чтобы она выходила и не мешала выгружать оборудование. Охотница приходит в сознание только снаружи.

Холодный октябрьский воздух обдаёт лицо. Юдей понимает, как долго томилась в застенках СЛИМа. Пока она, задрав голову, рассматривает бархатистую небесную твердь высоко-высоко над головой, ибтахины разворачивают оперативный штаб, натягивают тент, собирают диковинное устройство из тонких медных труб, катушек и поблескивающих золотом пластин. В стороне разминается Хак. Механизм на её ноге беззвучно двигается, выступы обращаются чем-то вроде поршней, ученица с благоговением наблюдает за наставницей. Да, она замечала раньше, что порой пожилая охотница движется скупо, будто экономит движения, но никогда не думала, что это может быть связано с болезнью.

«Наши тела так быстро восстанавливаются, — думает Юдей. — Что с ней случилось?»

Тем временем Хак вытаскивает из кузова кханит, придирчиво осматривает его и прислоняет к стене. Второй отправляется обратно. Юдей думает, что и ей стоит позаботиться об оружии, потому не смотрит на наставницу и не видит, как тщательно та отбирает третий кханит.

— Держи, — говорит Хэш и молодая охотница вздрагивает. Гигант подходит бесшумно. Опять. В одной руке Хэша подёргивается тцаркан, небольшой, с изящной ручкой из серебристого металла и длинным телом. В другой — кобура на широком ремне.

— Не холодно? — спрашивает он, пока Юдей неумело затягивает портупею.

— Нет.

Кое-как она справляется с застёжками и только потом берётся за тцаркан. Ощущения… странные. Ей никогда прежде не приходилось держать огнестрельного оружия, и тем более — такого экзотического. Юдей ждала, что будет чувствовать омерзение, но холодная тяжёлая рукоять и вибрации от движений существа наводят на мысли о силе и власти.

— Не увлекайся игрушками, — говорит Хак, подходя с двумя кханитами. Один она бросает Хэшу, другой Юдей. Та едва успевает сунуть тцаркан в кобуру и поймать боевой шест.

— Реза почти закончил, сейчас будет инструктаж. — Охотница кивает сыну и поворачивается к ученице. — Помни, о чём я говорила. Не высовывайся, но не бойся действовать. И будь осторожна.

Тон, походка, даже взгляд Хак настолько отличаются от привычных Юдей, что она готова поверить, что перед ней другой человек. Пожилая охотница водит носом из стороны в сторону, пока не замечает крысу, роющуюся в куче мусора в безымянном переулке неподалёку. Плавность, с которой Хак шествует по коридорам СЛИМа изменяет ей. Проскакивают нервные угловатые движения. Юдей кажется, что диссонанс в стройной гармонии становится куда заметнее и вызван он дефектом, бороться с которым должен наколенник.

Хэш ловит взгляд старой охотницы, та быстро качает головой и отворачивается.

Гигант вёдёт себя по-другому. В нём появляется что-то от хищника, вышедшего на ночную охоту: глаза сверкают ярче, чем обычно, на губах играет улыбка-оскал, черты лица заостряются. Он то и дело переступает с ноги на ногу, делает крохотный шаг вперёд, потом назад. Хэш смотрит в одну точку, но Юдей уверена, что видит всё вокруг.

— Мы готовы, — тихо говорит ибтахин и чуткое ухо Юдей улавливает в голосе дрожь.

Фюрестеров проводят под навес, разбитый около машины. Тяжёлую ткань закрепили на борту мобиля, вытянули на пять метров и закрепили на длинных шестах. Реза Ипор стоит возле диковинного прибора. Он состоит из золотых и медных пластин, покрытых мелкими механизмами. Юдей доводилось слышать о подобном, но теперь она вживую видит вычислительную машину Университета.

— Центром получена информация о вторжении, — начинает Реза. — Судя по колебаниям кхалона — крупные особи.

— Особи? — переспрашивает Хак. — Их несколько?

— От двух до пяти.

— Нас мало. Пятерых не потянем, — задумчиво говорит охотница. Разговоры замолкают. Люди потихоньку осознают, что шанс встретиться с кизеримами для них велик, а вот пережить эту встречу — нет. Юдей же нагоняют сразу и страх, и неуверенность. Она сравнивает себя и наставницу, понимает, что мало чем отличается от ибтахинов. Что поднимает в её душе волну ненависти к Мадану Наки, который отправил её на убой.

«Экзамен… Что я вообще здесь делаю?», — вертится в голове. Юдей совсем не готова. Рукоять кханита становится мокрой от пота.

— Мы займём оборону вот здесь, — команда переходит к столу, на котором разложена карта. Юдей слушает, проговаривает слова Резы про себя, но в этих наборах звуков просто нет смысла, они превратились в какую-то тарабарщину, лишь по чудесному стечению обстоятельств похожую на известный язык. Хак и Реза тихо и быстро спорят, поочерёдно водя пальцами по карте, Хэш смотрит в одну точку и переступает с ноги на ногу, а Юдей думает о том, как бы ей сбежать.