Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Черная птица летает

Я ушел от общественной жизни,
Не читаю стихи «на народ».
И в любви не клянусь я Отчизне,
Не зову:
       «Дружно двинем вперед!»
Не осталось запала и бойкости,
Истомилась в бореньях душа,
Осквернилась от всяческих подлостей —
Все благое они сокрушат!
Нет надежды уже на спасение,
Белый свет поразбрызган. И тьма
Затопила поля и селенья,
Плачет скорбно Россия сама.
Не утешить ее и молитвой,
Вон свечою береза горит,
Это значит, что некому в битве
Супостата-злодея сразить.
Он высоко-высоко забрался,
Силы черные шлет наискось.
Я всю жизнь с ним безропотно дрался,
Да вот сделалась квелою кость,
И ослабли, раздергались мышцы,
Сломлен дух, не поднять мне меча
Головы своей высохшей выше,
Чтобы насмерть ударить сплеча.
Кто отважится? Кто помоложе,
Побойчее на рифму и слог?
Тот бездарен.
               А этот не может —
От плохого вина занемог.
Только черная птица летает
Над безродной, поникшей страной,
Караулит она, ожидает…
Я худой погрозил ей рукой.

«Гляжу я на цветы, на небо и на воду…»

Гляжу я на цветы, на небо и на воду,
По росяной земле хожу я босиком.
«А дальше скажешь ты,
                                что любишь ты природу
И зорюшку встречаешь за лужком», —
Так усмехнешься ты,
                            по жизни строгий умник,
В газетах изучая товарооборот,
Зеленого отнюдь не слышишь всплеска-шума,
Как он идет по борам и «гудет».
И Боже упаси, тебе в упрек поставить
Твои заботы, будни – ведь они
Насущны и оправданы. Я славлю
Людей подобных в праздничные дни.
Ты видел сам: в твоем я магазине
Бумагу не однажды покупал,
И ручки, и стиральные резинки,
И уцененный брежневский пенал.
Все в норме жизни. То подъем. То под гору.
Препятствий нет. И вдруг десятки их.
И хочется сбежать хоть на недельку в город,
И там в трамвае пляшущем составить стих
О подлом ЖКХ и о «Газпроме» алчном,
О зверствах полицейских в сообществе людей.
Потом бумажку нанизать на пальчик
И пробежать бы по России всей!
Но я блефую. Между тем уродом
Себя не представляю нипочем.
…Гляжу я на цветы, на небо и на воду,
По росяной земле я шляюсь босиком.

«Я не то чтоб опешил и в шоке…»

Я не то чтоб опешил и в шоке…
Будто сердце корябает гвоздь.
Полосует мне сиверок щеки,
И калины мерещится гроздь.
О, как я далеко отдалился
От плетней, от избушки родной,
Где когда-то на свет появился
На виду васильковых полей.
Гнетом пала чужая округа,
Бренность гложет сознанье мое.
Тучи движутся страждущим цугом
И навязывают миру свое —
Ледяные изломы и страхи,
Угнетенные всхлипы дубрав.
Вон одна проявилася плахой:
Быть казненным мне —
                             прав иль не прав.
Быть растерзанным мне на обочине
В неведенье от зрака Высот.
Гроздь калины сквозь наволочь ночи
То погаснет,
            то кротко зовет.
Как ей мать моя доброй молитвой
Ясным днем сотворила наказ,
Чтоб земные провалы и пытки
В заполошный осилить смог час.
Распознав красных ягод мерцанье,
Я обрел бы обратно межу
К свету детства, к истокам познанья,
Где я вещее слово скажу.

«Я говорю: моя Россия…»

Я говорю: моя Россия,
Мое Отечество, страна.
И та ж лучинка с керосином,
Заиндевелая стена.
А мать на Бога гневно кóсится.
Просила. Да ниче не дал!
С него-то ничего не спросится,
Что было можно, все он взял —
Кормильца-мужа и здоровье,
И молодых годов весну.
Полуразрушено подворье,
И Жучка воет на луну.
Я помню, хоть совсем был малый
(И это будто в сердце нож!),
Как при погонах некто шало
Позорный учинял грабеж.
И отымалось все до крошки,
До петушиного пера.
Хоть как скреби в тарелке ложкой,
Пустой окажется у рта.
А их-то, ртов, как щелей в изгороди.
Глаза б закрыла… и в отрог
И на кривой осине… «Изверги!» —
Ору сегодня. Но не Бог,
Ему уж стало не под силу
Противостоять. И воскрешать
Порабощенную Россию,
Запуганную властью мать.
Чужое все – река и пашни,
И даже дом, где в детстве жил.
Я прячу смертную поклажу.
Меня уж нет. Я – опочил.
Вкушайте, изверги, вампиры,
Топчите прах мой сапогом.
Останется живою лира
Взметенным грозным топором.

«Мой гроб поставят под калиной…»

Мой гроб поставят под калиной
(Так надо с этого начать!),
И батюшка с бородкой клином
Задорно будет отпевать.
И книжное косноязычье
Воспримет или нет Господь.
Иное осенит величье
В прощальный час мой дух и плоть.
Она наклонится, калинушка
(Случалось ли так на веку?),
Услышу ласковое: сынушка…
Жаль, что заплакать не смогу.
8
{"b":"674282","o":1}