«Я отгородился от всего…» Я отгородился от всего, Что мне было дорого и свято, Удалились молча далеко Прясло, стежка от крыльца и мята, С ними посох бабушки моей, Он меня «учил» как жить на свете, Не было тогда его больней, Видно, я умишком слабо «петрил». Я бы посох в местный снес музей, Но его стащила чья-то Жучка, С голода подумалося ей: Это кость — пользительная штучка! Вымысел забавный. И хотя Так могло в реальности случиться. Из надорванной души летят Звуки – им в цветы не превратиться. «Разгружаю без устали душу…» Разгружаю без устали душу, Но не легче – каменья летят Мне навстречу, дробят все и рушат, На житейских просторах гудят. Дым и искры, удушье сплошное, Сколько скал превратилось в песок В заполошное время ночное, Когда спит осторожный сверчок. Знаю я, не закончу работу Ни сегодня и ни через год. А душа в изнурительном поте Будет глыбы крушить, словно лед, И тогда, когда тело умрет. «Лето пришло. А как будто оно не пришло…» Лето пришло. А как будто оно не пришло И осталось далеко там, где смех и роса. Где я чувствовал плотью приращенное крыло К ключице, я махал им, как ветка куста. Не беда, коль даже на мизинец от земли не оторвался, Зато птах со всего мира привлек дерзким жестом своим, Кто-то из них заплакал, а кто-то рассмеялся, И я понял: мне не властвовать простором голубым. Но однако, не смутившись, я махал интенсивней И сам плакал, сам смеялся, с ними волью роднясь. Лета дух нарастал широко и всесильно, Ясь проточная в душу обильно лилась. И уже мне едино, что дождь или заморозок, В материнской избе доживаю свой век, будто сыч. Мне неведомо, как все устроено зá морем, Знаю, грянет вот-вот судьбы моей праведный бич! «Гром вколачивал вешки…» Гром вколачивал вешки Или сваи. И дом (Затаился с усмешкой Жалкой я) – ходуном! А когда позатихло, Я забыл про погост. Глянул: экое лихо — В высях радужный мост! Обернулася небыль Явью. Светлы пути. В райски кущи на небо Без оглядки уйти! «Наблюдать за собственной душой…» Наблюдать за собственной душой, Как нырнуть зажмуркою в колодец. Стал я маленький, а был большой И баюкал на ладонях солнце. Изменилось все как будто враз, А ведь я шагал по свету долго. Не скажу, снежинка, как алмаз, Матушкой не назову я Волгу. Оттого, наверно, что устал, Что о многом горько передумал И не тем порою хлеб давал, И не раз стоял пред смертным дулом. Уж не чую хлада и тепла, Тело источилось до излома. Кажет сук занозистый ветла, А подстилка – ржавая солома. «Все к этому идет…» Все к этому идет… Разлад. Инфаркт. Кладбище. Через какой-то год Жилище – пепелище. Грехи мои – стихи, Знать, были виноваты? Покорны бы, тихи — Тогда бы жили «свято» В приветном уголке, В родстве прямом с божницей …Ей в траурном платке От радости кружиться. В компании чертей И домового тоже На роковой черте, Где жизни знак ничтожен. «В ущелье опостылевшей квартиры…» В ущелье опостылевшей квартиры Замуровать пытается меня, Чтоб от живого отлучить от мира, Во всех грехах отъявленно виня. Оправдываться я совсем не мыслю, Мои грехи у Бога на счету. Послушал. Повздыхал. И тихо смылся, Дабы набрать на воле высоту, Утраченную в духоте застенок, В словесной мути «праведной» жены. И вот я оживаю постепенно Вдали от «необъявленной войны», Где органичны вечные законы, От Бога исходящие, от звезд, И уготован для меня исконно В блаженный рай нерукотворный мост. «А на душе-то все больней…» А на душе-то все больней, Со страхом озираюсь в оба. Нависла туча вон с полей, Похожая на крышку гроба. Я убежал бы в лес густой И схоронился от напасти, Но нету тверди подо мной, Лишь перед взором смрад ненастья. Исполнится последний вздох, Как завершенье и начало Всего того, что я не смог, Чтоб радость породнить с печалью. «Мне были недуги как недруги…» Мне были недуги как недруги, Я злился и роптал на них, Но глубоко в душевных недрах Для них рождался божий стих. Звучали в нем и утешенье, И жалость: вдруг они уйдут, Кто оградит от прегрешений, При всем при том не упрекнут. И я ни в чем им не перечил, Не лез упрямо на рожон. Манил порою алый вечер С коварно спрятанным ножом. Но вот еще – улыбка лилии, За поцелуй — уйдешь на дно! И недруги – как друга милые — Мне это Господом дано. |
