«Не в лесу дремучем заблудился…» Не в лесу дремучем заблудился И бездомным не был никогда. И с небес я тоже не свалился. И не убавляю я года. Просто прохлаждаюсь, наслаждаюсь Горьким ветром, тучей грозовой. И не замыкаюсь и не каюсь Совестью и головой седой. Я словами никого не трону, Жестом никого не удивлю. В унисон дыханью травы стонут, Их тревогу я душой ловлю. И под умирающим осокорем Простою я долгие часы, Ощущая дальнее, высокое Ускользнувшей жизненной красы. «Мне памятник не возведут…» Мне памятник не возведут И мой музей откроют вряд ли. К моей могиле не придут В нарядных галстуках ребята. И не исполнят славный Гимн О Родине непобедимой, Они направятся к другим, «Навеки» избранным, любимым. Кто подпевал и восхвалял Взахлеб правителей бездарных, За что награды получал За труд «усидчивый, ударный». Мне ж не пристало горевать. Пройдут года и сдует перхоть. Моей святой душе летать, С прощеньем созерцая сверху. «Долго-долго ветры дули…» Долго-долго ветры дули И плескались тьмой в окно, И свистели, словно пули, Как в придуманном кино. Мне же было не до шуток, Все таблетки поглотал. В заточенье много суток Духом пал, вовзят пропал. Забоялся злой стихии, Дрожью охлонулся весь. Некто шастают лихие, Затевают явно месть. В чем же я повинен горько? Казнь какую понесу? Об одном прошу я только: Не губите мир-красу! И закаты, и рассветы, Кровлей нечего греметь. Дайте русскому поэту При рассудке умереть. «Чуть отвалило, полегчало…» Чуть отвалило, полегчало, И я уж снова на коне! И вновь забрезжило начало, Утраченное не во сне, Не чуя грубую усталость, На сердце непомерный груз. «Вернулось! – я ору. — Осталось!», По-детски радостно смеясь! За эти вещие мгновенья, За воскрешение, как блик В иконе, найденный в терпенье, Чтобы узреть Всевышний Лик. «Глухота, отторжение…» Глухота, отторжение От земной суеты. Сон больной? Иль видение? Поразмыты черты — Нет дороги и пашни, И дрожащих кустов. Только давит поклажа Прошумевших годов. Без разбора и вольности Я иду в темноте. И незримые волны Гасят свет в вышине. Так и все уходили, Боле уж не дыша, При остаточной силе, Как роса с камыша, Что не сможет наполнить Плеса высохший яр. По округе от молний Разгорится пожар, Лес, опушка обуглятся, Станет камнем земля. В небе Млечная улица. Явит свет для меня. «Ни в скандалы, ни в драки…»
Ни в скандалы, ни в драки Нет желания ввязываться. Друга ситного враки Ловким кружевом вяжутся. И спустя лишь минуту, Их узлы и сплетения, Без труда пораспутанные, Превратились в видения. Он, гляжу, не сдается. Так умудренный медник Трет, насупленно бьется Над вещицею бледненькой, Над вещицею простенькой, Золотой чтоб смотрелась. Жизнь в ненастье и в просини Моя сплакалась, спелась. Близко-близко затишье Непорушенной вечности. Счастье в песнях не ищет Тот, кто Богом помечен. «Я думал, моя песенка уж спета…» Я думал, моя песенка уж спета И в бренной жизни стал совсем ничей. Ты подарила старому поэту Букет незримых солнечных лучей. Спасибо, женщина! Как раз сегодня, Как никогда, нуждаюсь я в тепле. Душа моя блукает в непогоде, Хотя ликует лето на земле. Но так судьбой начертано с рожденья — Идти стезей тернистою Христа, Мириться с униженьем и презреньем, Иудов новых лобызать уста. Отнюдь, отнюдь… Не всякий раз судьбине Потворствовал – деяния глухи. Я материнской посвящал калине С грустинкой мелодичные стихи. Та судьбы стезя вела угрюмо Во мрак, где свет запрятан глубоко. И я невольно предавался думам, Иное что-то тайное влекло. И вот я вышел, выбрался наружу В лохмотьях и с подавленной душой, И мыслил тяжко: никому не нужен, Калине материнской лишь одной. И не любя, сочувствуя при этом, Ты не прошла дорогою своей, А подарила скорбному поэту Букет незримых солнечных лучей. «Таящиеся мысли не выходят…» Таящиеся мысли не выходят На свет – их слишком острые углы, На них отсутствует извечно мода, Они – коварный нож во тьме золы. «Не дозволяй сорваться на свободу Ему, – молю я Господа порой, — Ведь он, поправ движение Природы, Мир сущий очернит лихой бедой». И в мороке душевных откровений, В горячке необузданных обид Я укрощаю злость стихотворенья, Пред желчью возвожу надежный щит. И полнокровно близость ощущаю И ровное дыхание Христа, Соблазн недавний мне Иисус прощает, Сияет нимбом жизни высота. |
