– Прошу, если тебе не дорога твоя жизнь…

Сказать «Подумай обо мне» Плим не смел. Это было не по-мужски, но он искренне хотел, чтобы до дриады дошла его трусливая мысль. Когда же дровосек понял, что ему страшно, неожиданно пришло новое чувство. Ему вдруг стало всё равно, сделает женщина то, о чём её просят или нет, выбьют из него дух прямо здесь или только покалечат. Всё это одна шайка – тролли, верзила, дриада, горгулья. Все заодно! Им просто стало скучно в тёмной пещере, вот они и выбрались наружу, поймали его и придумали себе развлечение. Дешёвый спектакль труппы уродцев. Его заставляют упросить дриаду сделать то, чего она сделать не может (и ведь все наверняка это знают), и когда она это не делает, его осыпают тумаками и дружно покатываются: «Посмотрите, какое зрелище! Дровосек так напуган, что просит невозможного. Ха-ха-ха! Умоляет оживить непонятно что, непонятно как».

Плим почувствовал, что проваливается в темноту. Он уже никого ни о чём не просил. Он снова был мальчиком на берегу реки, смотрел на звёзды, показывал на одну из них и спрашивал отца: «И всё-таки кто я?»

Вода в реке отражала лунную дорожку. Позади возвышалась гора. Он чувствовал спиной, как внутри пещер оживает зло. «Оглянись», – услышал он чей-то голос. Мальчик повернул голову и увидел, как из самого центра горы в небо выстрелил снаряд. Он взлетел над верхушками деревьев и застыл на фоне белой, как молоко, луны. Затем снаряд раскрылся (точно как плащ фокусника). Плим увидел лапы, безобразную голову и оскаленную пасть. Чудовище! Зло! Оно расправило крылья и полетело в сторону деревни. Мальчик хотел вскочить и бежать, но тут гору начало трясти. Он услышал преисподний хохот, отдающий тысячным многоголосьем. Один за другим гора выплёвывала маслянистые снаряды. Оказавшись в небе, они превращались в фурий и разлетались в разные стороны, как саранча, знающая волю своего полководца.

Плим снова услышал голос: «Ты этого хочешь? Я могу сделать то, о чём они просят, и ты перестанешь страдать. Перестанешь сейчас, но не завтра, когда узнаешь, что случилось с твоей деревней».

И вот он уже взрослый мужчина, а не маленький мальчик, снова смотрит на реку, звёзды и огни деревни, раскинувшейся на берегу. Чудища растаяли как дым, и воздух приобрёл былую прозрачность.

Плим молчал. Если он даст ответ, который хочет услышать дриада, то сам откажется от надежды на возвращение, свободу и саму жизнь! «Может быть, она права? Может быть, для того, чтобы найти в себе силы бороться, я действительно должен ответить на вопрос «Кто я?» Не пойму одного, чего она от меня хочет? При чём тут – «Кто я?» Какой ещё смысл может быть в дурацком вопросе? Я дровосек и не собираюсь быть героем».

Плим бы ещё летал и летал в поиске ответа, если бы не пронзительные вопли. Он приоткрыл здоровый глаз. Пещера сотрясалась от визга троллей. Все они, как один, в неистовом азарте гонялись за рогатым поросёнком. Животное на длинных волосатых ногах в ужасе металось по пещере, скакало и спотыкалось, ударялось о стены и уворачивалось от преследователей.

Дриада всё так же стояла привязанная к высохшей берёзе. Глаза её были закрыты. Камень, на котором недавно покоилось изваяние свинокозла, пустовал, а по пещере, безобразно визжа и хрюкая, носилось несчастное животное.

Обалдуй отрезал от туши кусок мяса и бросил Плиму.

– На, приложи к глазу.

– Откуда такая забота? Там, в штольне, ты не был так обходителен, – пробурчал он.

– Это было твоё знакомство с делами. Теперь ты должен поправляться и набираться сил. Как только утихнет суматоха с твоими поисками, станешь ночами рубить деревья.

Великан громко высморкался и пошёл к котлу, чтобы зачерпнуть себе еды. Плим попытался подняться, но тяжёлые цепи остановили его.

– Эй, Обалдуй! – крикнул он. – Тебя ведь так зовут? Можно задать один вопрос?

– Я не отвечаю на вопросы, – бросил через плечо Обалдуй.

– Ты попал сюда так же, как и я, или с самой песочницы знаком со старухой?

– Я не отвечаю на вопросы и не знаю, что такое песочница.

– Ну конечно, – не унимался Плим, – ты же в каком-то смысле сам сделан из песка. Не станешь же ты играть в прахе своих сородичей.

Обалдуй в два прыжка подскочил к Плиму, вырвал из его рук мясо и прорычал:

– Если тебе сегодня было мало, я могу добавить!

Плим опешил от такой реакции.

– Прости! Не ожидал, что тебя так заденет эта шутка.

Обалдуй выпустил из ноздрей клуб пара и ушёл в свою нишу.

Плим удивлённо посмотрел на дриаду.

– Чего это он? Может, споёшь одну из своих песен, чтобы они свихнулись и выпустили нас?

– Увы, к нашим песням тролли глухи, – ответила она, – поэтому их и выбрали быть надсмотрщиками.

– Кто выбрал? Расскажи, как ты здесь оказалась?

– Тебе будет это неинтересно. Но вот насчёт Обалдуя ты попал в точку.

– В точку? – удивился Плим. – Да я даже и не целился. В чём же именно я попал в точку?

– Насчёт его сородичей. Ты ведь видел на вершине холма камни?

Плим вспомнил два валуна, которые показались ему в темноте великанами из сказки.

– Да, но только мельком. В тот день, когда старуха заманила меня сюда.

– Ясно. Но при свете дня ты обнаружил бы поразительное сходство тех камней с этим изувером, – дриада бросила ненавидящий взгляд на нишу, где готовился ко сну Обалдуй. – Заметил, он даже не стал есть после того, как ты напомнил ему про сородичей?

– Когда меня сюда привезли, – продолжила дриада, – на этой горе обитала только пожилая женщина. Так, по крайней мере, думали солдаты Короля. Старушка жила в том доме, на склоне холма.

Королю и его челяди нужно было место, где они смогут надёжно спрятать меня. Холм с его заброшенными штольнями идеально для этого подходил. Но были две проблемы – близость вашей деревни и, собственно, сама старушка. С первой проблемой они разобрались так, как ты и видел – договорились с бургомистром.

Что же касается старушки, то она оказалась больше удачей, чем препятствием. Горгулье нужно было тело, в котором она сможет встречать непрошеных гостей, если вдруг бургомистр не справится со своими обязанностями.

Однако третья, самая что ни на есть настоящая проблема, открылась случайно. Это была семья големов. Когда их обнаружили, Обалдуй доходчиво всем объяснил, что не собирается делить своё обиталище со мной и сворой мерзких троллей. Тогда-то я впервые и увидела, на что способна горгулья.

Дриада перевела дух.

– Ты ведь слышал про «Заповедные Лагриньеры» или, как их ещё называют, «Зрелищный лес» – сады Короля Прохламона, которые он устроил в Эльманаире?

– Не только слышал, – ответил Плим, – я даже бывал там с друзьями. Правда, нас не везде пустили. По-настоящему редких тварей таким, как я, не показывают.

– Я была одной из тех редких тварей, – невесело усмехнулась дриада. – Смотри! Теперь у тебя есть такая возможность.

Плиму стало неловко за свои слова.

– Прости, я никогда не думал…

– И никто не думает. Всех интересует только зрелище. Но я стала не просто зрелищем. Я стала угрозой. Предание о том, что пение дриад сводит людей с ума, послужило на руку советникам Короля. И вот благодаря их рекомендации я здесь. Я – самая большая угроза королевскому трону, – с иронией произнесла она. – И что же может сдержать эту угрозу, кроме смерти или заточения? Убить меня им не позволили суеверия. Оставалось одно – спрятать подальше от уязвимых человеческих глаз и ушей. Но кто сможет выполнить такое ответственное задание? Люди, которые боятся дриаду как чумы? И такое существо нашлось. Есть у Короля в «Зрелищном лесу» уголок, куда до сих пор пускают только избранных. То место по праву считается сердцем сада, его изюминкой, волшебным занавесом, за которым оживают народные небылицы. Одна из таких небылиц – каменная фурия. Для всякого рода черни этой твари просто не существуют. Горгульи? Да они всего лишь сказка, которой мамы и папы пугают непослушных детей. И вот представь, сказка превращается в реальность. И что же? Оказалось, что только это «вымышленное» существо обладает необходимым разумом, силой, скоростью, зрением и способностью к перевоплощению, чтобы выполнить задание Короля. Горгулья – идеальный надсмотрщик, с которым можно так же, как с любым человеком, заключить договор. И Король такой договор заключил. Ей – свобода, ему – спокойный сон.