– Почему ты так думаешь?

– Лукада, у нас что, нет больше других разговоров? – он явно начинал терять терпение. – Не ищет, потому как я велел присмотреть за ней. И ещё помочь ей.

– Кто за ней присматривает? – спросила Тереция, стараясь не выдать волнения своим вопросом.

– Какая разница? Главное, что она не пойдёт в лес, а будет сидеть дома у печки, – он одарил Лукаду недовольным взглядом: – Вот видишь, твой нездоровый интерес к делам, которые тебя не касаются, передаётся детям. Дай лучше распоряжение кухаркам приготовить на ужин перепелов.

Под столом раздался голос:

– И велите, чтоб сильно не зажаривали. Тогда косточки остаются сочными.

Бургомистр хотел напомнить псу про правило № 17, но подумал, что участие Бомби сейчас на руку. «Болтай, что хочешь, только уведи разговор подальше от дровосека».

Пёс почувствовал, как толстые пальцы почесали за ухом. Подзадоренный расположением хозяина, он решил воспользоваться моментом и пожаловаться на то, что в псарне нарушаются права охотничьих борзых. Он хоть и представитель древнего рода говорящих кунов, но всё же не может спокойно наблюдать, как угнетают его бессловесных сородичей.

– Вот! С этим нужно разобраться. И прямо сейчас! – бургомистр вытер рот салфеткой и встал из-за стола.

Бомби чуть не захлебнулся слюной. К нему в коем-то веке прислушались.

Дриада была права. Плим был не просто удивлён, он был ошарашен и потрясён увиденным. После разговора со старухой Обалдуй вернул его в пещеру, а потом повёл по подземному тоннелю туда, куда до этого отправилась дриада.

На стенах горели факелы. Шахта убегала вниз, переходя из одной сводчатой пустоты в другую. То здесь, то там попадались озерца, наполненные чёрной масляной жидкостью. В большинстве сводов встречались нагромождения нетесаных камней разной величины. Где-то вдалеке слышался лязг металла. Плим шёл, перепрыгивая через текущий по дну ручей.

Звуки зубил становились всё отчётливее. В одном из гротов он увидел искусно обработанные каменные изваяния. Кто-то выстроил их в ровные шеренги – по двадцать или тридцать статуй в каждой. «Так, наверное, выглядит королевская гвардия перед атакой врага», – подумал Плим.

Но это были не солдаты, а чудовища, в точности похожие на существо, скрытое под обликом старухи. Горгульи – крылатые убийцы, о которых в Лавритонии сохранились только легенды. Мощные и высокие, ростом не намного уступающие Обалдую. Странное чувство беспомощности навалилось на дровосека при виде этих каменных фигур. В голову пришла нелепая мысль об армии, ожидающей своего часа.

Вскоре они прошли последний проход, за которым открылась невероятных размеров пещера. Свет сотен факелов озарял её. Повсюду, куда ни брось взгляд, трудились тролли, вытёсывая из бесформенных глыб крылатых чудовищ. Кто-то проводил грубую обработку, кто-то поливал камни водой, кто-то держал факела и подносил инструменты, а кто-то придавал заготовкам уже узнаваемые черты безобразных морд, крыльев и когтей.

Плим отступил в сторону. Навстречу ему двое троллей толкали телегу с готовым «творением». Со скрипом телега проехала мимо и исчезла в тоннеле.

Отдельно в стороне стояла металлическая клетка с одним из законченных изваяний. Чуть поодаль сидела дриада. Она видела, как появился в пещере Плим, но в голове у него ничего не происходило. Никаких вопросов и никаких объяснений.

Обалдуй толкнул дровосека вперёд.

– Давай! Попробуй её покормить.

– Что значит покормить её? Мы ведь договорились, что я буду…

Обалдуй толкнул его сильнее и повысил голос.

– Покорми её!

Плим посмотрел на измождённое лицо дриады. Да, она определённо питалась соком деревьев, и сейчас её сила была на исходе. Он взял одну из берёзок. «Чахлая поросль, а не дерево», – подумал он, и по примеру того, что уже видел, поставил берёзу за спиной дриады. Она посмотрела на дровосека, и он услышал: «Тебя старуха тоже сломила? Что ты должен делать? Рубить деревья или просто быть моим надсмотрщиком?»

Плим не нашёл, что ответить на этот то ли упрёк, то ли досаду. Он взял её волосы и прижал к стволу. Ему подумалось: «Вот так родители кормят своих детей – с ложечки, чтобы они не обляпались». Нелепо всё это выглядело, но, может быть так же нелепо в её глазах выглядел и он, когда приступал к своей человеческой трапезе.

«Мы сделаны из разного теста, так не лучше ли просто забыть о различиях и помочь друг другу», – обратился он мысленно к дриаде.

Ничего не происходило. Волосы продолжали свисать с руки как водоросли.

Обалдуй подошёл сзади и влепил подзатыльник. В голове зазвенело, Плим сморщился от боли.

– Что, не получается сработаться? – прогудел он. – Если она будет отказываться, виноват будешь ты. Если она сдохнет, подохнешь ты.

– Пожалуйста! – произнёс Плим вслух, глядя на дриаду, а потом добавил мысленно, – «Я буду рубить для тебя деревья. Настоящие! Не то, что эти убогие веники. Я не говорю, что меня сломили, просто нам нужно время».

Дриада продолжала смотреть в каменный пол, но волосы всё же заструились, стали обвивать дерево и вдруг словно иглы вонзились в кору. Она закрыла глаза. Бледность на лице стала исчезать.

– Спасибо! – сказал Плим. Он понял, с этого момента придётся строить общение в две линии: речевое – для Обалдуя, и мысленное – для дриады. Тут главное не запутаться! Это словно жонглировать куриными яйцами, катаясь на карусели. Ошибка чревата разоблачением. Придётся оттачивать новые навыки.

Дерево застонало, по белому стволу протянулись тонкие трещины, на поверхность выступил прозрачный сок. Дриада быстро набирала силы.

Обалдуй одобрительно кивнул.

– А теперь она должна кое-что сделать, – сказал он.

Голем окликнул одного из троллей и что-то шепнул на ухо. Тот радостно подпрыгнул и потёр руки. На приплюснутом рыле отобразилось подобие удовольствия. Тролль умчался, а через минуту вернулся, неся под мышкой каменную глыбу. Он бухнул тяжёлую ношу к ногам дриады и отскочил в сторону.

Это было нелепое изваяние того, чего не существует в реальном мире. Помесь козла и поросёнка.

– Вели ей оживить это.

Приказ прозвучал так, будто сделать камень живым дело не более заурядное, чем почесать спину.

– Хорошо! – Плиму становилось не по себе от этой игры. Но разве он здесь устанавливал правила?

– Пожалуйста, оживи это творение криворукого тролля, – попросил он.

Дриада посмотрела на камень и отрицательно покачала головой.

Плим схлопотал очередной подзатыльник. Красные мурашки зарябили в глазах. Это был не просто шлепок «ну-ка, малыш, не безобразничай». Боль была такой, будто в затылок прилетел булыжник величиной с кулак.

– Прошу тебя, сделай то, что просят эти господа, пока мою голову не раскололи как орех, – Плим говорил вслух, надеясь таким образом убедить Обалдуя. Мол: «Посмотри, верзила, я из шкуры вон лезу, чтобы твой приказ был исполнен».

Дриада не шевелилась, но и не отводила глаз от Плима.

Снова удар. В этот раз прямо над бровью. На лбу появилось рассечение, по лицу побежала струйка крови.

Плим не выдержал. Размахнувшись, что есть силы он ударил великана в грудь. Великолепно! Рука просто онемела от боли. С таким же успехом он мог лупить любую из стен пещеры.

– Я не стану об этом просить! – закричал он. – Уговор был такой, что я рублю деревья. А заставлять женщину со странностями сделать ещё большую странность – не по моей части.

Удар в голову.

– Не делает она – виноват ты! – спокойно сказал Обалдуй.

– Не буду! – Плим скрестил руки на груди.

Удар в живот.

Дровосек сложился пополам и зашёлся кашлем. Вокруг собрались довольные зрители. Превозмогая боль, Плим вскочил и бросился на голема. Обхватив ногу, он попытался опрокинуть Обалдуя на землю. Тролли хихикали и ерничали. Тяжёлая рука подняла и швырнула Плима в сторону. Он пролетел по воздуху и ударился плечом о камень.

После такого броска дровосек взмолился. Он уже не знал, просит вслух или умоляет дриаду внутренним голосом. Один глаз заплыл. Тролли зашлись неистовым улюлюканьем: «Абун! Абун! Абун!» Плим встал на четвереньки и таким макаром вернулся к изваянию. Под дружные вопли он, конечно, попросит дриаду оживить безумное творение ополоумевшего скульптора.