– Слишком высоко, вот что.

Кузнец был удивлён желанием бургомистра подняться с ним наверх. Весь день он просидел на месте, закутавшись в шубы, а тут вдруг решил помочь.

– Не стоит вам этого делать. Лучше отправьте со мной вашего собачника.

– Нет, он будет собирать вещи и ждать остальных.

– Как вам угодно, только наденьте эти штуки. Снег слишком глубокий.

Бургомистр неловко натянул на ноги снегоступы, и они начали подъём.

Обалдуй увидел, как двое стали подниматься на холм. Вопреки заверениям старухи они всё же сунулись сюда. На случай, если это произойдёт, у него были чёткие указания – не применять силу, а просто предупредить её.

Он спустился к домику и постучал. Дверь отворилась.

– Люди идут сюда.

– Сколько? – спросила старуха.

– Двое. Один – тот, что приезжал весной. Второго не знаю.

– Ступай в сарай и жди. Если среди них бургомистр, то нам ничего не угрожает. Такие, как он, выкрутятся из любой передряги.

Обалдуй послушно поплёлся в сарай. Старуха затворила дверь и задула фонарь. На холме стало совсем темно.

Мокрый снег слепил глаза. Лисс не ожидал, что, выйдя из-под защиты деревьев, они окажутся под шквалом. Идти в гору по рыхлому снегу было совсем не то же самое, что прочёсывать занесённые тропки леса. Темнота как будто ждала, чтобы навалиться на холм. С каждым шагом подниматься становилось всё тяжелее. К тому же бургомистр оказался совсем не приспособленным к физическим нагрузкам. Он не причитал, но уже через сотню шагов ухватился за тулуп идущего впереди Лисса. Если бы бургомистр не вызвался сам идти с кузнецом, можно было подумать, что он не просто придерживается, а скорее тянет его вниз. Впрочем, такой мысли у Лисса не возникло.

На середине холма Лисс понял, что окончательно выдохся. Если уж он едва смог преодолеть этот короткий путь, то вряд ли это смог бы сделать Плим со своим ослом. А осла своего он ни за что бы не бросил. Сделав ещё сто мучительных шагов, Лисс наконец попросил бургомистра отпустить его и подождать здесь, пока он не поднимется наверх.

– Об этом не может быть и речи! – давясь снегом, воскликнул бургомистр. – Я не могу отпустить тебя одного.

Лисс вздохнул и подхватил своего пастыря под руки.

– Тогда поспешим, господин бургомистр. Боюсь, такими темпами нас скоро накроет темнота.

– Согласен. Давай повернём назад!

– Осталось совсем чуть-чуть, – Лисс оторвал от себя руку бургомистра и уверенно пошёл вперёд. Сделав не больше десятка шагов, он вдруг услышал позади истошный крик:

– Ай! Моя нога! Я угодил в капкан!

Лисс вернулся и помог бургомистру выбраться из снега.

– Да не кричите же так! Никакого капкана нет. Лучше ответьте, где ваши снегоступы?

– Не знаю… Я потерял их там, внизу.

Кузнец покрутил ногу, за которую держался бургомистр.

– Так больно?

– Ой, да! Просто невыносимые муки. Нужно спускаться, пока у меня не началась гангрена.

– Господин бургомистр, посмотрите, осталось совсем чуть-чуть. Вот она, вершина. Потерпите, а я туда и назад.

– Хорошо! Бросай меня здесь. Иди, если тебе не жалко живого человека.

Кузнец в замешательстве смотрел то на холм, то на бургомистра. Наконец он решил.

– Я знаю, с вами всё будет хорошо. Это просто ушиб! – выкрикнул он и быстрыми шагами двинулся к вершине.

– Стой, а как же я?

Бургомистр смотрел на удаляющуюся фигуру кузнеца. Вот и всё! Мысленно он уже рисовал картину своей страшной участи. Король не прощает проколов. Политика дело такое, маленькая ошибка – большие последствия…

Лисс уже дошёл до вершины холма. Вот и камни. Он обернулся, так же, как днём раньше это сделал Плим. Внизу раскинулось безбрежное белое море. Бургомистр лежал на спине и смотрел в небо. На него прямо из темноты падал снег. Вдруг резкий жалобный крик, прерываемый лаем собак, пронзил воздух. Не было никаких сомнений, внизу кричал осёл. Бургомистр взглянул наверх. Сломя голову Лисс бежал обратно.

– Господин бургомистр, вы это слышали? – кричал он, глотая снег. – Плима нашли! Это его осёл! Поспешим вниз! Говорю же, это кричит осёл Плима!

Радость Лисс а была недолгой. Люди бургомистра нашли дрожащего от холода осла в чаще. Один из псарей случайно услышал звуки, которые принял за хрюканье кабана. Оказалось, что это был осёл Плима. Бедное животное было так напугано и обессилено, что поначалу не находило в себе сил даже подать голос. Однако ни дровосека, ни возка поблизости не оказалось.

Есть осёл, но нет телеги! Версия бургомистра о том, что Плим сбежал в город, рассыпалась. Не мог же он в конце концов сам залезть в упряжь и поскакать по Зыбь-дороге навстречу мечте…

Не разбирая поворотов, Бомби промчался из столовой по коридору наверх и с глухим «бум!» врезался в дубовую дверь. Кого-то жизнь ничему не учит. Стеная и причитая, он вошёл в спальню.

На столе горела масляная лампа. Тереция в ночной рубашке сидела на подоконнике и смотрела в непроглядную темень. Бомби подошёл и положил усатую морду на босые ноги девушки. Обычно этот трюк срабатывал. Так можно было привлечь к себе внимание или выпросить вкусняшку. С этим трюком не нужны были даже слова. Но на этот раз Тереция не пошевелилась. Не замечая Бомби, она продолжала с задумчивостью смотреть в даль. Не в ту даль, что была за стеклом, а в ту, что внутри неё.

Бомби такое положение дел не устраивало. Он сосчитал про себя до десяти. Десять секунд, по его мнению, было пределом молчания для двоих говорящих существ, находящихся в одной комнате. После этого тишина всегда превращается в муку.

– Ну что, не видно Плима? – Бомби вложил в свой вопрос всю озабоченность, на которую только был способен. Тишина. Тереция смотрит в окно, словно его здесь и нет. «Ох, не с этого вопроса нужно было начинать».

– Ну, что там за окном? Снег ещё валит?

Тереция взглянула на Бомби с грустной улыбкой и потрепала его за ухо.

– Хочешь поговорить? Невмоготу молчать после такого беспокойного дня?

– Что ты! Какие беспокойства! Я вижу, как ты страдаешь, и от этого у меня пропадает аппетит. «Страдать в одиночку нельзя», – так говорила моя бабуля. Иначе можно поймать кукушку. Не знаю, при чём тут кукушка, но так она говорила.

– Согласна! Твоя бабуля была очень мудрой.

Бомби шмыгнул носом.

– Хочешь, закопайся в мою мохнатую шерсть, поплачь, выплесни чувства. Плим ведь был замечательным человеком, и ты его любила. И вот на тебе! Всё, что от него осталось, – это старый облезлый осёл. Какая трагедия!

Бомби зажмурил глаза и всхлипнул.

– Ты думаешь, с ним что-то случилось? – спросила Тереция.

– Случилось? Конечно, нет! Я даже не допускаю мысли, что сейчас его тело лежит где-то под толстым слоем снега и дожидается весны, потому что до весны его точно никому не найти. Нет, это вздор и глупости. Любая собака скажет тебе, что уйти из дома на несколько дней и не возвращаться – это совершенно нормально. Так что давай не будем накручивать лишнего, а лучше поиграем в отгадывание слов. Всё, я загадал слово: «Тот, кто нырнул и не вынырнул». Подсказка – это не рыба.

– Нет, Бомби, я не могу сейчас играть. Расскажи лучше, что ещё говорил отец в столовой.

– Утопленник.

Девушка с ужасом посмотрела на Бомби.

– «Тот, кто нырнул и не вынырнул». Правильный ответ – утопленник. Точно не хочешь поиграть в слова?

Тереция покачала головой.

– Ладно. Ну, – вздохнул он, – что говорил бургомистр в столовой. Ты ведь сама всё слышала. Он разбил людей на группы по двое, а сам в одиночку пошёл куда-то, где после долгих блужданий обнаружил это глупое животное – без сознания, без дровосека и без телеги.

– Это всё?

– Конечно, не всё. Ещё он спас кузнеца. Но это ведь не относится к спасению Плима.