Грязные, не весть что пережившие стены, на которых можно было разглядеть алые пятна и ровные полосы от ногтей, были завешаны разными плакатами, недавно принесенными в палату по указу Олега. Я была благодарна этим двум, но так себе у них выходило сгладить жуткую обстановку.

Как мне сказали, спец. службы взяли Михаила Львовича около семи утра и уже во всю обходили здание, чтобы оценить ущерб, нанесенный на физическое и психическое здоровье пациентов. "Happy end" близился, однако до моего было далеко. Если бы ученые спохватились раньше, я бы не чувствовала себя ни к чему не способным овощем.

После обеда начались новые изменения. Я потеряла голос. Случилось это неожиданно для всех. Именно тогда, когда с меня начали брать показание, я открыла рот и не смогла выудить из себя ни звука. Дмитрий проводил агентов соответствующей службы и вернулся ко мне со столом, на который взвалил стопку бумаг, и стулом, на который сел и больше ни спускал с меня глаз.

Смириться с потерей казалось задачей невыполнимой, поэтому я всячески напрягала связки. Благо слух не подводил, напротив, кажется, стал даже лучше. За дверью постоянно слышался топот и отдельные фразы, хоть она и была сделана из толстого куска железа. Но это не особо пугало по сравнению с тем, что я навсегда могу лишиться возможности говорить.

— Опиши свое состояние. Максимально подробно, хорошо? — обратился ко мне Дмитрий, надев очки в черной оправе.

Я устало взглянула на него и вздрогнула, увидев свое отражение в линзах. На меня смотрели желтые глаза.

— Ты чего? Черт. Понял. Только не волнуйся.

Я схватила пустой блокнот, что протягивал мне врач, и стала писать.

Вчерашний день, сегодняшний. Казалось, страницы будет недостаточно, чтобы выразить в полной мере то, что мне пришлось испытать. Сколько еще предстоит мучений? Уже другой вопрос. Что с моей внешностью и как все это связано с одной операцией по пересадке одной ткани в другую? Третий вопрос. В итоге, у меня в голове их накопилось множество. Оставалось только грамотно и без эмоций их подать.

Неровным подчерком я заполнила всё до последней страницы и бросила блокнот в Дмитрия.

Он пробежался по нему глазами, вздохнул и поднял их на меня.

— Сейчас не время и не место всё объяснять. Как только ты поправишься, обещаю, расскажу всё, что захочешь. Ладно?

Я покачала головой.

— Кто бы сомневался.

Тут дверь в изоляторе открылась, и на пороге появился Олег.

— Как успехи? — спросил он у Дмитрия, кивнув мне.

— Да все так же. Я разобрался в том, что он хотел сделать. Однако одна операция не могла привести к таким ухудшениям. Да и каким образом? Если мы порезали палец, разве будем мучиться от зубной боли?

— В этом ты прав. Смотри, — Олег подошел к столу и положил перед своим другом лазурную папку.

Дмитрий пролистал несколько страниц и в изумлении поднял на него глаза.

— Где ты ее нашел?

— За книжной полкой, в кабинете Михаила Львовича. Ты только взгляни на это! Да здесь же все дела людей из крыла С. Самое жуткое то, что у него не было точных целей, мы теперь сможем это подтвердить. Он делал первое, что приходило на ум.

— Что с ними теперь будет?

— К сожалению, обратного пути больше нет. Твой дядя на совещании, которое ты пропустил утром, сказал, что у нас есть два варианта. Либо оформлять их на эвтаназию, либо содержать до конца жизни в клетках. Так то, коллега. А теперь открой дело № 193.

Я была рада, что Олег не старался ничего скрыть от меня. Это было справедливо как минимум потому, что от этой информации зависело как минимум мое здоровье.

Дмитрий усмехнулся, провел рукой по волосам и сложил ладони в замок, приложив его к губам.

— ДНК формирует тело человека, неся в себе генетический код развития, так? Это жизненно важная единица, которую могут использовать вирусы для размножения, — продолжал Олег. — Но ДНК людей, подобных Маргарите, отличается от обычной. Вирусы не могут внедрить в их клетки свою нуклеиновую кислоту. Он хотел выяснить причину этой особенности.

— Но здесь речь идет не о вирусах. Причем тут трансфекция генов водного позвоночного? Хотя погоди, кажется, я начинаю понимать.

Разговор был очень интересный, но ввиду отсутствия нужного образования, я лично не понимала ничего.

— Он хотел скопировать ее ДНК, но произошла ошибка, которая и привела к тому, что мы имеем.

Олег стал водить пальцем по документам.

— Да. Кажется, так.

Жаждая пояснения, я уставилась на врачей. Но они слишком были заняты обсуждением, поэтому в какой-то момент я перестала их слушать и стала нервно грызть карандаш, оставшийся от недавней писанины.

— В общем, хорошая новость заключалась даже не в моей находке. Я договорился о встрече с профессором Волденским. Помнишь такого? Ну вот. Кто из нас поедет спрашивать — не вижу смысла, могу только пообещать, что пока ты будешь в отъезде, я прослежу за всем.

— Отлично. Насколько он далеко сейчас?

— Тебя не будет двое суток.

Мы с Дмитрием переглянулись.

— Это слишком много. Мало ли какие еще нас ожидают сюрпризы.

— Но только ты нашел с ним общий язык. Это еще тот фрукт. И если ты не забыл, после последней нашей с ним встречи меня едва не уволили. Билеты на самолет сейчас закажу через электронку, а ты собирайся. Вылет вечером, насколько мне известно.

— Ладно. Чем быстрее, тем лучше. Я рассчитываю на тебя.

И они оба направились к выходу, не обратив внимания на мои возмущенные жесты. Но через пару минут Дмитрий все же вернулся, чтобы забрать какие-то бумаги.

— Значит так, ты все слышала, — начал он, сев напротив меня. — Меня не будет два дня. Это необходимо, так как профессор сам сталкивался с такой ситуацией и это большая удача, что он согласился на встречу. Михаила Львовича ты больше не увидишь. Ты в безопасности, однако лаборатория еще заполнена его людьми. Олегу можешь доверять на все сто процентов, на счет остальных — будь осторожней. Так, что еще… Твой кулон мы не можем найти, мне очень жаль, но, кажется, он разбил его.

Я закатила глаза.

— Прости. Я понимаю, что он много значил для тебя. Скажи, можно его как то восстановить? Это нужно сделать срочно или двое суток можно подождать?

Восстановить я могла его без каких-либо проблем, причем в любой удобный момент. Так я и написала на черновике, взятом с его стола.

— Удивительно. А ведь он хотел ослабить этим тебя. Думал, что ты лишишься сил и связи с природой. Значит, кристалл играет не самую важную роль?

«Простая стекляшка».

— Вот как. Ну и замечательно. Обещаю, мы его восстановим, но немного позже.

Я кивнула.

— Это заметно облегчает мне задачу. Еще кое что.

Парень достал из кармана халата флакон с бесцветной жидкостью и протянул его мне.

— Давно нужно было отдать тебе. Недавняя разработка крыла В для проверки еды и своевременного выявлении в ней веществ различного рода. Одной капли достаточно, чтобы пошла реакция. Если в пище содержится что-то не биологического происхождения, то оно тут же пустит небольшой красный дымок. Его едва заметно, но обойтись без микроскопа можно. Увидишь его — подожди, пока препарат расщепит чужеродный объект. Через пару минут попробуй. Если еда горькая — стоит еще подождать, слегка кислая — можно спокойно есть и не бояться. Запомнила? Проверяй пищу каждый раз.

— Почему я не делала это раньше?

— Потому что это делал я.

Эта фраза сбила меня с толку и помогла, хоть и на минуту, отвлечься от очередного подтверждения о всегда присутствующей опасности.

— Ядов в местных лабораториях нет. А вот лекарств с побочными эффектами достаточно. Ну всё, я пошел. Через час принесут обед, а через два зайдет Олег. Он хороший специалист. Все будет отлично. Мы скоро выкарабкаемся, и ты забудешь всё это как страшный сон. Жду с тебя подробный отчет этих дней. В идеале, почасовой. Теперь тебе известно, где ты находишься, еще раз прошу тебя, сотни раз подумай прежде чем что-либо сделать. И будь храброй. Если ты будешь следовать всем моим инструкциям — у нас всё получится.