— Пей.

Видя, что я даже не тянусь к его руке с раствором, этот человек в белом халате схватил меня за ворот пижамы, встряхнул, затем взял за шею и приставил стакан к моим губам.

— Да хватит со мной так обращаться! — мой голос сорвался. — Отпустите!

— Ага, сейчас. Как только выпьешь.

Кто бы мог подумать, что этим всё и кончится? Те методы лечения, что постоянно пробовали на мне, были похожи на методы для психически больных людей. Только вот я не понимала, как это относится лично ко мне. Думала, что после прогулки по этим коридорам мне станет легче, но нет. Если такова больница для жрецов, я отказываюсь проходить здесь какое-либо лечение!

Вдруг возникший звон разбитого стекла заставил меня вздрогнуть. В руке у доктора, что так пытался дать мне урок, ничего не оказалось, а фиолетовая жидкость растеклась по полу.

— Вы что себе позволяете, магистрант?

Увидев Олега, выбившего кружку из руки этого ненормального, я выдохнула и отошла на несколько шагов в сторону.

— По вашему нормально, что она разгуливает по всему отделению?! Повезло, что я ее заметил! Кстати, знаете где?!.

Больше я ничего не услышала, т. к. Олег указал мне взглядом на дверь, и я ушла в свою палату. Не прошло и пяти минут, как он открыл ее и сел рядом со мной. Я укуталась в одеяло и повернулась к нему спиной.

— Когда это кончится? — спросил Олег. — Почему ты не можешь сидеть на одном месте?

— Я хочу домой.

— Что?

— Немедленно дайте мне телефон. Я позвоню родным, и они заберут меня отсюда.

— Ты же знаешь, это невозможно.

— Тогда просто выпустите меня отсюда. Я не намерена больше задерживаться здесь.

— Не могу.

Я вскочила с кровати.

— У ваших пациентов есть хоть какие-либо права?

— Да. Молчать и не высовываться.

— Значит, именно ими я не воспользуюсь!

И снова началась игра «пробуравь меня взглядом».

— Я здесь не останусь.

— Не тебе это решать. И мне надоело постоянно придумывать лже-объяснения, чтобы тебя успокоить, поэтому думай, что хочешь, но ты не выйдешь отсюда.

Я раскрыла рот от возмущения и встала с постели.

— Что вы делаете с пациентами? Давай, говори, раз уж надоело придумывать. Что у вас в подвале? Или точнее кто? Ну же, давай!

— Хватит истерить. Я не собираюсь тебе ничего объяснять.

Видя его безучастный взгляд, я наконец поняла в чем дело.

— Все из-за этого?

Я кивнула на выключенный телевизор, в котором отражалась камера наблюдения. Олег едва заметно кивнул и продолжил:

— Хватит бегать. Ты делаешь только хуже тем, кого встречаешь в этих коридорах.

Он встал и направился к своему кабинету.

— Кстати. Ты больше не увидишь Мари.

Я хотела было возразить, но сил хватило только на то, чтобы опустошенно осесть на кресло.

Прошли сутки. Я отказалась от еды. Не видя больше шансов попасть домой, я глубоко ушла в себя и ни с кем не разговаривала.

Кулон светился уже несколько дней подряд, это было еще одной причиной моего побега отсюда. Хотя каким образом это сделать я себе не представляла, однако надеялась, что решение придет само собой. В летнем лагере, когда мы с Милой устроились на самую худшую подработку в мире (кухонными работниками в столовую), чистили по 10 ведер мелкой картошки в день и мыли кастрюли огромных размеров, вместо с другими кухонными приборами, хотели сбежать. Помимо физической усталости, мы испытывали моральную — над нами вечно издевались в нашей смене, подгоняли и упрекали в плохой работе. Как же было тогда просто психануть двум подросткам, собрать вещи и уехать. Родители бы поняли, деньги тогда были не особо нужны. Но мы остались. Решили, что сможешь, выдержим. И действительно, поддержкой друг друга мы справились. Отработали сезон и договорились больше не вспоминать тот июнь. А что же теперь? Я одна. Я боюсь сделать какой-либо шаг, да и это становится невозможным, т. к. меня окружают камеры как какого-то психически не уравновешенного человека и замки, будь то на дверях, будь то на окнах.

Было около трех, когда Олег в очередной раз пытался убедить меня позавтракать или хотя бы пообедать.

— Рита. Если ты сейчас же не возьмешь ложку, я начну кормить тебя капельницей, — он сказал это неуверенно, отчего-то сильно волнуясь.

— Я поем только когда выйду за порог этой комнаты. Зачем ты пришел, если знаешь, что это бесполезно?

— Сказать, что завтра у тебя первая операция.

Отгоняя от лица появившийся страх, я стала смотреть ему в глаза.

— Расскажи по подробней, — тихо отозвался мой голос, когда снова появился кашель.

— Всему свое время. А сейчас ешь. Иначе завтра тебе не хватит сил ее перенести.

Я взглянула на принесенный поднос, что стоял на столике около кровати, фальшиво улыбнулась и пнула его ногой. Вот только у меня не получилось испортить Олегу рубашку, он, будто прочитав мои мысли, именно в этот момент забрал его, поэтому кроме синяка на ноге от железных ножек стола, я больше ничего не получила.

— Черт! — простонала я, обхватив голень. — Да я лучше умру от голода!

— Несостыковочка. Человек без еды может прожить месяц. Рита, послушай меня. Так у тебя будет больше шансов…

— Шансов на что?! Я тебе не верю. Я не верю вам всем!

— А стоило бы. Может тебя снова загрузить медицинскими терминами и прочитать лекцию о питании и его влиянию на организм?

— От фонаря можно сочинить какие угодно слова.

— Эй! У меня 2 медицинских образования.

— Купить в нашей стране можно всё, что угодно.

— Ну всё. Надоело.

Олег дошел до своего кабинета, открыл дверь, протянул руку и бросил мне какие-то вещи.

— Одевайся. Хочешь выйти? Я дам тебе такую возможность.

Не веря в происходящее, я медленно натянула белые объемные штаны, черную майку и нерешительно вышла из комнаты, где меня ждал Олег. Вещи были раза в два больше меня, но достаточно удобные, чтобы убежать в любой подвернувшийся момент. Эта вылазка была для меня четвертой, и я молилась всем богам, чтобы она стала последней.

Мы направились к двери напротив, о существовании которой я узнала только после позорного похода в подвал. Никогда не смогу забыть о нём. Лестница, по которой мы продвигались, вела в темный коридор, который в свою очередь — на площадку. Видимо только так можно было обогнуть врачей, которые находились на каждом этаже.

Олег начал подниматься наверх. Вот куда мне тогда нужно было. Ну кто знал, что выход находится над моей головой? Хотя это и странно.

Мы поднимались, казалось, целую вечность. Я явно потеряла сноровку, так долго пролежав в кровати. Но ради момента, что я ждала больше месяца, была готова идти на руках или ползти.

Небо сияло розово-фиолетовым цветом. Впереди шумело море, изредка накрывая белый песок. С правой стороны была пришвартована деревянная лодка, напоминающая мне самые красочные путевки на острова. Скалы закрывали берег с небольшим участком воды от лишних глаз. Зрелище заворожило меня, но ни на столько, чтобы насладиться им. Стало страшно. И именно от того, что я видела это место впервые, хотя все реки и озера в своем регионе излазила.

Крыша больницы была округлой формы, покрыта тропической зеленью, поэтому с неба наверняка не заметна. Тем более, что все следующие за ней корпуса находятся под землей.

— Пойдем, немного прогуляемся, — сказал Олег, беря меня за руку. — Только без глупостей, договорились?

Я кивнула, держа в голове миллион скрещенных пальцев.

Мы ходили вдоль берега, у кромки воды, говоря обо всем понемногу. Разговор с ним меня успокаивал, хоть впереди и было бескрайнее море, которое представляло собой большую преграду на пути к дому.

Видя мое беспокойство, Олег кивнул на большой камень, на который мы вскоре сели, отпустил мою руку и замолчал, глядя на закат.

Вид был прекрасный. Никогда не была на море. Характер здешних волн был довольно сложнее, буйственнее, чем у обычных водоемов. Я едва подавляла в себе желание снять обувь и почувствовать на собственной коже теплый песок и прохладную воду.