— Ка-а-ак?!

— Ну ты что, в самом деле, — вяло отбивалась Викис, — ветер же. Разве он позволил бы мне упасть? — а сама с ужасом и облегчением думала: как хорошо, что сбросили именно ее, а не Кейру.

Немут, попавший в организм через дыхательные пути, действовал мгновенно и блокировал дар на срок от нескольких часов до суток, и именно первые сутки были особенно важны для магической регенерации при травмах. И это при том, что ветер мог и не подхватить Кейру.

Между тем, Лертин, плюнув на поиски амулета, просто закинул на плечо бессознательного невидимого противника и потащил вниз по лестнице. Девчонки последовали за ним.

Нельзя сказать, чтобы их явление с пленником было триумфальным. От магистра Нолеро досталось всей троице:

— Настоящий боевик — это не только магический дар. Зная или предполагая, что во дворце неприятель, нужно пускать в ход все органы чувств. Где были ваши уши? Почему не уловили чужого присутствия? Где носы? Где, в конце концов, интуиция, которая, собственно, и делает мага? И почему не вызвали никого, пошли обратно сами? А если бы он не один был? Викис, я к тебе обращаюсь, у тебя есть амулет для прямой связи со мной!

Да еще и Керкис объявился, чтобы проворчать:

— Ни на минуту без присмотра не оставишь! — и снова раствориться в воздухе.

Викис, которая молча, опустив глаза, слушала недовольного наставника и покаянно вздыхала, после явления фамильяра всхлипнула судорожно и тут же почувствовала, как сильные руки Терниса притягивают ее за плечи. Ткнулась любимому в грудь и разрыдалась в его объятиях.

— Тьфу! — ругнулся Ренс. — не боевые маги, а детвора с соплями!

Однако распекать подопечных прекратил, вместо этого занялся поиском амулета невидимости. А когда нащупал побрякушку и снял, то разбор полетов и вовсе отошел на задний план, потому что изумленным взорам адептов предстал не кто иной, как давно и благополучно забытый магистр Хуплес собственной персоной.

— Ну да… стоило бы догадаться, как только я увидел плетения, за которыми были спрятаны регалии. Теоретик! — сплюнул магистр Нолеро.

Теоретик, как раз очухавшийся к тому моменту, смотрел на любимого врага без ненависти, но с какой-то детской обидой.

— Ну что, сам обо всем расскажешь или правдолюба принести?

Пленник, поджав губы, отвернулся.

Спрашивал Нолеро больше для проформы — без правдолюба было не обойтись, если они хотели быть уверенными в искренности показаний.

Как ни странно, Хуплес сопротивляться не стал — словно разом утратил волю. Сам под напряженными взглядами боевиков выпил 'эликсир правды' и тут же заговорил, не дожидаясь вопросов: о том, как мыкался, тщетно пытаясь найти себе приличное место после увольнения из школы, но потенциальные работодатели интересовались рекомендациями… как покинул Альетану, чтобы попытать счастья в Курмирре. Там его и нашел некто, не открывавший своего лица.

— А он и говорит: на что ты готов, чтобы получить хорошую должность? — преступник ухмыльнулся, обведя слушателей нетрезвым взглядом, — а я ему…

Викис передернуло от отвращения. Видеть бывшего преподавателя не хотелось совершенно, и она неслышно покинула комнату, где проводился допрос, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Слышно было все равно.

Вот как так получается? Был школьный преподаватель — обладатель скверного характера, это факт, но со своей работой вполне справлялся. В общем, шел себе человек, шел… и попалась ему на пути маленькая девочка. И стала камнем, об который ему суждено было споткнуться. Или песчинкой в механизме, управляющем его судьбой… До сих пор Викис считала, что ее болтливый язык создал проблемы только ей самой. И совесть по поводу увольнения магистра не тревожила: сам виноват, нечего было… Что виноват, она и сейчас не сомневалась. Но и обиды на него давно уже не чувствовала. За прошлое.

И вот эта жертва судьбы — поверженная, запутавшаяся в чужих интригах, исполнявшая приказы кого-то, кого она даже в лицо не знала, а теперь взахлеб, с энтузиазмом, повествующая о своих деяниях.

Впрочем, деяний было не так уж много, а о сути интриги магистр знал и того меньше, хотя его показания и прояснили слегка общую картину.

Да, именно он стал придворным магом королевы Мерелиты после увольнения мэтра Лагисара. Перед публикой не мелькал — так велел ему посредник. Мир тесен — мало ли кто узнать мог, задаться вопросом, а с чего бы это королеве менять на посту придворного мага искусного и сильного мэтра Лагисара на слабака-теоретика?..

Слезу королеве он дал по распоряжению своего тайного нанимателя, и сам с ней и ее любовником находился в ее покоях до последнего, чтобы усыпить их бдительность — конечно, королева не собиралась кончать с собой, она полагала, что держит в руках средство спасения, мощный амулет переноса. Но такой амулет был только у Хуплеса, и он им воспользовался в тот момент, когда королева активировала 'слезу'. Королева с человеком без лица тоже была знакома и, в отличие от ир Миагара, доверяла ему всецело. Все же ир Миагар оставался безопасником, подозрительность была у него в крови, и к кукловоду, который дергал за ниточки всю эту компанию, абсолютного доверия не испытывал. А потому и настоял на присутствии Хуплеса — полагал, что маг, который, в отличие от него, в амулетах разбирался хорошо, не захочет, если что, погибать вместе с ними. Просчитался. Но и сам Хуплес просчитался тоже: он-то надеялся, что, переместившись в свои покои, на которые был настроен амулет, он прихватит вещи и быстро уберется из дворца. Не тут-то было — в покоях мага уже поджидал наниматель, который велел ему оставаться во дворце и ждать указаний, а когда магистр попробовал спорить, тот предъявил ему кристалл с записью всех их переговоров. Ее обнародование означало не просто конец карьеры — оно было чревато смертной казнью в любом из королевств материка. За покушение на членов королевской семьи.

Почему королева решилась на убийство собственных детей, магистру было невдомек. Может, и их не собиралась убивать. Кто знает, что ей там наговорил тот… безликий.

А потом к первому покушению прибавилось еще одно — с помощью яда. Тут магистр не мудрил особо — пользуясь амулетом невидимости, предоставленным нанимателем, подсыпал яд в блюдо в процессе доставки десерта в королевские покои. Как связывался с нанимателем? Да вот он, амулет…

Амулет рассыпался в пыль, когда Хуплес попытался вынуть его из уха.

…Где взял яд? Нашел в комнате, которую занимал с момента перехода на нелегальное положение. Как попал яд в комнату? Да откуда ему знать! Это все человек без лица, он коварен и вездесущ!

Зато покушение на Викис было уже его собственной инициативой. Наниматель в последние дни не давал о себе знать, покидать дворец без его ведома Хуплес закономерно опасался, а в самом дворце, благодаря деятельности магов, для него оставалось все меньше безопасных мест. В конце концов нервы магистра не выдержали, когда на глаза ему попалась она — та самая девчонка, из-за которой все и началось…

После допроса Хуплес был отконвоирован в городскую тюрьму, в специальную камеру для преступников-магов, но до суда не дожил — в первую же ночь повесился на собственном ремне, которого у него… не было. И быть не могло, потому что потенциально опасные предметы у заключенных конфисковывали.

Понятно было, что свести счеты с жизнью магистру помогли. Что мог обессиленный спецкамерой маг противопоставить дюжему стражнику? И что мог стражник противопоставить неизвестному магу-менталисту, который поручил ему это грязное дело?

Из памяти стражника ничего извлечь не удалось — с его сознанием здорово поработали.

Словом, война продолжалась. Тайная война, которую вел против них неизвестный враг.

— Ума не приложу, кому и зачем это надо, — вздохнул Тернис.

— Просто у тебя пока опыта маловато, — хмыкнул Ренмил, — в таких случаях надо искать либо обиженного — например, твоим отцом или дедом — либо следующего претендента на престол, то есть того, кому выгодно.