— Натали, я хотела отдать тебе это перед самым отъездом, но раз уж тебе настолько невтерпеж, то держи.

Она вложила ларчик в протянутые руки.

— Это тебе.

— Давай, — серые глаза торжествующе блеснули. — Ладно, так уж и быть, не полезу я в твой сундук, можешь не волноваться. Ну все, пошли к папе!

Алоиз Барнеби нервно постукивал по столу костяшками пальцев. Предстоящий разговор с Китти обещал быть неприятным. Девушка должна понять раз и навсегда, что у нее теперь новая семья.

Он всерьез опасался очередного нервного срыва приемной дочери, вспоминая неудавшуюся попытку самоубийства Китти. Они успели ее спасти в последнюю минуту, а уж каких трудов и денег стоило сохранить случившееся в тайне от общественности. Барнеби поморщился. Конечно со стороны жены было несколько жестоко винить во всем именно старшую дочь, но Элен слишком тяжело осознавать, что ее репутация растоптана, а путь в приличное общество надолго закрыт.

Лично он совершенно не грустил из-за того, что все эти напыщенные снобы какое-то время перестанут таскаться в его дом, а уж возможность отказаться, пусть и не надолго, от посещений театров, приемов и салонов всяких надутых куриц, мнящих себя светскими львицами, и вовсе дорогого стоила.

Нэр Барнеби потянулся, чтобы открыть сейф, к котором кроме денег и документов была припрятана от бдительной супруги початая бутылка коньяка и стаканчики. Рука привычно вытащила пробку, бутылка весело забулькала, наполняя чеканный серебряный стаканчик выдержанным коньячком. Он уже было совсем собрался хлопнуть рюмашку, как в дверь постучали. От неожиданности нэр дернулся, опрокидывая на себя коньяк, сердито крякнул, и захлопнул сейф.

Вот и выперли меня из отчего дома. Хе-хе. Загрузили в наемный экипаж багаж, посадили в карету и с плохо скрываемым облегчением помахали ручкой, а еще напомнили, как им тяжело.

Нет, мне-то как раз все равно, даже хорошо, что все обошлось без слез и длинных речей, но когда ставлю на свое место бедную Китти, хочется остановить экипаж, выйти и надавать этим Барнеби по ханжеским физиономиям. Родители называется, сами заварили эту кашу, а теперь винят в произошедшем несовершеннолетнюю дочь. Так ладно, эмоции в сторону.

Насколько я смогла понять из недомолвок родичей, замуж 'моя маман' вышла по рассчету. Молоденькая аристократочка из обедневшего рода решила, кстати вопреки изначальному желанию родителей, поправить свое материальное положение. Она долго уговаривала семью дать согласие на брак с Аллоизом Барнеби, который был богат, влюблен, но к сожалению не имел дворянства. Расчетливая Элен смогла убедить всех, что подобное замужество пойдет на пользу как ей, так и родственникам.

Наконец, согласие на брак было получено, оглашена помолвка, но тут дева влюбилась. Не знаю, собиралась ли она расстроить свадьбу или просто отдалась своему чувству, но, как на грех, ее возлюбленный возьми да погибни прямо во цвете лет. Предприимчивая невеста поспешила вернуться к верному Аллоизу, готовому на все, лишь бы Элен была с ним, а то что ее девственность досталась Анри Глэйву счастливого купца вовсе не волновало. И зря! Потому как родившаяся через семь месяцев девочка была один в один покойный папаша, от матери ей досталась только блондинистая шевелюра.

И вот росла наша девочка, не подозревая о своем происхождении. Отчиму она была нужна как прошлогодний снег, а мать ее обществом тяготилась. Согласитесь, неприятно постоянно иметь перед глазами столь явное свидетельство своего грехопадения. Так что места в родительском сердце для Китти не нашлось, всю свою любовь Элен Барнеби отдала младшим детям: Колину и Натали, хотя старшую дочь особо никто не обижал. Материально девочка была обеспечена, а в остальном… Малышка все время старалась порадовать близких, но натыкалась на постоянную холодность.

Первые пять лет жизни Китти Аллоиз вовсе не мог видеть ее. Он постоянно ждал магических выбросов у девочки. Это явилось бы окончательным доказательством ее дворянского происхождения, но время шло, а ребенок не проявлял ни малейшей склонности к магии.

К десяти годам Китти он окончательно уверился, что является отцом малышки. Не очень красивая, не слишком умная, но добрая девочка была рада, что отчим стал уделять ей крохи внимания.

А еще через пять лет грянул гром. В Китти проснулась магия. Пришлось срочно отдавать ее в магическую академию. Это был тяжелый удар для всего семейства. Элен боялась, что грехи ее молодости, так надежно спрятанные, выйдут наружу и станут достоянием общества. Аллоиз боялся, что рога, которые вовсе не ощущались на его лысине последние пятнадцать лет, станут поводом для насмешек и повлияют на его деловую репутацию. Колин и Натали отчаянно завидовали старшей сестре, а Китти было тяжелее всех. Она очень сильно отставала от сверстников, которые начали обучение на пять лет раньше. Девочка старалась как могла, но то ли ей не хватало ума, то ли усидчивости, а может уверенности в себе. Постоянные упреки близких также подливали масла в огонь.

Ко всему прочему при поступлении в академию магии в таких запутанных случаях как наш, обязательно проводился тест на родство. Теоретически девочка могла унаследовать свой дар от матери, такие случаи встречались хотя и были очень редкими. Существовала вероятность, что Китти и правда родная дочь богатого негоцианта Алоиза Барнеби. Проверка эта была очень длительной и занимала не менее восьми месяцев. Тонкостей Китти не знала, а значит и мне это неизвестно, но как бы там ни было, а к концу первого года обучения, как раз после сессии было официально заявлено, что девушка относится к роду Глэйв, очень древнему, достаточно богатому, но очень немногочисленному.

На сегодняшний день в живых оставались только его глава — Теодор Глэйв и его сын Генрих, ровесник Китти. Новообретенный дядюшка тут же заявил, что забирает племянницу себе с тем, чтобы признать ее законной представительницей семьи.

Ой, не могу писать дальше. Мы подъезжаем к порталу. Все потом, после. Я ведь о таком способе передвижения только читала да в кино видела. А теперь сама сподобилась. Интересно же!

Перемещение в портале Катерина самым бессовестным образом проспала. Непреодолимая дрема напала на нее уже на станции. Она только краем глаза успела заметить сиреневые отблески в одной из арок, отворяющихся ворот, а очнулась от сна только, когда карету ощутимо тряхнуло на крутом повороте.

Катя выглянула в окошко и поняла, что шумный город остался далеко позади. Судя по всему их путь лежал на север Дагании, которая длинной лентой вытянулась вдоль побережья океана.

Сейчас колеса кареты ходко катились по дороге, прихотливо изгибающейся среди пологих холмов заросших цветущим вереском. Казалось, что одна из богинь уронила здесь свою шаль, а та возьми да и превратись в сиреневый духмяный покров, устилающий все вокруг. Очарованная необыкновенной красотой, Катерина поспешила высунуться в окошка и, прежде чем недовольный голос сопровождающего карету всадника заставил ее спрятаться, успела увидеть встающие на горизонте горы.

Появление конника стало неприятной неожиданностью. Барнеби не предупреждали ее о том, что новые родственники вышлют кого-нибудь навстречу. Настроение любоваться окружающими красотами пропало как по волшебству, уступив место беспокойству. Между тем мужчина просто ехал рядом, не проявляя никакого интереса к попутчице.

Волей-неволей, а пришлось Катерине рассмотреть своего таинственного сопровождающего. Молодой, едва ли старше тридцати лет мужчина уверенно держался в седле. Низко надвинутая на глаза шляпа позволяла увидеть только кончик носа, упрямо сжатые губы да линию подбородка, говорящую об упрямом характере своего хозяина. Что-то знакомое было в этом человеке. Казалось, что он хорошо знаком прежней Китти. Не спуская глаз с треклятого подбородка, она напрягла память.