— Она… она хотела, чтобы вы пришли к ней… и была слишком гордой, чтобы просить сама… но потом решила, что предлог надуман, и это чересчур… Это была глупость, мой принц.

      — Спасибо. — Таэл сухо поклонился эльфийке, давая понять, что аудиенция окончена. И после ухода Мириймэ он не двигался, пытаясь прогнать липкий страх, заструившийся по спине. Страх, что Кириэль никогда не простит. Страх, что с каждой минутой она отдаляется от него всё больше и больше, и совсем скоро возможности все исправить уже не будет.

      Ненавидя себя с такой силой, что почти не мог дышать, Таэл погонял коня, стремясь попасть во дворец как можно скорее. Вспоминая все слова, что он говорил Кириэль, все поступки, которые он совершал, принц приходил в отчаяние. Он понимал, что окажись сам на месте Кириэль, никогда не смог бы простить. Глупая, ни на чем не основанная ревность, поступки, достойные мальчишки, но никак не взрослого мужчины. Какое он мог найти себе оправдание? На ум приходило только одно — любовь.

      Подъехав ко дворцу, Таэл кинул поводья подоспевшему груму и на глазах изумленных слуг почти побежал по лестнице. Сердце бешено билось где-то в горле, а в голову не приходило ни одного слова. Но принц был уверен, что сможет все объяснить. Сможет вымолить прощение у единственной, любимой.

      Распахнув дверь, Таэл замер на пороге. Комнату мягко озарял горевший камин. Свечи плавились в канделябре на столе, накрытом к ужину. Приготовленная ко сну кровать манила отогнутым в сторону одеялом. Со стороны купели доносился тихий плеск. Осторожно, стараясь, чтобы его не заметили раньше времени, Таэл подошел к двери.

      Кириэль сидела спиной к входу, расслабившись и отдавшись в умелые руки служанки. Та аккуратно терла ей спину, мягкими движениями смывая пену. Таэл, появившись в дверях, успел приложить палец к губам и осторожно подойти к служанке. Он взял у нее мочалку и знаком приказал выйти. Дождавшись, когда служанка покинет их, Таэл с осторожно принялся намыливать спину жены, стараясь не касаться ее пальцами, и смывая пену водой.

      — На сегодня все, можешь идти, — пробормотала Кириэль, откидываясь к бортику.

      Обычно она мылась сама, но обеспокоенные ее состоянием слуги настояли на том, чтобы принять их помощь. Ведь она почти ничего не ела и слабела на глазах.

      Розовая, в сверкающих каплях воды, Кириэль вышла из купели. Она хотела было повернуться, чтобы взять полотенце, но служанка со своей чрезмерной заботой уже аккуратно вытирала спину, плечи, шею.

      — Спасибо, дальше я сама, — повторила Кириэль с легким раздражением, поворачиваясь.

      Краска сбежала с лица принцессы, ноги задрожали, и Кириэль чуть не упала при виде мрачного, неулыбающегося, но при этом оставшегося таким прекрасным лица ее мужа. Он, не сказав ни слова, продолжал вытирать ее. Кириэль застыла. В горле собрался тугой комок, мешающий сделать вдох.

      Став на колени, Таэл принялся вытирать ее ноги, промокая каждую каплю.

      — Таэл, — порывисто прошептала она, — пожалуйста, прекрати.

      Но Таэл, не обращая внимания на просьбы, продолжал ее вытирать, пока Кириэль не взяла его руки в ладони, заставляя поднять голову и посмотреть на нее.

      — Не надо, любимый. Прошу тебя.

      В ответ он судорожно вздохнул, нежно целуя ее ладони, и вдруг порывисто обнял ее ноги, пряча голову на животе Кириэль. Она застыла, чувствуя, как разливается в груди невероятное, ошеломляющее тепло. Чувствуя, как уходит боль и обида, уступая место безграничному счастью.

      — Ты сможешь простить меня? Хотя бы когда-нибудь? Могу я надеяться, что когда-нибудь ты снова посмотришь на меня как раньше, с любовью?

      Его голос звучал глухо и надтреснуто, а Кириэль вдруг застыла, вспомнив, сколько она успела вытерпеть от своего любимого мужа за последние недели. Стоило ли идти на поводу у чувств сейчас, безоговорочно прощая, а значит, разрешая вести себя так и дальше, как только подвернётся случай?

      — Я не могу обещать тебе полного прощения, — дрожащим голосом ответила Кириэль. — Не сейчас.

      И она бережно погладила склоненную к ее коленям голову, пытаясь вложить в ласку все то, что не могла пока озвучить. То, как ей было страшно и больно, то, как сильно он ее обидел…

      Таэл медленно кивнул, словно смиряясь с ответом, и, поднявшись, пошел к гардеробу. Он принес шелковый халат, одел стоящую послушно жену и, подняв на руки, понес к столу. Усадив ее к себе на колени, он взял в руки тарелку. Кириэль поняла, что он собирается собственноручно кормить ее и недовольно заелозила на его коленях.

      — Это уже точно лишнее, Таэл! — возмущенно воскликнула Кириэль, поднимаясь и отступая на шаг. — Ты думаешь, что можешь прийти вот так, как ни в чем не бывало, и я прощу? Сразу? С порога? Может, ты сначала поговоришь со мной?

      — Я не могу, — мучительно прошептал Таэл, задыхаясь, — не могу найти слов, которые заставят тебя простить меня.

      Тоска в его голосе была такой безнадежной, что Кириэль мигом забыла все слова, что заготовила. Она смотрела на него, в его глаза, полные боли и раскаяния, и понимала, что не может вымолвить ни слова. Слезы хлынули из глаз, и она не пыталась их сдержать, чувствуя, как рушится стена внутри, стена, которой она себя от него отгородила.

      — Зато я могу, — судорожно выдохнула Кириэль и, сев рядом, взяла в свои руки его голову, заставляя посмотреть на себя. Голубые глаза принца смотрели на нее с отчаянием. Он замер, ожидая ее приговора. — Я люблю тебя. И поэтому прощаю.

      — Я люблю тебя! — хрипло отозвался Таэл. — Я так сильно тебя люблю! Я не могу без тебя жить, не могу без тебя дышать. Почему мне понадобилось столько времени, чтобы окончательно это понять?!

      Ночь давно перевалила за половину. Снег, блестевший в отражении луны, обманчиво скрывал темноту. В комнате царил мягкий полумрак. Таэл с нежностью смотрел на темную головку своей жены, так доверчиво уснувшую у него на плече. Он осторожно убрал локон с лица и прошептал:

      — Я люблю тебя.

      Хотя, знал, что Кириэль спит и ничего не услышит. Но Таэлу хотелось повторять эти слова снова и снова. Этими словами пело его сердце, когда целовал ее этой ночью, когда доводил до вершины блаженства и там присоединялся к ней.

      — Я люблю тебя, — пробормотала Кириэль, устраиваясь поудобней.

      — Ш-ш, спи, родная, — Таэл накрыл жену одеялом, заботливо подоткнув его, чтобы она не замерзла.

      — Почему ты так долго… — она откинула голову назад, чтобы лучше видеть лицо мужа.

      — Почему я так долго что?

      — Не важно, — Кириэль резко отвернулась.

      — Нет, подожди, для тебя это важно, — Таэл повернул Кириэль к себе, глядя в затуманенные болью глаза.

      Кириэль уже пожалела, что начала этот разговор. Но обида в душе все разрасталась, растравляя сердце, словно рана, которая никак не хотела заживать. Она понимала, что Таэл все равно настоит на ответе. Поэтому, собравшись с силами, она произнесла лишь одно слово:

      — Гвиэль.

      — И что же с ней?

      — Это из-за нее ты уехал? Поэтому ты так долго не возвращался?

      Таэл крепко прижал жену к себе, в который раз укоряя за всю боль, что успел ей причинить.

      — Да, ты права, я уехал из-за нее. — Он почувствовал, как Кириэль вздрогнула и напряглась. — Она сказала мне, что Тингол в Дейле, и я поспешил туда, чтобы поговорить с ним. Теперь я понимаю, что мне с самого начала нужно было идти к тебе, не слушая никого вокруг. Но тогда это показалось мне единственным правильным решением.

      Кириэль расслабилась, вытирая предательски выступившие слезы. Таэл нежно обвел большим пальцем контуры ее лица и поцеловал в лоб.

      — А теперь засыпай, родная, иначе я найду постели другое применение.