А вверху, в небе, кто-то будто распростер над ней огромное крыло…

       Рэй мотнул головой. Всмотрелся вдаль еще раз — и наконец увидел.

       Виверна неслась к замку, и теперь это точно была она — темное пятно вдали стало больше, развалилось на несколько точек, но потом выросли и точки, обрели контуры. Один всадник — впереди, еще несколько — следом.

       Рэй круто развернулся, распахнул балконную дверь и чуть не столкнулся с Дэшоном, который, кажется, собрался войти. В последний момент придержал того за плечи, осторожно отодвинул в сторону и зашагал прочь.

       — Эй! — крикнул вслед Дэшон.

       Рэй развернулся и несколько шагов шел к двери из отцовских палат спиной вперед. И, кажется, глупо улыбался. Дэшон смотрел странно: то ли угрожающе, то ли испуганно. Кажется, он сам не был уверен. Потом наконец спросил:

       — Что? Что случилось?

       — Риирдал, — ответил Рэй, развернулся на пороге и зашагал вверх по винтовой лестнице.

       Он прекрасно понимал, что Дал ничего не исправит. И скорее всего, сделает еще хуже, потому что, во-первых, он любит все портить, а во-вторых, расстались они не друзьями. Но — черт возьми — у него и так осталось слишком мало людей.

       Он отправил весть Далу несколько дней назад, получил ответ из Феррона и все ждал, ждал. А Риирдала все не было. Когда тот не явился до вчерашнего вечера — когда уже обязан был быть, — Рэй мысленно уже примерил на него алую мантию уходящего. Рэй в последнее время постоянно думал о том, что изменится, если вслед за отцом уйдет еще кто-то. Как ни странно, больше ничего не менялось. Уже ничего не менялось.

       Никто не был существенным. Ни Дэшон, ни Риирдал, ни он сам.

       Даарен был сердцем и душой Даара. Все менял только он, он один. А без него, остальное… Остальное — снежинки в порыве ветра. Упадут и растают вместе с остальными.

       И все равно — хорошо, что Дал жив.

       Рэй взбежал на посадочную площадку за мгновение до того, как на нее бухнулась виверна и через миг — тяжелые сапоги Риирдала. За ним, куда мягче, опустились остальные. Выстроились за спиной. Нестройно поприветствовали Рэя и вразнобой поклонились, весьма сдержано, скорее — кивнули. Это было понятно: даже если Риирдал ничего не говорил о Рэе вслух — вряд ли бы он себе такое позволил — его отношение к принцу Даара не могло не передаться им на каком-то другом, интуитивном уровне.

       И впервые в жизни, глядя на юных Королевских охотников, Рэй ощутил: это не его люди. Больше — не его.

       — Приветствую, — коротко бросил он всем, взмахнул рукой, отпуская. Пускай ребята отдохнут с дороги, остальное — позже.

       И конечно, прежде, чем разойтись, все дружно уставились на Дала. И только после его едва заметного кивка — покинули площадку.

       Риирдал же не спешил. Просверлил холодным, убийственным взглядом, но быстро отвел глаза: он не хотел сейчас начинать никаких споров, он не хотел конфликтов, просто — такой у него взгляд. Таким стал.

       Дал развернулся к виверне, стащил с ее бока сумку, развернулся. Вновь поднял взгляд и теперь, кажется, попытался сделать его помягче. Получилось не слишком хорошо. Тем более голос прозвучал все так же холодно.

       — Есть вести для Даарена, — сказал Дал. — Срочные. Я готовил гонца, но раз уж ты зачем-то вызвал меня… Мне нужно увидеть его величество.

       — Отец плох, — глухо ответил Рэй. — Он не может говорить и вряд ли услышит тебя.

       Мотнул головой, призывая следовать за собой и двинулся к выходу с площадки.

       — Даже так? — тихо бросил Риирдал, едва ли не сквозь зубы, и Рэй круто развернулся. Вот теперь во взгляд бывшего друга вернулся весь холод, все презрение, которое он так старательно пытался скрыть. И взгляда он больше не отводил.

       — Теперь ты отдаешь приказы, принц Каарэй? — спросил Дал. — И пока король не пришел в себя, ты решил призвать меня… Для чего?

       — Мне нужны все, — ответил Рэй. — Здесь. И король… Я не думаю, что он прийдет в себя, Дал.

       Риирдал кивнул, что-то обдумывая. Рэю показалось, что лицо его окаменело. И взгляд — застыл, высеченный в камне, холодный теперь навсегда.

       — Ты хочешь что-то сказать? — мрачно спросил он.

       — Мне жаль, — медленно проговорил тот. — И я всем сердцем желаю Даару выдержать этот удар. А теперь, если позволишь…

       Он попытался было пройти мимо, но Рэй перехватил его, загородил путь.

       — Это точно все, что ты хочешь сказать, Риирдал?

       Тот снова помолчал, будто подбирая слова. Наконец сказал:

       — Это не все, что я думаю, принц Каарэй. Но все, что хочу сказать. А теперь я прошу позволить мне пройти. Я замерз, устал и слышу шаги на лестнице — погонщики идут за вивернами. А подобные беседы стоит вести с глазу на глаз.

       Рэй отступил в сторону.

       Дал ушел, а через несколько долгих морозных мгновений на площадку и впрямь вышли погонщики. Склонились в почтительном поклоне, но Рэй только слабо отмахнулся. Подошел к краю площадки и снова всмотрелся вдаль.

       “Думаешь, я в этом виноват?! — подумал то, что хотелось бы прокричать в спину Далу. — Думаешь, я рад этому?! Думаешь, мне это надо?! Я тоже желаю Даару выдержать удар! Но он не выдержит! Я не выдержу! Я не справлюсь! Я не справляюсь!”

       Впрочем, может, Дал и не винил его — когда чувствуешь вину сам, видишь ее во всех взглядах вокруг. И — Дал был прав — кричать о том, что он не справляется, перед погонщиками и впрямь было бы неуместным. Кричать о чем-либо — неуместно сейчас в его положении. Плевать, как сильно хочется кричать.

       “Отлично, — мрачно подумал Рэй, вновь вглядываясь в снежные миражи, — начинаю учиться справляться с собой. Вовремя, Рэй. Как всегда — вовремя”.

Но Дал разумен. Холоден.

       И не даст ему спуску — не будет, как Дэшон, бессмысленно повторять, что все в порядке, и что Рэй справится. Дал скажет прямо: ты не справляешься. И если повезет, объяснит, как справляться. Если нет — поднимет восстание…

       Рэй поднял голову вверх.

       На мгновение ему захотелось, чтобы Дал поднял восстание. Чтобы всем рассказал, какой Рэй предатель, какой слабак и дурак. И забрал власть себе. Чтобы Рэй больше не был ни за кого ответственным — так он не сможет больше никого подвести.

       Рэй глубоко вздохнул, всматриваясь в снегопад.

       “Раз… — начал считать он. — Два…”

       Крыла на небе больше не было видно.

***

       Тейрин закинул длинный светлый хвост назад. Тот постоянно падал на карту и мешал ее рассмотреть.

       — Точно? — спросил он у Крита. Тот хмыкнул.

       — Смотря, насколько можно верить твоим людям на местах…

       Тейрин поднял глаза, пристально уставился на Крита.

       — Моим людям верить можно, Чистильщик, — отчеканил. И задумался. — А вот насколько можно верить тем слухам, что до них доходят…

       На карте маячили красные стрелки — гном понемногу научился собирать чужеземные донесения в одно целое и рисовать общую схему.

       По всему выходило, что Даар в опасности. Из Феррона писали, что Горные с другой стороны хребта поджимают великанов, и те вот-вот двинутся вниз по горам. Им просто деваться некуда. Ну — и не на Феррон же пойдут, там Хранители, к ним никто не сунется. А в Дааре — как писали оттуда — как раз беда с его величеством, на публике не появляется, все решения за него принимают слабоумной советник да старший (и единственный, как они теперь считают) сын. К тому же пару лет назад их знатно потрепали оборотни, так что защищен Даар сейчас весьма условно. Да и гномы, говорят, оказались весьма недовольны последним визитом — заболевший король их принять не смог, а принц, видать, не смог правильно принять.

       “Идиот ты, Каарэй, — мысленно вздохнул Тейрин. — Ну какой идиот…”