Но мне нужно было подчинить эту боль, чтобы выпустить остатки магии, которые меня бы обязательно убили. Мне предстояло всего за пару часов, когда организм возвращался в привычное для демониона состояние магического существа, усмирить эту боль и самостоятельно научиться применять простейшие заклинания, чтобы сливать излишки энергии…

Я смог. И я познал, что такое магия, заклинания… И почувствовал просто переполняющую меня мощь. Я осознал, чего они нас, отбросов, лишили. Жизни! Без магии демонионы действительно обычные отбросы. Без магии мы не живем — существуем. И тогда я решил, что это надо менять. Я захотел всё исправить. Нет, я не был никогда добрым. И никогда я не хотел, чтобы был мир во всем мире, и чтобы жили все счастливо. Нет. Я просто решил дать равный шанс всем. Достоин — живи достойно. Хочешь быть отбросом — живи, как отброс. Но это будет твой выбор. Хочешь бороться — борись, учись, иди вперед. И я желал дать этот шанс всем, кто того бы захотел. А для этого мне надо было стать самим воплощением зла: разрушить, стереть в порошок всё, что было создано до меня. И я им стал.

Взбираясь всё выше, скрывая свои татуировки, я лез по кастовой системе вверх, продолжая постоянно учиться. Я убивал ради своей цели, я притворялся теми, кого убивал, забирая у них не только жизни, но и проживая эти жизни за них…

Маору вдруг скривился, как от сильной боли, чтобы уже через мгновение его лицо перекосило от дикой ярости.

— Но однажды меня поймали. Я был… не очень осторожен, и меня схватили военные.

Те пару недель постоянных пыток, когда они и лучшие маги пытались узнать у меня, как я смог снять блокировки с клейма, я не забуду никогда. Они стали мне отличным очередным уроком. Никогда нельзя расслабляться. Никогда нельзя считать себя неуязвимым и лучше других. Это может слишком многого стоить. Мне это едва не стоило жизни. Однако…

Однако потом расслабились уже они.

Когда я находился в состоянии, что мой разум не различал явь и бред, а тело буквально разваливалось на куски, они ослабили бдительность, и я смог разрушить те путы, которыми сдерживали моё тело. И я уничтожил их всех. Я отплатил им той же монетой. Каждому досталось по… «подарку» от меня. Медленная, мучительная смерть от пыток. Но я был изощрённее, чем они. Они мучились намного дольше меня. А потом в назидание другим я начал всех своих врагов превращать, после мучительной смерти, или в зомби, или в личей…

Я вешал табличку им на грудь, где было написано, кем он был при жизни, чем «отличился», и что любого, кто перейдет мне дорогу, ждет подобное, и выпускал их на улицы.

За мной началась охота. Маги, военные, вообще все, кому ни лень, и кто хотел получить за мою голову огромное вознаграждение, которое назначил Верховный Лорд, начали за мной гоняться. И всем им не повезло. Но в то же время у меня появились и последователи из разных каст, которые хотели присоединиться ко мне. Чтобы или сместить нынешнюю власть, или уничтожить кастовую систему… или просто они вовремя поняли, что именно я буду тем, кто будет ими вскоре править.

Квартал за кварталом, город за городом, провинция за провинцией склоняли голову передо мной, перед моей армией, которая с каждым днем становилась все больше и больше.

Я, если приходилось, уничтожал и целые города. Бывало и такое. И я тогда не сожалел об этом, не сожалею и сейчас. Я знал, что так надо. На кону было намного больше, чем сотни, тысячи жизней. Меня прозвали Тёмным Лордом, Кровавым Лордом. Маору Дайр Ноэйр. И на это у меня ушло три сотни лет. Попутно я выяснил, кем были мои… родители. В очередной, наверное, тысячный раз я убедился, что я был прав, затеяв всё это…

А затем, подчинив себе Дэйморин — всё наше королевство, я, изменив все правила и уставы, уничтожал всех с ними несогласных. Я даровал всем равные шансы, как и хотел. И началась новая веха для всех. Много было и довольных тому, что произошло, так же, как и недовольных. Но в конечном итоге все успокоились, смирились и подчинились… Ещё бы они не смирились, — он усмехнулся, — когда их в противном случае ждала бы только смерть.

Когда мне это наскучило — ничего нового не происходило более восьми десятков лет: случались лишь мелкие склоки, стычки, я и решил, что пора двигаться дальше и завоевать уже весь мир. Я не торопился. Нет. Я изучал магию, создавал новые заклинания, я готовился к войне. Один против всех. Так было интереснее. В первое время. Потом все стали сдаваться стоило мне только подойти к их стенам.

На завоевание всех государств, всех континентов, а в итоге и мира Армадан, я потратил ещё примерно сто с лишним лет. Славное было время. Весёлое… За это время я настолько развил своё мастерство владения силами Тьмы и Хаоса, что я стал тем, кто я сейчас есть: Повелитель Тьмы и Хаоса. Истинный Повелитель. Тёмный Лорд. Единственный правитель всего Армадана…

Его голос к концу рассказа становился всё тише и тише, так же как и гул за окном. Буря утихала, забирая с собой ту невыносимую боль, что испытывал этот невероятный, во всех смыслах этого слова, мужчина.

Я даже и представить себе не могла, через что он был вынужден пройти — ведь он говорил обо всём поверхностно, но если сопоставить все факты, все случайно брошенные фразы вместе с его историей, то становится ясно: он очень многое испытал. И он вышел абсолютным и единственным победителем.

Да, по идее, его можно считать самым настоящим злодеем — он грабил, ещё будучи подростком, пытал и превращал других демонионов в нежить. Он возглавлял армию. И сам убивал. Его руки не то что по локоть в крови, он весь в ней с ног до головы. Но, возможно, что только его метод был единственным, чтобы на Армадане наконец-то воцарился мир, а его народ больше не был так угнетен той кастовой системой. Я, конечно, могу опираться только на его слова о том, что более нет на той планете никаких войн, и все живут в мире, и от этого ему скучно… Однако почему же я не могу доверять его словам? А если всё так и есть — значит его злодеяния можно рассматривать под разными углами. Классифицировать и как благое дело, и как злое. Кому-то, конечно, стало жить хуже, а вот большинству, отчего-то я была в этом полностью уверена, — лучше.

Без сомнения, у него была долгая и сложная жизнь. И, как мне кажется, Мао всегда был одинок. Сначала его бросили родители, потом, когда он немного подрос, сразу «вляпался» в криминальный бизнес. Может, и были у него знакомые, но никогда у него не было никого, кто бы его выслушал, кто бы просто утешил…

Слёзы навернулись на моих глазах, и, когда он окончательно затих, а его дыхание выровнялось: мужчина наконец-то смог уснуть, я украдкой вытерла краешком одеяла капельки пота с его виска. Это насколько же сильную боль он всё это время испытывал, что даже вспотел и обессиленный уснул! Но у него ведь во время его повествования ни разу голос не дрогнул! Он усмехался, он злился или просто ровным, спокойным голосом пересказывал кратко главные вехи своей жизни… Удивительный и невероятно сильный мужчина. Сильный не только телом, но и духом.

Приподнявшись на одной руке, я, убедившись, что дышит он всё так же ровно, начала без зазрения совести внимательно его рассматривать.

Почему-то, с учетом новых знаний о нём, он стал ещё более привлекательным для меня.

И опять дело было не в том, что он какой-то крутой там, на Армадане. А в том, что, пройдя через столько испытаний, Маору… остался намного более добрым, чем он, наверное, и сам осознает. Ведь он не бросил меня. Ни тогда, когда мы с ним только повстречались, ни потом, когда я начала «косячить» по-чёрному. Мужчина пришел мне на помощь. Он думал обо мне…

Я тяжело вздохнула и, вытянув другую руку, которую он до сих пор прижимал к своему лбу, нежно, едва прикасаясь пальцами, провела по его татуировке на лице. Мао ведь её специально напоказ выставляет. Теперь мне понятна его странная прическа со сбритым, практически под ноль, виском и выбритыми линиями. Он всегда заплетает волосы, чтобы все видели чёрную татуировку, хотя под такой гривой длинных волос запросто мог бы её скрыть. Это его воспоминания обо всём, через что ему пришлось пройти. Теперь это станет и моим воспоминанием о его рассказе. О том, чем мужчина со мной поделился.