— Замолчи, Вали, — произнесла она. — Довольно обмана! Чего ты хочешь от меня? Я — женщина!
И, далеко отбросив от себя атласный плащ, закутывавший всю ее фигуру, Сама явилась перед Вали в королевском одеянии, с короной, украшенной драгоценными камнями, — в том самом виде, как в тот день, когда ей удалось освободить Рожера от смертоносных объятий Вали, и когда она приказала схватить ее и сделать ее рабыней.
С глазами, расширенными от испуга, Вали поднялась с колен и прислонилась к стене.
— Королева! — вскричала она. — О, я не могу бороться против тебя… — продолжала она, вся дрожа. — Ты осудила меня на смерть. Я знаю, что я погибла. Выслушай меня! Во имя того, что тебе дорого, сжалься надо мной! Я удалюсь, пойду туда, куда ты прикажешь. Мне ничего не надо… Пусть я буду рабыней… Но только дозволь мне жить… О, дозволь мне жить!
Сама была тронута.
— Хорошо, — произнесла она. — Ты будешь жить — но ты должна уехать.
— Тотчас же, как ты прикажешь.
— В эту же ночь.
— Сию минуту.
Отчаяние поруганной любви, стыд, ужас — вот чувства, которые волновали душу Вали в эти минуты.
Убедившись в том, что ей позволяют жить, Вали задумала нечто адски-ужасное.
Она не смела выказать явное сопротивление Саме. Борьба с ней была ей не по силам.
Но она вспомнила, что у нее в комнате, на туалете, лежал кинжал.
— У меня к тебе есть еще просьба, — сказала Вали. — Я пойду туда, куда ты меня пошлешь. Я искуплю прежние свои преступления. Мне не надо ни моего золота, ни моих драгоценностей. Мне ничего этого не надо! Но у меня есть медный браслет, который надела мне на руку моя мать, умирая. Это единственно хорошее воспоминание во всей моей жизни. Этот браслет, конечно, ты позволишь мне взять. В этом ты мне не откажешь!
Сама находилась в нерешимости.
— Не думай, не бойся, что я хочу убежать!
— Если бы ты и захотела, ты не могла бы этого сделать, — отвечала ей Сама, — дом твой стерегут.
— Я сейчас вернусь, клянусь тебе в этом Дургой. Я вернусь, — сказала Вали с каким-то загадочным ударением на последнем слове.
И она бросилась к себе в комнату.
Кинжал находился там же, где и всегда.
Она схватила его, стиснула его рукоятку и, подняв высоко над головой руку, устремилась обратно, чтобы поразить им своего врага.
Но в эту минуту она споткнулась обо что-то круглое и упругое.
Вали упала, испустив крик ужаса.
Змее, выползшая из ящика, в котором держал ее обыкновенно Сапвалла, заползла сначала в середину растений, которые наполняли комнату. После этого, Найя ушла в темный коридор, которым должна была проходить Вали, и свернулась в клубок в самом темном углу его.
Попав под ногу Вали, змея мгновенно развернула свои кольца, бросилась на Вали и ужалила ее в руку около плеча.
Яд повлиял тотчас же: рука распухла и почернела.
Сине-багровые пятна выступили на груди и лице у жрицы Дурги.
Помутившийся и исполненный ужаса взор, судорожно сжимающееся горло, тяжелое и порывистое дыхание — все говорило о том, что смерть подступает неумолимо и быстро.
Скоро хрип, клокотавший в ее горле, прекратился. Глаза раскрылись и остановились. Зрачки закатились под самый лоб. Белки очертились кружками черной крови.
Крик, вырвавшийся из груди Вали, огласил весь особняк.
Господин Дюран и индусы служители прибежали на этот крик, полагая, что Саме грозит опасность.
Явился даже Рожер. Бирруб оставил его одного, и это обстоятельство позволило ему прибежать в залу.
Но то, что он увидел там, заставило его пошатнуться и отступить назад.
Он поднес свои руки ко лбу, отуманенному сильнейшей скорбью.
Последняя завеса упала с его глаз.
Он вспомнил!
Злой гений его лежал распростертым на полу.
Труп, к которому присосалась змея, начинал уже быстро разлагаться, как это всегда бывает с трупами, отравленными ядом того вида змей, к которому принадлежала Найя.
Сама стояла перед ним, невинная и чистая, сияющая в лучах своей торжествующей красоты.
Рожер не мог оторвать от нее своего взгляда, чувствуя в своем сердце прилив какого-то божественного восторга.
Он смотрел на нее так, как смотрят ангелы, обладающие даром видеть невидимое, на возносящуюся к небу лучезарную душу, оставившую на земле свой тленный покров.
ЭПИЛОГ
Вот легенда, которую рассказывают пилигримы, посетившие священные истоки Ганга.
По ту сторону гор Дьявогирских, над холодными водами озера Манасы, находится благословенная сторона, которую дщерь древних королей индейских, прекрасная, как Сама, избрала местом своего жительства.
Супруг ее, воин, пришедший с Запада, похож на бога войны.
Годы не оставляют на них следов своих. Только волосы их поседели, но это придает им новую величественность.
Придет день, их сильные потомки спустятся с гор в долины, чтобы возвестить Индии свет и свободу.
Такова легенда пилигримов, посетивших священные истоки Ганга.
Примечания
Настоящее имя автора, писавшего под псевдонимами «Анри Люсне» (Henry Lucenay) и «Анри де Люсне» (Henri de Lucenay), по сей день остается неизвестным. По мнению некоторых французских литературоведов, данные псевдонимы принадлежали Мари-Леони Девуар (1853-?), в 1880-87 гг. жене художника Э. Видала, опубликовавшей под своей «мужской маской» также поэму Surge Gallia (1890), сборник рассказов Се qu’ort dit аи fumoir (1893) и роман La peine immeritee (1907). Печатавшийся в конце 1930-1940-х гг. Анри де Люсне, очевидно, не имеет к ней отношения.
Женщина-вампир, единственный фантастическо-приключенческий роман «Анри Люсне», вышел на французском языке в 1880 г. под заглавием La femme qui mord («Женщина, которая кусает»). В том же году роман был анонимно переведен на русский язык и опубликован в №№ 8–9 журн. Избранные романы и повести Библиотеки «Мирского толка» (Москва).
Книга публикуется по первоизданию. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам; также исправлены явные опечатки, неверная нумерация главок и отдельные устаревшие обороты.
Издательство выражает глубокую благодарность А. В. Гражданкину за помощь в подготовке издания.
