‘Как только я отделил Доспех Судьбы от своего тела, то я сразу же испытал огромное облегчение. Даже несмотря на то, что физическая боль не хотела оставлять меня, я был уверен в своей правоте. Я не сдался даже тогда, когда та рана, что мой брат нанес мне на Тесале, вновь открылась, и из неё полилась кровь, перемешанная с бессмертным ядом. Я упал, мой разум охватило пламя, но я все еще был сконцентрирован на одной мысли – я не могу погибнуть. Не то чтобы это было невозможно – скорее я не мог позволить этому случиться. В тот момент, когда Фулгрим одолел меня в бою, в моих мыслях были лишь эти слова. Я боялся, что никто не сможет удержать Империум в случае моей смерти, и этот страх подтвердился миллион раз. В наше время ставки в разы выше, чем они были в прошлом. Возможно, что именно это дало мне сил. ’ Он дотронулся своей рукой до грудной пластины. ‘Я провалился в пучину страха и размышлений, и я практически не помню ничего из того, что произошло со мной в этом месте. Но я пробудился. Я получил свой шрам. ’ Примарх провел своим бронированным пальцем по своей шее, показывая ту отметину, что осталась там от удара Фулгрима. ‘Я был слаб, но худшее осталось позади. Я вновь облачился в эту броню и вернулся к исполнению своего долга. На протяжении той недели я снимал ее каждую ночь, и с каждым разом этот процесс проходил все легче, пока я и вовсе не смог выходить в свет без нее и оставаться в нормальном состоянии. ’

‘Чувствуете ли вы боль, когда не носите ее? ’

‘Немного, но эта боль не так велика, какова она была раньше. То, что я появляюсь без нее играет огромную роль – Имперскому регенту нельзя показывать слабость или быть зависимым от расы ксеносов. ’

С этими словами человечность покинула его голос, возвращая ему тон полубога, с которым не смог бы сравниться ни один смертный.

‘Возможно, что когда-нибудь мое восстановится настолько, что сможет самостоятельно завершить работу по исцелению самого себя, ’ – сказал Гиллиман, ‘а яд, что течет по моим венам, станет лишь жалкой мелочью, которую я смогу побороть с легкостью. Я не знаю, что из этого правда, а что = нет, но я скажу тебе то, в чем я уверен полностью. Я не позволю себе умереть. Империум нуждается во мне свободном от влияния остальных. ’

‘Тогда вам не стоит бояться Матьё, ’ – сказала она.

‘Возможно ты и права. Тем не менее, сейчас я отношусь к церкви с осторожностью. ’

‘В подобные времена я бы принимала любую помощь, что мне предлагают, мой господин, ’ – сказала Яссиллия.

Гиллиман отрицательно покрутил головой и продолжил свою прогулку. ‘Мои мысли устремляются в далекое прошлое, на Никею. Между моими братьями-примархами бушевали разногласия – мы не могли решить, стоит ли нам использовать энергию варпа некоторыми Астартес из наших Легионов. Император постановил, что мы откажемся от неё. Мы отринули этот запрет в тот момент, когда поняли, что колдовство является мощнейшим оружием против сил Хаоса. Возможно, что допущение того, что эта броня может повлиять на мою судьбу – это лишь такое же отрицание запретов, как и в случае с Никейским эдиктом, ’ – после этих слов Робаут сделал паузу.

‘Иногда я не знаю, как мне следует поступить. Я знаю, что Имперский Культ стратегически важен, я бы даже сказал необходим, но я не понимаю его. Думаю, что я никогда не смогу. Из всех моих братьев лишь Лоргар обладал врожденной духовностью. В одно время он верил в моего отца так же, как это делает Матьё. Его веру объявили запрещенной, а теперь она является неотделимой частью нашего общества. Ирония всего этого настолько глубока, что мне остаётся только посмеяться над ней. Именно Лоргар пал первым, а не Хорус. Ты знала об этом? ’

‘Ересь Хоруса была слишком давно, мой господин. Все сведения о ней по большей части представлены в виде легенд. Даже я, будучи достаточно привилегированной, чтобы получать доступ к информации, которую я использую для подготовки материалов для вас, не знаю практически ничего о ней. ’

‘Все знаний о ней искажены. Ты знаешь о том, что Лоргар был основателем Имперского Культа? ’

‘Да, ’ – ответила она. Ощущение опасности пожирало ее изнутри. ‘Но… Но… Я не знала об этом до Талсимара. ’ Знал ли он о том, чем она располагала?

‘А знаешь ли ты о том, что стоит информации быть оглашенной широкому кругу лиц, как переворота уже не миновать? ’

‘Да, ’ – вновь ответила Яссиллия. Её руки сжали стазис-капсулу так плотно, насколько это только было возможно. События развивались невероятно интересным образом.

‘Я скажу тебе кое-что, о чем не знает никто. Император издал указ, что Лоргар, называемый Аврелианом, должен прекратить своё поклонение Ему. Он не послушался, из-за чего мой отец приказал мне преподать ему урок. Лоргар возвел в честь Императора город, который он считал идеальным. Мой Легион уничтожил его. Я не получил удовольствия от этого процесса. Я подозреваю, что корни ереси проникли в его разум задолго до того, как Император спустился к нему с небес, но именно мой Легион подтолкнул его в объятья Хаоса. ’

Глаза Сулеймани стали широкими от шока. ‘Вы вините себя за эту войну? Вы не могли знать о том, что может случиться! ’

‘Я был обязан знать, ’ – сказал он. ‘Я был создан для того, чтобы планировать любой процесс. Каждый из моих братьев был одарен набором талантов, которые передавались им от самого Императора. Порой этими талантами располагали несколько братьев, что приводило к избыточности – ошибки могут закрасться в любые расчеты. Лорд Рогал Дорн и я, например, унаследовали Его способности к стратегическому планированию, что подразумевали учет любых непредвиденных обстоятельств. Но будучи скомбинированными, наши таланты были уникальны. Дорн был более великим архитектором, чем когда-либо был я, в то время как я лучше управлялся с руководством. Но никто из нас не мог предвидеть того, что позже произошло. Этого не смог предвидеть даже Сангвиний, чьи способности к видению будущего были почти такими же великими, как у самого Императора. Из всех нас, как мне кажется, лишь бедный Конрад знал об этом, поскольку он тоже обладал даром видения. ’

‘Ночной Призрак? ’ – прошептала Сулеймани.

Гиллиман кивнул.

‘Он был таким же одарённым, как и Великий Ангел? ’

‘Да, ’ – ответил Гиллиман. ‘Помимо этого он был безумцем. Возможно, что если бы ему удалось сохранить рассудок, то всего этого можно было бы избежать, если только не предполагать, что Император задумывал все это с самого начала. ’

‘Вы действительно так думаете? ’

Гиллиман печально выдохнул. ‘Яссиллия, ты действительно считаешь, что в полной мере можешь постигнуть результаты моих размышлений? ’

‘Нет! ’ – тут же ответила она. ‘Конечно же нет! Это невозможно. Я о себе достаточно высокого мнения, но ваши способности – это что-то особенное, превосходящее способности любого человека в сотни раз. ’

‘Тогда вот тебе сравнение. Я считаю, что ты неспособна понять меня так же, как и я не могу понять Императора. ’

Лицо Яссиллии исказилось в гримасе.

‘Что-то из сказанного мной обеспокоило тебя? ’ – спросил он.

‘Не поймите меня неправильно, но это забавно, что при разговоре со мной вы так часто упоминали Лоргара. ’

Гиллиман приподнял одну из бровей, выражая недоумение.

‘Вы умеете читать мысли? ’ – спросила она. ‘Не думаю, что вы можете, но… Вы – тот, кто вы есть. ’

Если бы не та серьезная атмосфера, которую задала Яссиллия, то Гиллиман бы вновь рассмеялся. ‘Император не наделил меня выдающимися псайкерскими способностями. ’

Теперь она занервничала. Решив не медлить, она тут же оторвала стазис-капсулу от своей груди, после чего вручила её примарху, делая всё как можно быстрее, поскольку она боялась передумать.

‘Я принесла вам кое-что. С тех пор, как я узнала, что там внутри, я постоянно находилась в состоянии тревоги, ибо мне приходилось держать эту капсулу подальше от остальных. Лишь я и Скопанжи видели это. Дантон тоже видел, но теперь он мертв. ’

‘Ты не доверяешь своим коллегам. ’