Ударив ногой в обожженное лицо мужчины, попытавшегося выбраться из разгорающегося шалаша, Амат скрипнул зубами и бросился на землю. Вовремя. Здоровенный призрак лося пронесся сквозь разоряемый лагерь и налетел на духа медведя. Трубное мычание и яростный рев слились воедино, схватка покровителей на краткие мгновения остановила бой живых. Впрочем, тот быстро возобновился, во только лось успел убить нескольких охотников, что вызвало в душе Амата гнев и толику досады.

Поднявшись на ноги, он приложил кулаком пробегавшего мимо детеныша и огляделся. Добыча оказалась трусливой и не столько сражалась, сколько пыталась удрать. Все как обычно и бывало при подобного рода нападениях. Испытав мимолетный укол сожаления от того, что покровитель редко позволял действовать таким образом, Амат наступил на горло зашевелившегося у ног ребенка и, не обращая внимания на попытки сдвинуть стопу, уставился на схватку духов.

Разогнавшийся лось умудрился не просто насадить медведя на рога, но и припечатать того к дереву, вот только на этом его успехи и закончились. Лапы со сверкающими когтями обрушились на загривок духа и принялись разрывать его каналы энергий и драть оболочки ауры. Сохатый попытался отскочить, вытащить рога из призрачной плоти противника, но тот не давали ему освободиться и продолжал бить. Не имея возможности вырваться лось попытался пойти вперед, надавить, всадить рога глубже, добраться до сосредоточия, но тело противника просто прошло сквозь дерево и увлекло за собой нападающего. Фактически, медведь перебросил через себя теряющего целые куски полупрозрачной плоти духа и оказался сверху.

Все остальное заняло минуту, максимум полторы. И без того стремительно теряющий плотность и четкость формы призрак лося попытался сбросить врага, но ничего у обреченного духа не вышло. Десяток ударов и его голова оказалась оторванной. Не сдерживаемый более полупрозрачными рогами медведь взревел, отбросил помеху и, развернувшись, торжествующе зарычал. Полыхнувшие лапы вонзились в оплывающую грудь лося-призрака и когти рассекли крупнейшее сплетение жизненных токов. Так и не успевший восстановить голову дух начал распадаться на клочки дымчатого тумана, которые тут же принялся поглощать победитель.

Убрав ногу с горла потерявшего сознания детеныша, Амат взревел, приветствуя победу покровителя и бросился в бой. Верней, поспешил за начавшими погоню соплеменниками. Он не волновался о пленных, пятерка заранее выделенных охотников должна была присмотреть за добычей и подготовить все к ритуалу жертвоприношения.

Долгий, но не особо выматывающий бег привел его на холм у реки, возле которого его и нагнал покровитель. Наметанный взгляд шамана сразу же оценил силу медведя-призрака и его настроение. Тот хоть и не восстановился после схватки, но излучал благодушие. Ему явно пришлась по вкусу победа и призрачная плоть проигравшего. Он предвкушал грядущее, а потому и не спешил разобраться с беглецами лично.

Крик прилетевший от песчаной косы заставил Амата тряхнуть головой и вернуться в настоящее. Похоже он немного ошибся с расчетами. То ли Гудис с отрядом бежали медленней чем ему казалось, то ли течение возле берега оказалось сильнее, а может и работающие шестами пародии на истинных людей поднажали, но дичь с необычным покровителем успела причалить, и сейчас самцы перекрыли узкую полоску суши. Причем, сделали они это не выставив копья, а закрывшись какими-то сплетенными ветками. «Не понимаю», — пожаловался Амат головам, перестав напрягать глаза и перемогавшись от выступивших слез.

Яркий мальчишка замахал руками, разделяя проскочивших сквозь цепочку защитников беглецов. Самцы с копьями остановились, развернулись и поспешили к перекрывшим дорогу. Вот только места в строю им не нашлось, поэтому они остановились позади и принялись неуверенно перетаптываться. В это время Гудис и десяток охотников приблизились достаточно близко, чтобы метнуть оружие. Только сделать они это не успели. Верней, не все смогли. Добыча оказалась зубастой. Что именно произошло Амат не разглядел, но по характерному взмаху рук понял — в соплеменников чем-то кинули.

Гудис схватился за плечо, заорал, споткнулся, но устоял и продолжил бег. Несколько человек упали, остальные потеряли скорость. Лишь одно копье из брошенных долетело до врагов и воткнулось в сплетенные ветки не причинив вреда. Разогнавшийся Гудис перехватил дубину, похоже он собирался прыгнуть и обрушить ее на голову добычи, но сразу два копья, брошенных из-за спин перекрывших песчаную косу самцов, ударили в широкую грудь и один из сильнейших охотников упал обливаясь кровью. Амат увидел бешено пульсирующее сосредоточие поверженного и понял — убит. Крик ярости вырвался из его горла, но он сумел подавить порыв и не бросился к берегу. Все равно не успеть.

Новый взмах рук и охотники вновь попадали, а кое-кто и вовсе побежал прихрамывая от дичи. Вот уж этого Амат стерпеть не мог и бросился вниз по склону. Глаза заволокло кровавой пеленой животного безумия, сейчас он как никогда был близок к своему духу-покровителю. Разумеется, к тому моменту как он добрался до песчаной косы, плоты с беглецами уже отошли достаточно далеко, а холодная вода быстро вернула озверевшему шаману самоконтроль.

— Найдите мой посох, — прорычал Амат, отряхиваясь по собачьи.

Все, кто в этот миг оказался рядом, бросились выполнять приказ. Даже Гарадаг оставил тело брата и побежал к холму. Он же, отобрав посох у нашедшего его соплеменника, принес искомое шаману.

— В-вот, — протянул Гарадаг пропажу, боясь поднять глаза и столкнуться взглядом с Аматом.

— Возвращаемся, — мотнул тот головой, с трудом заставляя себя убрать руку с кинжала и мысленно уговаривая не торопиться лить кровь.

Повторять дважды не пришлось, охотники поспешили к разоренной стоянки племени лосепоклонников, а шагающий следом Амат принялся обсуждать планы будущего жертвоприношения с головами. Бормотание шамана пугало соплеменников, особенно тех, чьи имена проскакивали в словах Амата. Удивительное совпадение, но все им упомянутые были из отряда Гудиса, все они были виноваты в том, что дичь сбежала. Никто из них не хотел украсить свой головой шаманский посох, но и бежать от подобной участи не смел. Даже мысли о подобном варианте не возникло.

Гарадаг, идущий ближе всех к Амату, молча радовался оставшемуся на берегу трупу брата. Он думал о том, что даже если шаман и вспомнит о голове Гудиса, то случится это не скоро. «Наверняка от тела мало что останется и дух успеет стать частью мира, а не превратиться в обитателя жуткого посохе Амата», — рассуждал мысленно Гарадаг, стараясь лишний раз не смотреть не гниющие головы неудачников.

Сам того не желая, Амат породил весьма специфическое отношение к посоху и себе. Впрочем, даже если бы он и узнал об этом, он бы просто пожал плечами и отмахнулся. Он и раньше не считал соплеменников ровней себе, а теперь, когда они еще больше деградировали под воздействием маны покровителя, и вовсе взирал свысока. Благо, относительно прямая спина весьма способствовала подобному.

Когда на плот чуть ли не телепортировался медведь-призрак, возникнув перед моим носом во всем своем зубастом великолепии, я инстинктивно отшатнулся, попутно снеся оказавшегося рядом Рыма, а дальше заработала магия. Вполне понятное желание оказаться как можно дальше от жаждущего крови зверя вылилось в уже знакомое ощущение «пробки из-под шампанского». Вот только на этот раз не из толщи воды выбраться хотел, а страстно возжелала подальше от клыков матерого хищника оказаться. Благодаря изначально заданному вектору движения и отсутствию четко сформулированной точки прибытия, унесло меня аж к другому берегу, да не просто унесло, а прямо сквозь кусты в лес принесло. На то, чтобы глазами удивленно хлопать и о житие-бытие чудесами приправленном раздумывать времени не было. Медведь взревел и рванул следом. Правда, на этот раз удалось рассмотреть его приближение. Видимо очень хотелось избежать внезапного напаения, вот и сработало колдовство. Впрочем, не до мелочей с подробностями как-то было. Пока агрессивная зверушка зачем-то кусты собой проламывала, применил сто первый прием карате — скоростной забег от оппонента.