Моя дурочка Мири гордилась мной, когда я была нищей и бездомной. Ведь я бросила семью, сбежала, ушла в никуда, в ночь, с пустыми руками… Я выглядела такой отважной и отчаянной в ее глазах, такой принципиальной, гордой, сильной. Да, она была не очень сообразительной. Да, она была нюней сопливой, а я ненавижу сопливых нюнь. Но она любила меня, Тьма бы разодрала всю эту долбанную степь, и этих кукол, и этот телепорт, и праздник, и весь этот угребищный мир! Она не хотела красивой и сытой жизни, не выпрашивала побрякушек и развлечений, даже когда деньги зазвенели в кармане. Не обижалась на меня, когда я зверела. А я то и дело зверела — по десятку раз на дню. Она же бесила меня одним своим видом. Потому что я, идиотка, забывала, что значит вырасти с кем-то в одной коже. Тиладцы не поймут. Они со своими родными не бывают так близки, как мы с детскими Младшими. Ни одного секрета — ни большого и серьезного, ни маленького и постыдного — у меня не было от Мири, а у нее — от меня. Ни с кем я больше не буду и вполовину так близка. Никто не будет доверять мне без остатка, отдавая себя в мои руки. Если бы я завязала ей глаза, подвела к обрыву и сказала прыгать, она бы прыгнула без колебаний. Потому что если я говорю прыгать, значит там безопасно. Она бы даже не спросила, зачем, даже не задумалась бы над этим. А я не защитила ее от кукол. Я не заслужила свою Мири.

Местные жители рассказали о поместье в паре дней пути, и мы, приободренные, двинулись туда, рассчитывая найти лошадей, провизию и карту.

Вечер застал нас на берегу широкой тихой реки. Чем сильнее темнело, тем сильнее чувствовалось напряжение. Мои спутники кидали взгляды на небо слишком часто, и слишком часто озирались по сторонам.

На небе красовалось уже знакомое созвездие — топор, торчащий из рогатой головы. Не было слышно ни птиц, ни цикад, комары не пищали над ухом. Никто не говорил о прошлой ночи и не тревожился вслух, но было видно, что не только мне не по себе.

Движением пальцев Альтея создала огонек, и подожгла горку хвороста.

— Моя очередь дежурить первой, — сказала она, усаживаясь у костерка.

Я хотела присоединиться к ней, но не успела — она позвала себе в пару Найриса.

Я легла в сторонке на кусок палаточной материи, а свободным краем накрылась. Мири не было, и никто не прижимался ко мне виском. Стало так тоскливо, что хоть землю грызи.

Утром Велмер принес двух уток, и уселся ощипывать их под невысоким деревцем. Он был сонным после половины ночи дежурства, но руки быстро и ловко управлялись с добычей. Птенчик привычен к походам и охоте, это сразу видно. Симпатяга глазастый, ты бы улыбался почаще — был бы лучистым солнышком. А то все зыркаешь на меня злобно, как будто от твоей злости я чесаться должна.

Я б взяла его себе — почему нет? В заварушке в Тиладе он был недурен: движения точны, реакции быстры, выбор заклинаний удачен. Правда, его огромный промах в том, что он допустил ту заварушку. Невоздержанный он, и это плохо. Я сама такая, и знаю, каково оно — жить сплошным задним умом.

— Чем вас порадовать, офицер? — гадливо процедил он слова, как будто продавил слюну сквозь зубы.

Заметил, что я наблюдаю, и взбеленился. Я улыбнулась невесть чему, и злость сомкнулась у него над головой, как зыбучие пески.

— На мне анекдот написан, вы поэтому улыбаетесь? Или я трусы поверх штанов надел?.. — тут он наткнулся на суровый взор Шеила, осекся, стушевался, и буркнул: — Простите.

Я отошла, чтобы не вынуждать его хамить мне.

Присев на корточки у кромки воды, я пригляделась к прозрачной толще — слишком прозрачной для августа. Воде пора наполниться зеленой взвесью, но она чиста, свежа и безупречна. Она неправдоподобна, как огромные звезды, образующие сложные художественные созвездия, как ходячие манекены с глазами-самоцветами. Как небо, слепящее цветом. Боги, я хочу домой…

Усадьба знати в Ниратане — это целое поселение с кварталами свободных Младших, обрабатывающих поля и сады, занимающихся скотом и прочим хозяйством. Иногда им выплачивают символическое жалование, иногда в обмен на труд они получают только еду и крышу. Иногда кому-то везет приглянуться Старшему, и тогда он переселяется в хозяйский дом, взлетает в статусе, меняет тяжелый труд на мелкие поручения. Состоятельные и щедрые люди могут назначать своим Младшим такое содержание, что те нанимают себе собственных слуг. За порядком в городках-усадьбах следят наемные мелкие маги и стражи-простолюдины. Такие селения обычно гудят, как ульи, но в этот раз все выглядело не так, как я ожидала. Все было пустым. Проходя мимо полей, мы не увидели людей. Пустовали улочки рабочих кварталов, персиковый сад, и парк перед хозяйским домом. Никто не стриг кусты, никто не подметал дорожки, не чистил лошадей, не поливал цветы. Старшие не прогуливались по аллеям, не сидели в беседках. Стражи не патрулировали местность с кирпичными мордами. Всюду — просто ни души.

Неожиданно Шеил дернулся, увернувшись от метательного ножа. Просвистев совсем близко, нож воткнулся в сухую землю. Мы завертелись, всполошившись, закрутили головами по сторонам. И обнаружили людей, высунувшихся отовсюду: из-за деревьев, домов, сарайчиков и колодцев. Несколько десятков человек, вооруженных клинками и луками, нацеленными на нас. Руки некоторых были пусты — это магики, очевидно. Мы замерли в нерешительности. Их слишком много; наши шансы на победу в потасовке, мягко говоря, невелики.

Мужичок с тяжелым мечом в крепкой руке шагнул нам навстречу.

— Кто вы, и зачем пришли? — выкрикнул он.

— Нам нужны лошади и провиант! — в ответ крикнула Альтея. — Где можно найти хозяев?

Мужичок убрал меч в ножны.

— Хозяев нет, — ответил он. — Разворачивайтесь, и чешите отсюда. Таким, как вы, сейчас нигде не рады.

Догадка скользнула мне за шиворот скользким холодным угрем.

— Здесь был бунт, — пробормотала я, обмирая. — Они перебили Старших.

Восстание Младших? Какой кошмар!

— Взрыв на ярмарке… — задумчиво произнес Шеил. — Он — часть восстания.

Мне показалось, что я схожу с ума. Это слишком невероятно!

— Не было никаких предпосылок, — прошептала я, или только подумала. — Все жили в мире…

— Видимо, кое-кто больше не хочет жить в мире, — резко высказалась Альтея.

Почему-то все посмотрели на Найриса, и он испуганно замахал руками.

— Я об этом ничего не знаю! — вскричал он, побледнев. — Я ни при чем!

Мне стало страшно. Только боги знают, что происходило в городах, пока мы бродили по степи. Если беспорядки начались сразу по всей стране, должен быть организатор. Кто-то могущественный, способный не только собрать бунтовщиков, но и дать им оружие. В бардаке участвуют даже маги. Наемники? Но кто же им платит?

— А как же телепорт? — растерянно пробормотала я. — Откуда он взялся? Неужели в этом участвует кто-то из Первого рода?

— И зачем был нужен этот телепорт? — подбросила вопрос Альтея.

Шеил сунул руки в карманы, демонстрируя, что не собирается применять магию.

— Почему бы вам не убрать оружие? — мирно предложил он.

Велмер Виаран.

Здоровенный детина с торчащей бородой убрал меч в ножны, но не снял ладонь с эфеса. Выглядел он навостренным, но не воинствующим. По крайней мере, не таким воинствующим, каким изначально показался.

Остальные — лучники и мечники — не спешили убирать оружие. Они были одеты в простую рабочую одежду, но беглого взгляда хватило, чтобы понять — это не рабочие. Слишком уверенно они держались. Я, конечно, не знаток ниратанских Младших, но сомнительно, что их обучают обращаться с оружием. Нашего Найриса точно не обучали, и бедняжку Мири — тоже.

Неужели наемники? И магики — наемники? Если в поместье и был бунт, то замыслили его не Младшие. Они просто не смогли бы расплатиться с такой сворой боевых псов.